Кадыр Байкенов:

7 октября, 2009

386

(Окончание, начало в предыдущем номере)

– Скажите, пожалуйста, как Вы думаете, в экономике где государство должно присутствовать, а где должно остановиться?
– Государство должно присутствовать во всех сферах экономики, конечно, не прямым участием, а созданием условий для их развития, через принятие соответствующих законодательных и нормативных актов, разработку реальных программ развития отраслей с соответствующей проработкой механизмов их реализации, создание соответствующих финансовых институтов, обеспечивающих финансовую поддержку, развитие отраслевой науки и проектно-технологических институтов.
Где государство должно остановиться? Оно должно не останавливаться, а должно совместно развиваться. К сожалению, как имеет место на практике, то или иное министерство, разработав программу развития своей отрасли, вскоре забывает о ней, то ли по причине частой сменяемости руководителей министерств, то ли из-за отсутствия механизмов реализации. К сожалению, изложенная на бумаге та или иная отраслевая программа не имеет своего продолжения на практике. Можно привести массу разработанных государственными органами программ развития, которые остались только на бумаге.

– Давайте перейдем к Вашей общественной деятельности. Вы являетесь председателем правления Конфедерации работодателей Республики Казахстан и председателем Союза инжиниринговых компаний РК. Члены этих организаций и Вы участвовали в составе рабочих групп правительства и парламента по разработке различных законодательных актов, вносили в действующие законы поправки и дополнения. С трудом верится, что низкий уровень внедряемости вносимых предложений – чей-то злой умысел. В чем дело? Что бы Вы предложили для того, чтобы наши законодательные акты были более совершенными?
– Да, с 2001-го и, соответственно, с 2002 года я на общественных началах возглавляю эти два объединения юридических лиц. Конфедерация работодателей весьма активно участвовала в разработке многих важных для предпринимателей и промышленников законодательных актов, таких как Трудовой кодекс, Налоговый кодекс, Таможенный кодекс, о техническом регулировании и других.
Как известно, правом законодательной инициативы обладают правительство и парламент, другие организации могут только участвовать в их разработке. Каждая сторона разработчиков, несомненно, отстаивает свои интересы: правительство – государственные интересы, парламент – наряду с государственными интересами интересы своих избирателей, другие организации – свои локальные интересы. Так и конфедерация отстаивала при разработке законов интересы своих членов. В споре, как говорится, рождается истина. Так и в рабочих группах мы пытались отстаивать свои позиции. В конечном итоге что-то нам удалось добавить в тот или иной проект закона, что-то – нет. Это нормальный процесс законотворчества. Какого-то злого умысла от какой-либо из сторон нет. Но, тем не менее, окончательный проект закона вносят на рассмотрение парламента те, кто имеет право законодательной инициативы, и они проводят отбор вносимых предложений. Конечно, нельзя сказать, что разработчики законов – это профессиональные разработчики. Каждый из них имеет свой уровень подготовленности к законотворческой работе, поэтому зачастую из-за отсутствия такого опыта работы мы имеем некоторые изъяны в наших законах.
Для того чтобы наши законы были более-менее совершенными, необходимо в составе правительственных органов, в парламенте иметь профессиональную группу разработчиков законов, прежде всего юристов, экономистов. «Технарей» необходимо подключать из промышленников и предпринимателей, причем на платной основе и с освобождением от основной работы. Пока же мы работаем «наскоком». Отсюда возникает проблема качества наших законов. Необходимо провести обучение людей, привлекаемых к законотворческой работе, за рубежом, прежде всего в Англии, где законотворческая работа осуществляется несколько веков.

