Армия союзников

1 октября, 2007

336

С. Жуков, О. Резникова

(Продолжение, начало, пожалуйста, в прошлом номере)

Масштабы и структура взаимных прямых инвестиций

Перейдем к рассмотрению взаимодействия по линии факторов производства. В двух ведущих нефтеэкспортерах постсоветского пространства — в Казахстане, и особенно России — частные компании, включая компании со смешанной, государственной и частной формой собственности, накопили сравнительно крупные финансовые ресурсы и активизировали усилия по транснационализации своей деятельности. Парадоксально, что на фоне стремительного дряхлеющего производственного аппарата и инфраструктуры Россия пополнила ряды ведущих мировых инвесторов. В 2003-2005 гг. Россия заняла 14-е место в списке крупнейших экспортеров прямых инвестиций, обойдя все развивающиеся страны, кроме Гонконга.
Можно выделить три главных направления экспорта капитала в постсоветские экономики. Во-первых, речь идет о нефтегазовом секторе. И в России, и в Казахстане крупные нефтегазовые корпорации уже утвердились на внутреннем рынке и начали экспансию вовне. Российские «Газпром», ЛУКОЙЛ и «Роснефть» активно приобретают активы и развивают проекты в Узбекистане, Казахстане и Туркменистане. Пытается выстроить нефтегазовый бизнес в бывших советских республиках и Казмунайгаз, выкупивший газораспределительную систему в столице Грузии и пытающийся нарастить нефтегазовые активы в Украине.
Во-вторых, нарастает экспансия банковского капитала. Располагая значительными ресурсами, российские и казахстанские коммерческие банки активно выходят на рынки бывших советских республик. Российские банки контролируют существенную часть банковской системы в Армении. Достаточно активны российские банки в Кыргызстане, Казахстане и в возрастающей степени в Украине и даже Беларуси. Казахские банки поставили под прямой и косвенный контроль значительную часть банковского сектора Кыргызстана, расширяют экспансию в Россию, а в последнее время также в Украину и Грузию.
В-третьих, волна слияний и поглощений с участием российского капитала прошла в секторе телекоммуникаций. Российские компании мобильной связи поглотили более мелких операторов в Казахстане, Узбекистане и Таджикистане.
В то же время, судя по данным платежного баланса, Россия в 1994-2006 гг. направила в страны СНГ всего около US$6 млрд., или менее одной десятой исходящих прямых инвестиций за рубеж. Несколько более развернуты на постсоветское пространство инвестиции из Казахстана, но они невелики по объему. На начало 2007 г. РК накопила в странах СНГ US$599 млн. прямых инвестиций, что составляет 27% от всех казахстанских ПИИ за рубеж. Из этих почти US$600 млн. 43% приходится на Россию, 25% — Кыргызстан, 15% — Узбекистан и 11% — на Грузию.
Статистика стран, принимающих прямые инвестиции из России и Казахстана, подтверждает то, что эти инвестиции сравнительно невелики. Основной поток прямых иностранных инвестиций (ПИИ) в постСССР аккумулировали Россия, Казахстан и Украина. В 1991-2005 гг. на эти экономики пришлось 80% всего притока ПИИ, из которых 63% оттянула на себя Россия, 21% — Казахстан и 16% — Украина. Позиции российских компаний в Казахстане и Украине более чем скромны. Доля России в аккумулированных ПИИ в Украине на начало 2007 г. составила всего 5% (см. диаграмму 1). В этой второй крупнейшей постсоветской экономике Россия выступает только седьмым крупнейшим инвестором, пропуская вперед Германию, Кипр, Австрию, Великобританию и США. В Казахстане Россия с 3% является только девятым крупнейшим инвестором, пропуская вперед не только США и Великобританию, но даже Китай, Францию и Канаду (см. диаграмму 2). Со своей стороны, ни Казахстан, ни тем более капиталодефицитные постсоветские экономики не являются сколько-нибудь заметными инвесторами в Россию.
Конечно, без большой боязни ошибиться можно предполагать, что инвестиции российского и казахстанского происхождения заходят в Украину и другие постсоветские экономики, включая российскую и казахстанскую, под флагами Кипра, Виргинских островов, Нидерландов, Австрии и Швейцарии. Другое дело, что в этом случае речь идет не о российском национальном капитале, а о глобальном оффшорном капитале, который не работает на экономику страны своего происхождения, а скорее использует последнюю в своих бизнес-стратегиях.
Потоки капитала в постсоветском пространстве крайне слабо связаны с обрабатывающей промышленностью. В лучшем случае поддерживаются старые кооперационные связи между промышленными предприятиями, оказавшимися по разные стороны государственных границ.
В редких случаях такие предприятия трансформировались в транснациональные структуры. Каких-либо заметных новых обрабатывающих производств в постсоветских экономиках за последние пятнадцать лет не создано. С этой точки зрения экономическое взаимодействие постсоветских экономик принципиально отличается от опыта более или менее успешно развивающихся стран, для которых мотором регионального сотрудничества выступает обрабатывающий сектор. В постсоветском пространстве сотрудничество поддерживается сырьевым, финансовым и торговым капиталом, но не обрабатывающей промышленностью.
О финансово-сырьевой направленности российских инвестиций эксплицитно свидетельствует диаграмма 3. В Казахстане, втором после России крупнейшем реципиенте инвестиций из-за рубежа, 57% российских ПИИ на начало 2007 г. концентрировалось в сфере финансовой деятельности, 16% — в горнодобывающей промышленности и еще 10% — в оптовой и розничной торговле. Инвестиции в обрабатывающую промышленность составили всего 6% от накопленных российских ПИИ. Еще 5% пришлось на транспорт и связь.

