Сумерки нефтемании,

Когда-то известный английский геолог Колин Кэмпбел сказал: «Не бойтесь того, что нефть кончается, ее хватит еще на много лет. Проблема в длительном спаде, который начинается после того, как производство достигает пика. Нефть и газ господствуют в нашей жизни, и этот спад изменит мир радикальным и непредсказуемым образом». Похоже, этот пик уже пройден, принимая во внимание, что большинство нефтяных месторождений уже иссякли или находятся на грани истощения, а разведанные резервы хронически не поспевают за темпами потребления. Так или иначе, но с большой долей вероятности можно ожидать, что мировое производство нефти ежегодно будет сокращаться на 2–3%, а цены на все – поездки, продовольствие, предметы обихода – будут расти. Как сказал один американский аналитик, «прощайтесь с привычным образом жизни».

Часто ли мы задумываемся о роли нефти в жизни человечества? Как правило, она ассоциируется только с горючим, и обыватель склонен напрягать извилины серого вещества лишь в случае роста цен на топливо. Но нефть важна не столько как источник энергии для машин, сколько в качестве сырья для синтеза различных веществ. Недаром еще Дмитрий Менделеев говорил, что использовать нефть в качестве топлива – все равно что топить печь ассигнациями. Да, не будь нефти, в первую очередь мы бы лишились автомобиля. Мотоциклам, автобусам тоже нужен бензин, самолетам – авиабензин или керосин, тракторам, комбайнам – дизтопливо, кораблям – мазут.
Но не топливом единым жив транспорт. Резина, из которой сделаны шины для колес транспорта, – продукт нефти. Благодаря нефти по дорогам бегают яркие и красивые автомобили самых разных марок и цветов, а ведь краску тоже делают из нее. Привычных асфальтированных шоссе тоже не было бы, поскольку асфальт делают из битума – остатков, образующихся при перегонке нефти. Из той же самой нефти изготавливают типографские краски – значит, без нее не будет журналов, газет, книг. Конечно, когда-то их печатали и без использования синтетических материалов, но при нынешних объемах выпуска типографской продукции это просто невозможно. Фильмов и фотографий у нас бы тоже не было: пленки делаются из нефти. На цифровые носители ничего записать не получилось бы, ведь и они – снова результат переработки черного золота.
Для современных модниц отсутствие нефти вообще станет шоком, так как она используется при изготовлении косметики и парфюмерии. Поэтому пришлось бы отказаться от губной помады, туши для ресниц, туалетной воды, красителей для волос… Капроновые колготки, эластичное белье, шубки из искусственного меха, модные куртки из нейлона и других синтетических тканей – все это тоже исчезло бы с витрин. Да и в быту просто шагу не ступить без нефти, ведь это – почти вся промышленная органика, мыло, шампуни, пластиковые бутылки и полиэтиленовые пакеты, прочно вошедшие в наш обиход, хозяйственные сумки, нитки, леска, пластилин, различные пластмассы, из которых делают мебель, бытовую технику, компьютеры и многое другое.
С другой стороны, нефть – это источник огромных денег, следовательно, влияния, следовательно, стратегических альянсов, следовательно, конфликта интересов.