– Судя по тому, как ослаб энтузиазм конфедерации, могу ли я предположить, что Вы устали бороться с ветряными мельницами и уровень вашей квалификации, репутация и связи позволяют Вам сегодня довольствоваться консалтингом, который более благодарен с точки зрения затрачиваемых усилий?
– На самом деле консалтингом я занимаюсь с 1995 года, создав частную компанию «ТОО «Компания «Инвестконсалтинг». Возглавить конфедерацию мне предложила группа промышленников. Мы работали достаточно активно до той поры, пока не создали союз предпринимателей «Атамекен». Конфедерация стала одним из учредителей этой организации. «Атамекену» была оказана большая административная поддержка, которая и не снилась нашей организации. Практически все то, чем мы занимались, взял в руки «Атамекен». Никто у нас не забирал права продолжать работать, однако мы не стали конкурировать с «Атамекеном», тем более что мы не имеем административной поддержки. Надо прямо сказать, что после попыток «Атамекена» внести в закон о частном предпринимательстве статью, провозглашающую, что «Атамекен» является единственной в стране организацией предпринимателей, мы отошли от активной работы с этой организацией. Правда, мы договорились с «Атамекеном», что работа по реализации в Казахстане программ МОТ (Международная организация труда) будет осуществляться Конфедерацией работодателей. Мы реже стали выступать в печати, и через это Вы, наверное, отмечаете снижение деятельности конфедерации. Мы продолжаем участвовать в работе круглых столов, конференциях по тематике нашей деятельности, рабочих группах по обсуждению отдельных проектов законов, являемся участниками трехстороннего соглашения, принимаем участие в международных мероприятиях, проводимых МОТ, организациями промышленников и предпринимателей.
Что касается казахстанского консалтинга в целом, то он еще не развит в Казахстане по причине его слабой востребованности в стране. Действительно, за 14 лет работы нашей компании в сфере консалтинга большую долю среди наших клиентов составляют иностранные компании (90%). Являясь президентом компании «Инвестконсалтинг», я в полной мере нахожу удовлетворение в этой работе. Эта работа позволяет мне быть в хорошем жизненном тонусе, потому что я не отошел от реализации не воплощенных во время работы на государственной службе идей и замыслов.

– Президент в течение 20 лет говорит о поддержке национальных производителей, увеличении их доли в проектах, развиваемых в нефтегазовой отрасли. Но до сих пор доля казахстанского содержания в них еще довольно низкая. Возможно ли изменить данную ситуацию, ведь сейчас развитие довольно крупных нефтяных проектов контролируют транснациональные корпорации?
– Я уже неоднократно высказывался по этому поводу в различных статьях в средствах массовой информации и интервью. Поэтому не хотелось бы повторяться.
Хотел бы отметить только одно, что, к примеру, у Вас появилось желание построить дом. У Вас есть желание, однако денег на его строительство нет. Сможете ли Вы его построить? Конечно, нет. Так и с проблемой увеличения казахстанского содержания. Правительства разных периодов времени заявляли о необходимости увеличения казахстанского содержания. Призывали предприятия: работайте! Кроме призывов и некоторых организационных моментов в этом направлении ничего предпринято не было. Под программу увеличения казахстанского содержания никогда не выделялось финансирование, да и такой широко развернутой программы практически и не было разработано, а было только административное давление на инвесторов.
Только реально вложенные в то или иное производство деньги помогут его перестроить под производство оборудования, необходимого для нефтяной отрасли, оно не должно ограничиваться только выпуском арматуры, станков-качалок, буровых станков и обсадных труб. Номенклатура потребного оборудования довольно широкая, и мы должны иметь такие производственные мощности, которые позволили бы выпускать в нашей стране конкурентоспособное оборудование. Для этого необходимо осуществить техническое перевооружение, в частности машиностроительной отрасли. Ведь мы же имеем опыт, когда полностью провели переоснащение в то время завода «Гидромаш», теперь «Белкамит», за счет американских денег, выделенных Казахстану по Программе Нанна-Лугара для проведения конверсии. Это предприятие успешно поставляло оборудование СП «Тенгизшевройл», «Аджип ККО» соответствующего качества и может увеличить номенклатуру выпускаемого оборудования при наличии соответствующего заказа, который сегодня трудно получить от иностранных инвесторов. Почему – это отдельный разговор.

– Нам вообще нужно машиностроение? Может быть, раз мы уже опоздали, нужно забыть про него?
– Машиностроение – основа промышленности любого государства. Почему мы должны оставаться аграрно-сырьевой страной, завозить метизы, простейшие виды оборудования из-за рубежа? Ведь ни одна новая технология в любой отрасли не внедрится в жизнь, если в стране будут отсутствовать предприятия, способные их произвести. Я уже упоминал, что по техническому уровню наше машиностроение отстало от западных стран лет на сорок, поэтому если мы хотим стать индустриальной державой, то забывать про машиностроительную отрасль не стоит.