Стихийное рыночное взаимодействие

Несмотря на очевидный рост прозрачности циркулирующих в постсоветском пространстве товарных потоков, значительная их часть по-прежнему не учитывается официальной статистикой. Между новыми независимыми государствами продолжается скрытое перераспределение факторов производства. Особой масштабностью отличаются два стихийных процесса: миграция трудовых ресурсов и нерегистрируемая взаимная торговля.
По периметру границ новых государств существуют многочисленные таможенные дыры, через которые нелегальный (то есть не проходящий по официальной статистике) импорт в значительных масштабах входит в постсоветское пространство. Одной из таких крупных таможенных дыр является Кыргызстан. Начиная с 2002 г., то есть примерно с того момента, когда Кыргызстан практически выбрал весь объем внешней помощи, предоставленной международными финансово-экономическими организациями под так называемые «рыночные реформы», в стране наблюдается взрыв нерегистрируемого импорта из КНР (см. диаграмму 4) .
Кыргызстан превратился в крупный канал проникновения китайских товаров на постсоветские рынки. В 2006 г. не проходящий по таможенной статистике Кыргызстана импорт из КНР составил US$1,89 млрд., что более чем семикратно превышает официально учитываемый китайский импорт, в 2,4 раза превосходит весь импорт извне СНГ и достигает примерно двух третей ВВП страны. Ясно, что через кыргызско-китайскую границу китайские товары нацелены не на микроскопический кыргызский рынок, а транзитом следуют на центральноазиатские рынки (главным образом в Казахстан), а также в Россию. Притом, что ведомый притоком нефтедолларов экономический рост в Казахстане и России в краткосрочной перспективе вряд ли сбросит обороты, китайская товарная экспансия на казахстанский и российский рынки через Кыргызстан будет только нарастать.
В последние несколько лет возрастающий нелегальный поток китайских товаров идет и через Казахстан. В 2005-2006 гг. нерегистрируемый Казахстаном импорт из КНР достиг US$2,6-2,8 млрд. в год, что в 1,5-2 раза превышает официально учитываемый китайский импорт (см. диаграмму 5). Нелегальные поставки из Китая составляют 12% всего казахстанского импорта.
Другими крупными каналами входа нерегистрируемого импорта в постсоветское пространство служат российские восточные регионы, граничащие с КНР, Беларусь, Калининградская область. Легко проницаемые таможенные границы партнеров России и ЕврАзЭс, ЕЭП, Шанхайской организации сотрудничества во многом обессмысливают ее усилия по подавлению «серого импорта». К тому же очевидно, что растущая часть импорта, фиксируемая российской статистикой как торговые потоки из постсоветских экономик, на самом деле прикрывает китайский импорт. Получается, что протоинтеграционные группировки обслуживают интересы не постсоветских производителей, а экспортные интересы КНР.
Заметные масштабы на постсоветском пространстве приобрела и трудовая миграция. По консервативным оценкам, в межстрановую миграцию в постсоветских экономиках вовлечено до 7-8,5 млн. человек. Основными центрами притяжения мигрантов из бывших советских республик является Россия и в меньшей степени Казахстан. Странами-донорами трудовых ресурсов выступают Армения, Азербайджан, Грузия, Кыргызстан, Таджикистан, Молдова, Узбекистан, Украина и до некоторой степени Беларусь.
В таблице 6 представлены грубые оценки экономической значимости трудовой миграции для трудоизбыточных постсоветских экономик. Несколько моментов заслуживают особого внимания. Во-первых, в странах-донорах труда в миграцию вовлечены значительные контингенты экономически активного населения. В Кыргызстане, Молдове и Таджикистане в трудовую миграцию вовлечено до трети, а в Азербайджане и Грузии – до 20-40% экономически активного населения.
Во-вторых, примерно 70% всех трудовых мигрантов нацелено на Россию. В первую очередь это мигранты из республик Центральной Азии и Кавказа. Помимо России центральноазиатские и кавказские трудовые мигранты ориентированы на Казахстан. Мигранты из Украины примерно поровну распределяются между Россией и Европой. На европейские страны в значительной степени ориентируются и международные отходники из Молдовы.
