Мозговой штурм

10 сентября, 2009

1. Почему Казахстан не стал «вторым Кувейтом», как это обещали в начале 1990-х?
2. Достаточно ли грамотно Казахстан распоряжается Нефтяным фондом?
3. Насколько обоснованной с точки зрения национальной безопасности является степень присутствия иностранцев в нефтяной отрасли Казахстана?

1. Казахстан и не мог стать вторым Кувейтом, поскольку у нас объем добычи нефти, если его разделить на численность населения, кардинально отличается от показателей этого арабского княжества. По данному параметру мы до сих пор, даже спустя 19 лет, не достигли объема добычи Кувейта. Кроме того, у нас себестоимость нефти, включая доставку до морских портов, гораздо выше, поэтому даже гипотетически Казахстан не мог бы стать вторым Кувейтом. Но, на мой взгляд, нам и не нужно ставить такую планку, потому что чего-то особенно хорошего в кувейтской модели экономики я не вижу.
2. Вопрос сложный, но постараюсь на него ответить. Прежде всего в любом национальном фонде должна быть четко проведена грань между сберегательной и стабилизационной частью. Стабилизационная – это та часть, которая задействуется при краткосрочных и среднесрочных кризисах, которые мы сейчас и наблюдаем в Казахстане. Но наш кризис был вызван своими специфическими мотивами, этих причин может быть много, поскольку наша базовая структура экономики очень слаба, зависима от экспорта сырья и поэтому подвержена различным шокам. Поэтому при падении доходов бюджета незамедлительно должен использоваться стабилизационный ресурс Национального фонда. Сберегательная же часть накапливается на достаточно длительные промежутки времени, измеряемые десятилетиями. Так и было сделано нами в 2001 году при создании Национального фонда, однако к 2007 году, к началу кризиса, к сожалению, эта дифференциация практически пропала.
Что касается того, куда вкладывать сберегательную часть фонда. Здесь много различных рецептов и вариантов. Хотя, на мой взгляд, сегодняшнее использование указанных средств далеко от эффективного. Вкладывать сберегательную часть внутри страны, за рубежом, через банки или другие финансовые институты либо непосредственно в инфраструктуры, образование – все это вопросы дискутируемые, но, повторяю, сегодняшняя модель вряд ли кого-то устраивает.
3. Считаю, что с точки зрения национальной безопасности участие национальных инвесторов, как государственных, так и частных, должно быть порядка 50%. Другая половина может находиться у иностранных инвесторов. На сегодняшний день это не так, мы видим несколько другой баланс. Другим ключевым вопросом является то, на каких условиях участвуют иностранные инвесторы в разработке нефтегазовых месторождений в Казахстане. Здесь вопросов очень много, в смысле того, что баланс интересов сдвинут больше в сторону инвесторов, нежели государства, и с точки зрения национальной безопасности это явно неправильно. Эти вещи должны быть исправлены.

1. Мы даже не стали вторым Брунеем. Когда цены на нефть резко выросли, султан Брунея в два раза увеличил заработную плату рядовым государственным служащим, а также пенсии и социальные пособия. При этом он заявил, что нефть дарована Всевышним, и народ Брунея имеет право на свою долю природного богатства страны.
По Конституции Казахстана все полезные ископаемые тоже принадлежат народу, но, к сожалению, их плодами пользуются только владельцы добывающих компаний, которые приватизировали право на присвоение природной ренты. Более того, практически все отрасли, в которых образуется природная рента, переданы иностранным компаниям. Таким образом, мы свое право быть «вторым Кувейтом» отдали зарубежным компаниям, которым они и пользуются вместо рядовых казахстанцев.
Сама природная рента – это плата собственнику полезных ископаемых за предоставление права на их разработку, поэтому она должна принадлежать народу. Ориентировочные размеры природной ренты от добычи и реализации полезных ископаемых в Казахстане составляют порядка 5–6 млрд долларов ежегодно, причем ее размер не зависит от колебания мировых цен. При национализации природной ренты мы ежегодно имели бы дополнительные доходы в размере нескольких миллиардов долларов. Они могли бы быть направлены на финансирование органов местного самоуправления (которых тоже пока нет), дополнительное инвестирование в развитие человеческого потенциала, повышение пенсий и социальных пособий, помимо средств, которые выделяются из местного и республиканского бюджета. Для этого нужны: принципиально другая концепция формирования и использования средств Национального фонда; переход от системы налогообложения прибыли и доходов от предпринимательской деятельности на рентное налогообложение; восстановление контроля над недровыми ресурсами и пересмотр соглашений о разделе продукции; установление или восстановление контроля над стратегическими отраслями и производствами.