– У нас же замахнулись на нанотехнологии. Болты не умеем делать, но нанотехнологии будем развивать…
– Это очередная программа, не подкрепленная механизмом реализации. Даже приобретя новое оборудование из-за рубежа, мы не можем его использовать ввиду отсутствия подготовленных кадров. В частности, много нового, современного оборудования простаивает в организациях здравоохранения, та же беда – отсутствие кадров.
Без развития инженерной базы мы не сможем использовать высокие технологии. Кто их будет реализовывать на практике? В области машиностроения мы растеряли все проектные, научно-исследовательские институты, которые занимались развитием машиностроения. Подобное произошло и в других отраслях промышленности.
Поэтому нужно развивать инжиниринговую отрасль. И это будет полезно в целом для развития экономики страны.

– Но ведь создание институтов развития как раз это и предполагало?
– Институты развития, имеющиеся в нашей стране, в большей мере занимаются вопросами организации финансовой поддержки вносимых на их рассмотрение проектов, нежели созданием условий для развития науки, научно-исследовательских и проектных институтов.
Одно время я был экспертом Инновационного фонда. В составе группы экспертов мы рассматривали заявки на финансирование различных инновационных проектов в области медицины, металлургии, энергетики и других отраслей. Это нужное и правильное направление в деятельности этого фонда, но недостаточное. Инновации – понятие широкое. Оно предусматривает создание полной цепочки действий, а именно от комплексного развития образования и науки до внедрения новых технологий в промышленное производство. Создание такой цепочки – прерогатива государства в лице институтов развития.

– Президент в конце 90-х практически полностью сменил правительство «красных директоров» на «младотюрков». Как ни странно, первые до сих пор востребованы, а вторые более или менее удачно занялись политикой.
– Я что-то не вспомню, кто из «красных директоров» в настоящее время работает в правительственных органах. По-моему, их в этих структурах уже нет.
Сменяемость кадров – нормальный процесс, когда на смену повзрослевшим кадрам приходят молодые образованные кадры, прошедшие хорошую жизненную практику. Можно позавидовать тому советскому периоду, когда люди в должности союзного министра работали по 20 и более лет. За эти годы они успевали реализовать на практике не одну программу развития отрасли, которые, конечно, вписывались в комплексную государственную программу развития народного хозяйства страны. Эти люди за долгие годы работы глубоко изучили отрасль, людей, сформировали команду единомышленников, которые так же долго находились на своих должностях, если, конечно, умели работать. Были собраны команды профессионалов, а не «позвоночников». На мой взгляд, если кого-то из бывших руководителей предприятий называют «красными директорами», то этим следует гордиться.
На самом деле те, кого отнесли к «младотюркам», это умные ребята. Мне приходилось с ними встречаться и общаться. Они свободны от идеологических шор, успели больше познакомиться с международной практикой ведения бизнеса и управления. Отдельные из них честно работали на государство, стараясь изменить ситуацию в экономике страны к лучшему. Единственное, что я бы отметил как недостаток, так это то, что они теоретически хорошо были подготовлены, но опыта практической работы в сфере производства и управления у них было мало.
В советское время была очень хорошая школа подготовки кадров, которая заключалась в том, что на верхние ступени государственного или партийного управления допускались люди, прошедшие все этапы хозяйственной или партийной работы. Если Вы посмотрите биографии людей того времени, которые работали в правительстве или в партийных органах, то увидите, что все они прошли хорошую школу жизни, прежде чем были приглашены на высокие должности. Они проходили все ступени служебной лестницы, начиная от управляющих трестами или директоров предприятий до министров, от секретарей парткома, от инструкторов до секретарей обкомов, ЦК. В такую систему подготовки кадров попал и я, она и вывела меня на должности, на которых мне пришлось работать. Работая на АЗТМ, я тоже не задерживался на одной должности долго, начав с инженера-конструктора, дошел до заместителя директора завода.
Проводимую в настоящее время кадровую политику, когда выпускники, только что окончившие учебные заведения по программе «Болашак», сразу назначаются заместителями министра того или иного ведомства, я считаю неправильной. Для этой должности только свободного владения иностранным языком явно недостаточно.

– Я думаю, кадры – это наша ахиллесова пята, которая нас в конечном итоге и погубит. Сейчас в правительстве нет ни одного человека, который работал бы когда-нибудь на производстве. Вы рассматриваете возможность своего возвращения?
– Нет. Во-первых, такого предложения не будет, во-вторых, политики возврата старых кадров, тех, кто раньше работал в правительстве, тоже нет, и в-третьих, мой возраст уже приравнялся к возрасту «красных директоров», а не «болашаковцев».