В-третьих, для стран-экспортеров рабочей силы переводы мигрантов стали важным фактором экономического развития. В Таджикистане и Кыргызстане переводы мигрантов из России достигают 11-14%, Азербайджане – 8%, а в Молдове и Грузии – 5-6% валового внутреннего продукта.
Приводимые оценки скорее приуменьшают, чем преувеличивают переводы трудовых мигрантов. В Молдове, если судить по данным платежных балансов, которые отражают переводы только по банковским каналам, переводы мигрантов достигли в 2006 г. около 18% ВВП, что составляет более половины национального экспорта и в два с половиной раза превышает приток прямых иностранных инвестиций (см. диаграмму 6).
В Армении переводы этнической диаспоры (в данном случае выделить трудовые переводы в чистом виде не представляется возможным) превышают 15% ВВП. Переводы, 70% которых приходят из России, по меньшей мере в три раза превышают прямые иностранные инвестиции и достигают около двух третей национального экспорта (см. диаграмму 7).
В Кыргызстане трудовые переводы в 2006 г. достигли 14% ВВП, что совпадает с нашими оценками. При этом переводы здесь составляют около половины экспорта и в три раза превосходят приток внешних ресурсов по статье прямые иностранные инвестиции.
Очевидно, что как со стороны спроса, так и со стороны предложения продолжают действовать мощные факторы, которые стимулируют массовую трудовую миграцию. Ведомый нефтедолларами экономический рост в Казахстане и России превращает две эти страны во все более привлекательный рынок для дешевой низко- и среднеквалифицированной рабочей силы из трудоизбыточных государств Центральной Азии и Кавказа. Тем более что Казахстан находится рядом с Кыргызстаном, Таджикистаном и Узбекистаном. Ближе к 2010 г. Россия вступит в острую фазу депопуляции. Соответственно потребность в импорте рабочей силы для российской экономики возрастет.
Со своей стороны в Азербайджане, Кыргызстане, Таджикистане и Узбекистане высокие темпы демографического роста создают постоянное давление на рынок труда и нацеливают на миграцию все новые и новые контингенты рабочей силы. Трудовую миграцию стимулирует и тяжелое материальное положение, в котором прозябает подавляющая часть населения республик Кавказа, Центральной Азии, а также Молдовы и Украины. В том же направлении действует и нарастающая социально-политическая нестабильность. «Революция тюльпанов» в Кыргызстане с последующим перманентным институциональным хаосом, беспорядки весны-лета 2005 г. в узбекском Андижане вновь подтолкнули миграцию из Центрально-Азиатского региона так называемых «некоренных народов».
В странах, принимающих трудовых мигрантов, налицо стремление поставить стихийное перемещение трудовых ресурсов под контроль. С этой целью ужесточается миграционное и трудовое законодательство, увеличиваются административные штрафы, которые работодатели обязаны выплачивать за использование нелегальной рабочей силы. Тем не менее эти меры имеют ограниченный эффект. Тотальная коррупция, а главное — огромные масштабы миграции затрудняют попытки поставить перетоки трудовых ресурсов под контроль. Тем более что дивергенция стран постсоветского пространства по уровню экономического развития и доходам продолжается, что объективно стимулирует перемещение больших масс труда из беднейших в относительно успешные страны.
Суммируем. Из-за объективных ограничений возможности для существенного наращивания рыночного экономического взаимодействия в постсоветском пространстве весьма ограничены. Существующие здесь торгово-экономические образования слабо влияют на движение потоков товаров и услуг, а также перераспределение факторов производства между постсоветскими экономиками. Движение товаров и услуг, капитала и труда определяется преимущественно воздействием рыночных факторов.
Региональные экономические связи в постсоветском пространстве развиваются в условиях глобализации. Здоровая рыночная регионализация и глобализация в принципе не мешают друг другу. Вместе с тем, учитывая то обстоятельство, что все без исключения постсоветские государства нацелены на включение в глобальные торговые и инвестиционные потоки, а также заимствование передовых технологий из развитых центров мировой экономики, приоритетным для них является занятие ниши в глобальном разделении труда.