2. К сожалению, у нас нет концепции управления Национальным фондом, несколько превратно понимаются цель его создания и направления использования его средств. Норвежский фонд, например, создавался как фонд будущих поколений пенсионеров, чтобы при изменении внешнеэкономической конъюнктуры состоявшиеся к этому времени пенсионеры сохранили уровень жизни, так как своим трудом его сформировали. Не случайно норвежский нефтяной фонд сейчас преобразован в пенсионный фонд.
Нынешний кризис показал, что ни у кого нет четкого представления, как использовать средства фонда в кризисных ситуациях, ради преодоления которых он и создавался. Только этим объясняется то, что политическое решение о «распечатке» средств Национального фонда было принято в октябре 2008 года, а правительство и ФНБ «Самрук-Казына» еще полгода разрабатывали механизм привлечения средств фонда.
Мне кажется, что Национальному фонду, помимо тех направлений, которые я отметил выше, нужно придать инвестиционные функции – инвестирование инфраструктурных объектов, развитие образования и здравоохранения и других проектов, которые имеют стратегическое значение для развития Казахстана. Инвестирование в человеческий капитал – это и есть инвестирование в будущее поколение. Либо, на крайний случай, чем эти средства просто держать в ценных бумагах, которые постоянно обесцениваются, лучше оставить потомкам нефть в натуральном виде, а они уже сами решат, что с ней делать.
3. С точки зрения национальной безопасности мы уже потеряли контроль не только над нефтедобычей, но и над другими стратегическими отраслями. Практически вся экономическая политика у нас делается под диктовку иностранных компаний и экспертов. Посмотрите сами: на макроуровне – МВФ, Всемирный банк и ВТО, на отраслевом – транснациональные компании, которые захватили стратегические отрасли. Простой пример – снижение ставок налога на добычу полезных ископаемых и отмена экспортных пошлин на нефть и другие сырьевые товары в обмен на сохранение рабочих мест. При этом государственный бюджет теряет около 1,5 млрд долларов налоговых поступлений ежегодно, а явное и неявное сокращение занятости и средней заработной платы наемных работников в этих отраслях продолжается. Поэтому казахстанская экономика как бы распа-лась на два сектора: первый контролируют транснациональные компании, которые определяют всю политику в промышленной, структурно-инвестиционной, научно-технической и других отраслях, второй – это малый и средний бизнес, сельское хозяйство и прочие производства, которые работают в основном на внутренний рынок. В итоге произошел разрыв единого экономического пространства страны, что представляет прямую угрозу для национальной безопасности, грозит потерей экономического и, возможно, национального суверенитета.

1. Что касается роли и места в мире, то по конкурентоспособности у нас нефть совсем не та, как в Кувейте, да и объемы запасов трудносравнимы. Что же касается благосостояния граждан, то у нас изначально не было такой доктрины нефтяной политики, чтобы граждане были непосредственными бенефициарами от добычи нефти, как это происходило в Кувейте, да и целом ряде других арабских государств. Конечно, и в нашем случае через бюджетные и прочие расходы государства по социальному обеспечению мы могли бы достичь сравнимого уровня благосостояния на душу населения. Но здесь есть как объективные препятствия, связанные, например, с гораздо большей численностью населения в Казахстане, так и субъективные проблемы на уровне институциональной организованности нашего общества. И в периоды углубления социально-экономических кризисов, подобных нынешнему, мы видим пока что только нарастание внутрисистемных противоречий, которое вряд ли закончится изменением социальной политики.
2. Думаю, достаточно грамотно, по плану, который ничуть не хуже исторических аналогов в других странах. По крайней мере ничего не разбазарили. Другой вопрос, насколько эффективно происходит распределение средств фонда уже по фактическим результатам его освоения. Пример того, что средства используются не по целевому назначению, – устранение санитарно-эпидемиологических недостатков, выявленных в Южно-Казахстанской области по факту заражения детей СПИДом (факт заражения конго-крымской лихорадкой опять же в ЮКО). Эти и другие примеры навевают опасения, что освоение средств фонда по факту также может оставлять желать лучшего. Хотя другого способа их рационального и своевременного освоения, кроме как доверия непосредственным исполнителям, я не вижу.