– А к Вам обращаются сейчас за консультациями?
– Со стороны государственных структур – нет. Со стороны бизнеса – да.

– Но есть ли какой-то государственный институт, в котором Вы готовы, хотя бы гипотетически, поработать?
– Существующие сегодня экспертные советы при различных министерствах, включающие представителей предпринимательских структур, ограничиваются только обсуждением проектов законодательных и нормативных актов, и не более.
На мой взгляд, у нас нет такого экспертного совета, который формировал бы свое видение по развитию той или иной отрасли экономики. Считаю, что было бы полезно создать такие отраслевые экспертные советы из числа работников, действующих и бывших, имеющих профессиональный опыт работы в той или иной отрасли, так как профессиональных штатных работников в государственных органах явно не хватает.
Что-то близкое к такому экспертному совету создано недавно при Министерстве индустрии и торговли, это Координационный совет по форсированному индустриально-инновационному развитию Республики Казахстан. Считаю, что работа на общественных началах приглашенных в этот координационный совет людей не даст должного эффекта, поскольку они только эпизодически присутствуют на заседаниях. Люди в этом координационном совете должны работать на постоянной основе, только тогда мы получим эффект от создания подобных консультационных советов.
Думаю, я ответил на Ваш вопрос.

– У меня сложилось впечатление, что Вы скучаете по масштабным, глобальным проектам. Но у меня такое чувство, что все равно Вы не стали рыночником.
– Сейчас я только слежу за развитием проектов, которые реализуются в Казахстане, и я, конечно, интересуюсь их продвижением. Свои экспертные оценки по тому или иному проекту я публикую в средствах массовой информации.
Что касается того, что я не стал рыночником, это не совсем верно. Мы еще не сформировали настоящую рыночную экономику, мы имеем пока экономику с проявлениями рыночной экономики. Чтобы создать настоящие рыночные отношения, необходимо перестраивать общество, для этого необходимо время. Поэтому я рыночник того уровня, которое имеет нашего общество.

– Скажите, пожалуйста, какую роль играл Президент при принятии решений по тем или иным проектам, которыми Вы занимались? Всегда ли за ним было последнее слово?
– Там, где нефть, там обязательно присутствует большая политика. Вопросы большой политики – это прерогатива главы государства. Реализация любых крупных проектов происходит с его одобрения и с его прямым участием и поддержкой.
В качестве примера приведу довольно известный «контракт века» по месторождению Тенгиз, который осуществлялся при прямом участии нашего Президента. Переговоры с компанией «Шеврон» по этому месторождению начинались еще в 1987 году, и к этим переговорам Казахстан не допускался, переговоры вела только Москва. Только благодаря настойчивости Н.А. Назарбаева, тогда Председателя Совета Министров Казахской ССР, наша страна в 1989 году была допущена к этим переговорам. Он отслеживал этот контракт до конца, вплоть до его подписания. Да другого и быть не могло, потому что реализация этого проекта имела большое политическое значение для Казахстана. Благодаря его подписанию Казахстан показал свою способность работать по привлечению инвестиций в проекты на международном уровне.
К проведению геолого-разведочных работ на шельфе Каспийского моря и созданию международного консорциума Нурсултан Абишевич тоже имеет прямое отношение. По сути, он нам дал добро на этот проект, и мы, при его поддержке, начали его реализацию. По всем крупным проектам, которые реализовывались в нефтяной отрасли, он оказывал постоянную поддержку. Поэтому роль Н.А. Назарбаева в тех проектах, которые формировались в нефтяной отрасли в начале 90-х годов и реализуются сейчас, велика. Это реальность.

– Существует точка зрения, что казахстанские месторождения стали разменной монетой при решении политических вопросов Казахстана. В какой степени это утверждение близко к истине?
– Я уже говорил ранее что где есть нефть, там присутствует большая политика. И наш Президент весьма умело использовал ситуацию проявления интереса со стороны иностранных инвесторов к нашим месторождениям для получения политических выгод для нашей страны.
Термин «разменная монета», как известно, имеет два смысла, а именно: первый, обозначающий мелкие деньги, на которые ничего серьезного купить нельзя, второй, в переносном смысле, – любой объект, которым можно пожертвовать ради достижения каких-либо важных целей. Вторая часть термина наиболее близка к ответу на Ваш вопрос. Действительно, наш Президент использовал ситуацию с предоставлением части месторождений иностранным инвесторам для получения как экономических, так и политических выгод для страны.