Но возвратимся к нашим бар… релям
Есть расхожее утверждение, согласно которому вся история человечества – это история борьбы за ресурсы. Если примерить данный тезис к нефти, которая в современном мире является бесспорным чемпионом среди ресурсов, то с точки зрения международных отношений снижение значения нефти может нести вполне очевидный плюс – войн и конфликтов станет меньше. По крайней мере в долгосрочной перспективе. Ибо большинство войн в последние десятилетия имели ясную нефтяную подоплеку, будь то ирано-иракская война, первая и вторая войны в зоне Персидского залива, оккупация Ирака, агрессия против Ливии, саудовско-йеменский конфликт и многие другие.
Параллельно на спад обещает пойти степень конфронтации между странами-производителями, в основном Западом, и странами-поставщиками, в основном Востоком. Это, в свою очередь, будет способствовать сглаживанию острых углов между христианской и мусульманской цивилизациями. В целом же мир станет более безопасным, страны – менее подверженными соблазну вмешательства в дела друг друга.
Весомым дивидендом станет улучшение окружающей среды, правда, в том случае, если взамен нефти человечество будет применять экологически чистые виды энергии.
Если же перейти в экономическую плоскость, то оценки здесь выглядят не так однозначно. Ясно, что проиграют все, хотя очень трудно сказать, кто в большей мере – производители или поставщики. Но для последних, особенно в среднесрочной перспективе, мало просто произвести нефть и даже доставить на мировые рынки. Непременным слагающим прибыльности нефтяного бизнеса выступает ценовой вопрос. А здесь ситуация далека от предсказуемости. Яркий пример – обрушение цен на нефть почти со 150 долларов за баррель летом 2008 года до отметки 60 долларов спустя всего год. Так или иначе, в условиях глубокомысленных анализов либо откровенных спекуляций на тему о закате «нефтяной эры» производители спешно осваивают альтернативные отрасли экономики, потребители форсируют поиск альтернативных источников топлива.
Возьмем, к примеру, ситуацию в Соединенных Штатах Америки, которые потребляют почти треть мировой нефти. Согласно принятому в 2007 году законодательному акту, призванному укрепить американскую энергетическую независимость и безопасность, доля возобновляемых видов топлива в общем объеме продающегося в США транспортного горючего должна была составить в 2008 году по меньшей мере 9 млрд галлонов (1 галлон = 3,78 литра), а в 2009 году – уже 11,2 млрд. При этом производство американского отечественного этанола, согласно расчетам, должно было уже в 2008 году увеличиться до 8,5 млрд галлонов с определенного для 2007 года уровня в 6,5 млрд галлонов. Следующим по аппетитам потребителем черного золота считается Евросоюз, затем следуют Азия, Латинская Америка – во всех проистекают аналогичные американским тенденции. Ясно, что по мере снижения объемов импорта нефти ее цена пойдет вниз.
Возвращаясь же к судьбе нефтедобытчиков можно констатировать, что они разнятся в зависимости от страны. Здесь с определенными оговорками из группы риска можно вычеркнуть некоторые успешные страны, наподобие Норвегии, Голландии, Объединенных Арабских Эмиратов, которые на гребне нефтяной волны сумели сколотить солидные финансовые активы и на этой основе диверсифицировать свои экономики. Увы, ряд развивающихся государств, включая Казахстан, в этот круг привилегированных, соответственно, имеющих больший иммунитет, не вписался. Поучительным в этом плане может служить опыт СССР, который в 1960–1970-х получал приличную выгоду от экспорта нефти. Но так продолжалось недолго. Когда был достигнут пик в производстве (620 млн т за год), цена на нефть скатилась до неприличного уровня. От шока, вызванного таким перепадом, экономика Советского Союза так и не сумела оправиться, вскоре огромная страна вовсе развалилась.
«На самом деле жизнь без нефти – это уже не просто фантазия, а страшная реальность, которая ждет нас через несколько лет, – утверждает, например, академик Гаухар Закумбаева. – Запасов хватит на ближайшие десятилетия, а дальше и моделировать уже ничего не надо, придется выживать. И это будет очень непросто. В силу своего географического положения и климатических особенностей нашей стране энергия необходима почти полгода в году. Попробуйте без отопления прожить в северных областях Казахстана! Если бы у нас не было нефти, нам пришлось бы закупать ее за огромные деньги. Мы бы оказались в положении Грузии – там свет дают на 2–3 часа в день, а дома отапливают экономичными печурками на дровах… В том же плачевном положении и другие постсоветские страны, у которых нет своей нефти. Пока есть нефтедоллары, нам нужно вкладывать их в развитие и разработку альтернативных источников энергии».
А если взглянуть с другой стороны?
Образно нефть можно сравнить с заботой родителей о своем чаде. Жизнь порой бывает суровой, и некоторые дети сызмальства оказываются лишенными родительской опеки. У них тяжелое детство, отрочество, но это дает необходимую закалку, и в конечном счете многие из них добиваются успеха благодаря настойчивости и мозгам. Бывают дети, обласканные отцами и матерями, по мере роста им удается получить хорошие воспитание, образование, ощутить ответственность. Опираясь на собственные силы, они достойно ведут себя и во взрослой жизни. Впрочем, встречаются и те, кто настолько прикипает к опеке, что воспринимает это как нечто само собой разумеющееся и вечное. На их долю и выпадают самые тяжкие испытания. Родители приходят и уходят, но, растратив время впустую за игрой в футбол или на дискотеках, вчерашние дети так и остаются большими, но беспомощными детьми, удел которых – быть неудачниками.
Наверное, поэтому многие европейские семьи практикуют достаточно строгие с нашей точки зрения методы воспитания: с 18 лет переводят детей на режим полного самообеспечения, лишают излишеств, заставляют работать, чтобы оплатить свое обучение. И, между прочим, по известному принципу Суворова «тяжело в учении, легко в бою» неплохое вырастает поколение. Применяя этот самый принцип к нефтедобывающим странам, в частности к нашей, независимость которой, кстати, тоже вступила в пору юности, уменьшение роли нефти, быть может, не есть так плохо.
«Без сырьевого фундамента пришлось бы работать мозгами, а не просто сидеть на трубе, – считает политолог Досым Сатпаев. – В Японии, например, нет нефти и газа. А посмотрите, каких успехов они достигли! Попытки уменьшить зависимость от нефти были, много надежд возлагалось на программу индустриально-инновационного развития. Но ощутимых результатов она пока не принесла». И все-таки возможно ли, что преуменьшение роли нефти, особенно в периоды кризисов, подобных нынешнему, отрезвило бы от нефтяной эйфории и подстегнуло развитие науки, новых технологий? Ответ пока отрицательный, поскольку, вопреки логике, падение цен на ту же нефть в Казахстане вызвало противоположный эффект: экономить стали в первую очередь на научно-исследовательских институтах, некоторых вовсе лишили финансирования.
Хотя возможностей для компенсации нефтяных доходов – уйма, было бы желание, они Японии и не снились. Например, транзитный потенциал моста между Европой и Азией оценивается в 40–50 миллиардов долларов США. Пока от этой суммы, несмотря на многочисленные программы, доходы Казахстана не превышают даже 1 процента.
Или другая отрасль – атомная. Потенциально к 2015 году Казахстан способен претендовать на треть мировой добычи урана. Сегодня наша страна де-факто занимает второе место в мире по разведанным запасам урана. К сожалению, последние скандалы и коллизии вокруг «Казатомпрома» ставят под угрозу и эти амбициозные планы.
Колоссальный потенциал заложен и в сельском хозяйстве. Взять, к примеру, Австралию, которая, имея исходные позиции гораздо худшие, чем у нас, кормит половину населения планеты, извлекая из этого, естественно, хорошую прибыль. У нас же из посевной площади в 35 миллионов гектаров используется менее половины, и то экстенсивно. Казахстан может экспортировать продукты животноводства, плодоовощную продукцию, но по иронии судьбы, имея девятую по величине территорию в мире, многие виды продовольствия импортирует. Более того, теряем то, что имели: в 1990 году в стране насчитывалось 11 миллионов голов крупного рогатого скота, сегодня нет и половины. Та же ситуация наблюдается в овцеводстве, птицеводстве. Нельзя забывать и о социальной стороне вопроса, так как половина населения Казахстана – сельчане. Но у подавляющего большинства из них нет земли, работы, от безысходности они переселяются в города. И снова несуразица – вместо действий правительства по подъему села, урегулированию проблем с перенаселенностью городов рассматриваются планы (если верить британской «Файнэншл Таймс» или французской «Ле Монд») по предоставлению иностранцам земель, равных по величине Голландии. Причем одним из условий будущих сделок является то, что продукция, произведенная в Казахстане, будет кормить чужие страны.
В общем, неадекватная для мира, а в особенности для Казахстана, вырисовывается картина в случае гипотетического завершения нефтяной эпохи. Вроде бы все понимают и все знают, что нефть – это не навсегда и нужно поскорее спрыгивать с «сырьевой иглы». Есть даже неплохие теоретические разработки, как использовать другие конкурентные преимущества, пускай они либо топчутся на месте, либо тонут в бюрократической переписке. Вот только когда грянет гром и на что будем жить тогда – никто не знает.