3. Лично я не вижу никаких угроз для национальной безопасности в том, что на территории Казахстана будут действовать казахстанские юридические лица, пусть и принадлежащие не гражданам нашей страны. В этом случае у правительства всегда достаточно правовых и иных средств для устранения угроз национальной безопасности, в том числе энергетической. Что же касается позитивных результатов этого, то они налицо: мы бы никогда не достигли в столь сжатые сроки таких объемов добычи, не вооружились бы передовыми иностранными технологиями, да и в целом присутствие транснациональных корпораций создает общую атмосферу необратимости рыночных преобразований и хоть какой-то гарантии частной собственности. Последнее обстоятельство особенно актуально, если учесть фактический курс государства на государственный капитализм вследствие его очевидного разочарования в моральном и финансовом состоянии деловой элиты и национального бизнеса, если таковой еще остался в качестве самостоятельного корпоративного института.

1. По информации МВФ, в 1992 году размер казахстанского ВВП составлял 14,5% от кувейтского. В расчете на душу населения этот показатель составлял 1,2%. В то время мало кто мог предполагать, что через 15–20 лет можно будет констатировать, что по объему производства ВВП мы вплотную приблизимся и даже обойдем Кувейт. В 2009 году ВВП Кувейта, по прогнозу МВФ, составит $106,2 млрд, а казахстанского – $101,9 млрд (95,9% от кувейтского). В 2012 году казахстанский ВВП может впервые превысить кувейтский ($149 млрд против $143,5 млрд).
Приведенные данные свидетельствуют о том, что выбранный после приобретения независимости экономический курс развития нашей страны выполняется. Чтобы достичь в Казахстане уровня доходов на душу населения, аналогичного кувейтскому, казахстанцам предстоит еще многое сделать. Хотя и в этом аспекте мы значительно продвинулись за истекший с 1992 года период времени.
В 1992–2008 годах доля казахстанского ВВП на душу населения по сравнению с кувейтским выросла с 1,2 до 20%. Это свидетельствует о том, что темпы роста ВВП на душу населения в Казахстане были значительно выше, чем в Кувейте. В среднесрочном периоде эта тенденция сохранится, и в 2014 году эта цифра составит почти треть от ВВП Кувейта на душу населения.
У Казахстана в долгосрочной перспективе имеются хорошие предпосылки для увеличения темпов экономического роста. Это связано с продолжающимся освоением крупных месторождений нефти и газа на шельфе Каспийского моря, реализацией стратегии индустриально-инновационного развития и качественным изменением организации производства и техническим обновлением работы предприятий агропромышленного комплекса. Сегодня есть уверенность в том, что мировое потребление продовольствия будет с каждым годом возрастать. При этом потребители будут отдавать предпочтение экологически чистым видам продукции. В отличие от Кувейта Казахстан располагает крупными сельскохозяйственными угодьями, которые, с учетом новых достижений в аграрной науке и технологий переработки сельскохозяйственной продукции, составляют мощный потенциал для этой отрасли.
Всего этого можно достичь при условии качественного повышения человеческого потенциала страны. Эта проблема является основополагающей в нашем продвижении к уровню жизни населения Кувейта. Вероятно, в ближайшие 10–12 лет можно будет констатировать, что граждане Казахстана достигли одной из главных, но промежуточных целей своего развития, их ВВП на душу населения превзошел аналогичный показатель Кувейта.
2. Очевидно, что по поводу этого вопроса сегодня могут быть полярные мнения, и каждый оппонент будет прав через призму своего видения его решения. Эти мнения в укрупненном виде можно свести к следующим.
1. Некоторые специалисты считают, что необходимо увеличить темпы накопления валютных сбережений, как за счет интенсификации добычи, так и за счет вовлечения новых месторождений нефти и газа. Сторонники данной концепции опасаются того, что в обозримой перспективе будет изобретено альтернативное топливо и спрос на нефть может резко упасть. Учитывая, что себестоимость добычи нефти в Казахстане значительно дороже, чем в арабских странах, проблемы со сбытом нефти и продуктов ее переработки могут резко увеличиться.
2. Существует много сторонников идеи распределения части доходов от нефти между гражданами Казахстана, что позволит создать возможность каждому гражданину (или части граждан) получать бонусы и использовать их по своему усмотрению.
3. Есть много сторонников отказа от накопления средств в фонде, а использовать все доходы через государственный бюджет на социально-экономическое развитие страны. Например, как это было в СССР.
4. Четвертая группа считает, что необходимо увеличивать накопительную часть фонда. Это позволит успешно противостоять таким проблемам, как обесценение доходов от высокой инфляции в стране, создать условия для развития ненефтяного сектора, успешно противостоять глобальным вызовам (мировым экономическим кризисам, внутренним катаклизмам).
5. Существует мнение о том, что нефтяные доходы необходимо направлять не только в развитие Астаны, но и других территорий, особенно получателей субсидий из республиканского бюджета.
Этот список мнений можно расширить как минимум вдвое. Сближение позиций в этом вопросе, вероятно, невозможно, так как это является основой для формирования политических лозунгов для партий и общественных движений в борьбе за голоса избирателей.
С моей позиции – экономиста, который с первых дней обретения Казахстаном независимости занимается проблемами практического обеспечения мак-роэкономической стабильности и увеличения темпов устойчивого экономического развития, – создание Национального фонда является одним из важнейших инструментов регулирования денежных потоков между Казахстаном и остальным миром. Приоритетным направлением использования валютных накоплений фонда являются баланс товарно-денежных потоков, нормализация процесса формирования банковских активов страны для кредитования несырьевых отраслей, трансферты в государственный бюджет для проведения политики развития производственной и социальной инфраструктуры, развитие человеческого потенциала. На реализацию названных приоритетов должно направляться не более 50% годовых поступлений в фонд. Остальная часть средств должна увеличивать накопительную часть фонда.
В настоящее время использование средств Национального фонда происходит по идеологии, близкой к обрисованной мною. В ней только нет звена по продаже ценных бумаг на внутреннем рынке для формирования ликвидности структурообразующих БВУ. В России такая поддержка банкам оказывается, что делает финансовую систему страны более устойчивой. При этом варианте будет налажен контроль над структурой активов банков и качеством залогового имущества. Кроме того, такая система будет положительно сказываться на уровне инфляции и диверсификации структуры экономики. Поскольку мировые финансовые площадки сегодня не могут обеспечивать стабильность инвестиционного дохода по ценным бумагам Национального фонда, можно пересмотреть концепцию использования его активов в пользу внутреннего инвестиционного рынка.
3. Опыт многих стран, которые сегодня доминируют на рынке нефти, показывает, что на первых этапах становления и развития добычи нефти и доходов от ее экспорта доля иностранных инвесторов в активах и доходах компаний большая. По мере укрепления экономики этих государств и подготовленности национальных управленческих и инженерных кадров позиции иностранного капитала и его доля в доходах нефтедобывающих компаний этих стран снижалась.
Этот процесс в первой половине ХХ века иногда приводил к вооруженным конфликтам. Впоследствии положение нормализовалось. В результате иностранные инвесторы располагают капиталом в крупных нефтедобывающих странах на уровне от 40 и ниже процентов.
В Казахстане процесс ограничения присутствия иностранного капитала в активах нефтедобывающих компаний уже стал набирать обороты, так как доля вывозимого иностранными инвесторами дохода в последние годы перевалила за $16,5 млрд. В 2007–2008 годах внесены изменения в законодательство в пользу внутренних инвесторов, выкуплена часть акций Кашаганского месторождения. Очевидно, этот процесс будет продолжен в ближайшие годы. Вызывает тревогу отсутствие у казахстанских специалистов навыков добычи нефти на морском шельфе.
В начале освоения новых месторождений нефти на шельфе Каспийского моря доля иностранных инвесторов в экспортном доходе должна резко возрасти. Это связано с процессом окупаемости уже вложенных затрат. В последующие годы необходимо стремиться к политике повышения роста внутренних инвесторов в экспортном доходе.
Относительно ответа на поставленный вопрос. Многие политики сегодня заявляют о том, что присутствие иностранцев негативно влияет на экономическую безопасность страны, и они приводят массу примеров и аргументов в пользу этого тезиса. Однако есть очень веские аргументы и против таких лозунгов.
Например, в СССР не было присутствия иностранного капитала, однако он распался в результате более веских причин. В экономике многих развивающихся стран, особенно в малых экономиках, присутствие иностранного капитала имеет высокую долю, но это помогает им повышать экономический потенциал государства, квалификацию и доходы населения.
Становление и развитие политики и экономики любого государства – эволюционный процесс, на каких-то этапах иностранный капитал служит прогрессу, а затем он становится тормозом. Необходимо вовремя определить необходимость перехода из одного качества развития общества в другое и выработать пошаговые меры безболезненного перехода от одного этапа к другому.
Революционный процесс ввергнет страну в долгие и высокозатратные испытания с непредсказуемым финалом.