Коммент в Интернете: «Осталось совсем немного, каких-то двадцать-тридцать лет, и всё – можно будет констатировать, что в первой половине двадцать первого века третьего тысячелетия от Рождества Христова нефти не стало. Как закончилась когда-то эпоха динозавров, чьи, собственно, останки мы и сожгли в двигателях внутреннего сгорания».

Дмитрий Менделеев: «Использовать нефть в качестве топлива – все равно что топить печь ассигнациями».

Один алматинский таксист: «Цены на нефть падают, скоро конец света настанет. Хуже, чем в Киргизии, будем жить, там экономика все-таки развивается – туризм развивают, халаты шьют, молоко нам продают. А у нас что? Только нефтедоллары…»

Комментарий независимого редактора:
Если кончится нефть… Такой момент может случиться через несколько десятилетий. Согласно прогнозу ОПЕК, подтвержденных запасов нефти в мире хватит в среднем лет на сорок. В некоторых нефтедобывающих странах, таких как Норвегия, Алжир, Великобритания, к 2030 году все запасы будут исчерпаны, а в таких странах, как Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты, Кувейт и Иран, запасов нефти хватит на 80–100 лет. Казахстану, согласно прогнозам, запасов нефти хватит до 2070 года. Это, конечно, ориентировочные прогнозы, поскольку еще возможны открытия новых месторождений, которые удлинят эти сроки.
Человечество рано или поздно найдет новые источники энергии, подтверждение этому то, что еще со времени его появления на свет оно постоянно находило источники тепла, будь то дерево, торф, кизяк, уголь, нефть, газ, атомная, нетрадиционные источники энергии. Мировая наука постоянно ищет новые источники энергии, и, я думаю, в этом направлении будут новые открытия.
Другое дело, что когда кончится нефть, то что будет с нашей экономикой? Следует обратить внимание на приведенную в статье реплику «вот только когда грянет гром и на что будем жить тогда – никто не знает». Если будет осуществлена настоящая, а не на бумаге, диверсификация нашей экономики, то мы будем знать, на что жить. Вот о чем мы должны больше думать.

• 27
• 26