В нежных объятиях дракона

6 мая, 2008

Досым Сатпаев

В сторону дипломатические реверансы! Признаемся честно в том, что для Казахстана Китай не только стратегический партнер: прежде всего в энергетической сфере и в рамках Шанхайской организации сотрудничества, но и источник определенных тревог. Хотя в глазах самой Поднебесной мы пока лишь дополнительный источник сырья. Вот и сосредоточимся на активных и все более возрастающих экономических и военно-политических контактах двух стран: с точки зрения, национальных интересов нашей страны…

Кому война, а кому мать родна!
Экономическая стагнация, призрак которой бродит по Европам, вероятно, приведет к смене лидера – страны-локомотива международной экономики, считает ряд экспертов мирового уровня. В частности, Джордж Сорос настаивает, что статус США, как экономической сверхдержавы, больше не гарантирован: продолжающийся финансовый кризис ослабил ее способность конкурировать с растущими экономиками, такими как Китай и Индия. Более того, утверждает он, нынешний кризис на мировом рынке является не просто крахом, а завершением 60-летнего кредитного бума, основанного на долларе, как мировой резервной валюте.
Запад все больше попадает под влияние новых экономик Азии, Ближнего Востока и России. Действительно, повышение волатильности мирового рынка привело к тому, что, с одной стороны, инвесторы из этих регионов стали активно наращивать свое присутствие во многих сферах экономики большинства западных стран, в том числе в США. С другой стороны, сохранение высоких темпов экономического роста той же Индии или Китая выполняет функцию амортизационной подушки для всей мировой экономики. Еще чуть-чуть, как считает Егор Гайдар, и Китай перейдет к режиму конвертируемости своей валюты — это сделает юань третьей резервной мировой валютой. Определенный шанс есть и у России, которую давно уже зачисляют в перспективную группу экономических лидеров в рамках БРИК (Бразилия, Россия, Индия, Китай). Все это говорит о том, что на наших глазах происходит постепенная смена гегемонов. При этом двое из претендентов являются ближайшими географическими соседями Казахстана!
Как тут не попасть между российским «молотом» и китайской «наковальней»?!
При этом более-менее очевидно, что именно Китай получил наибольшую выгоду от новых процессов в мировой глобализации и явно опередит Россию в позиции главного экономического центра планеты… Конечно, если сам Китай справится со своими многочисленными внутренними проблемами. Это преимущественно экстенсивное развитие производства при его высокой затратности, низкая квалификация подавляющего большинства работников и соответственно низкое качество продукции. Это малая эффективность государственных предприятий, скрывающих безработицу. Это все углубляющееся разделение страны на отсталые сельскохозяйственные и бурлящие промышленные регионы, а также социальное расслоение. Китай все больше напоминает «паровой котел», который может взорваться.
Все это требует от нас более внимательной оценки реальных угроз и преимуществ от сотрудничества с Китаем. Именно поэтому активные экономические и военно-политические контакты Казахстана и Китая приобретают значительную важность с точки зрения национальных интересов нашей республики. В этой связи визит премьер-министра Казахстана Карима Масимова в Китай, состоявшийся в начале апреля текущего года, вызывает пристальный интерес.

От дипломатической поэзии к энергетической прозе
Начнем с энергетической сферы, этого главного для Казахстана естественного преимущества. Уже сейчас китайские компании контролируют месторождения Кенкияк и Жанажол, нефтедобывающее предприятие «СНПС-Актобемунайгаз», 100%-ный пакет акций в предприятии, разрабатывающем месторождение Северные Бузачи, нефтяную компанию PetroKazakhstan. К 2010-2015 годам зависимость Казахстана от китайских компаний увеличится еще больше, если они смогут установить контроль над крупными месторождениями на Каспийском шельфе. Вполне возможно, что с расчетом на это Китай активно участвует в строительстве нефтепровода Кенкияк — Атасу – Алашанькоу. Следующим проектом может быть строительство газопровода также в сторону Китая. Это снижает зависимость республики от российской компании «Газпром», которая контролирует все транзитные маршруты экспорта газа из стран Центральной Азии, но рождает призрак новой монополии. Взять хотя бы 5 ноября 2007 года, когда на мировом нефтяном рынке произошло историческое событие, так как в этот день компания ExxonMobil уступила место PetroChina, крупнейшей китайской компании в отрасли по размерам рыночной капитализации.
Согласно экспертным оценкам, с 2005 года китайский рынок поглощает примерно треть прироста мирового предложения нефти. В мае 2003 года Китай, повторяя европейскую и американскую стратегии, приступил к формированию стратегических запасов нефти. По прогнозам, к 2025 году страны ОПЕК будут обеспечивать 66% китайского нефтяного импорта, а бывший СССР — около 20%. Спрос Китая на нефть составляет 6,5 миллиона баррелей ежедневно, или восемь процентов от мирового потребления. Причем на долю импорта приходится более 40 процентов сырья, в результате страна в последние годы прочно занимает второе место в мире по этому показателю.
Но нашей республике, как, впрочем, и другим странам Центральной Азии вряд ли стоит рассчитывать на то, что китайский бизнес активно придет в другие несырьевые отрасли страны, и особенно в сферу высоких технологий. Нужно быть реалистами и понимать, что Китаю мы интересны в первую очередь как новые источники сырья. Как ни печально, но на данный момент мы не можем быть равноправными партнерами с Китаем. Для Поднебесной страны Центральной Азии больше являются новыми источниками энергетических ресурсов, что вряд ли сходится с намерением того же Казахстана вырваться из статуса «сырьевого придатка».
При этом инвестиционная политика Китая в Казахстане ничем не отличается от инвестиционной политики в других странах и регионах мира, будь то Африка, Латинская Америка или Ближний Восток. Она всегда базируется на жестком отстаивании национальных, экономических интересов Китая, чему стоит поучиться нашим чиновникам. Согласно энергетической концепции Китая его руководители намереваются строить энергетически самодостаточное общество. С этой целью китайцы в последнее время все активнее подбираются к участию в разработках полезных ископаемых как на своей, так и на чужих территориях. КНР хочет создать энергетическую кооперацию с соседними странами, в том числе и с Казахстаном. Кстати, премьер Госсовета КНР Вэнь Цзябао во время встречи с Каримом Масимовым снова подчеркнул необходимость тесной кооперации с Казахстаном для успешной реализации совместных нефтегазовых проектов.
Именно поэтому, понимая заинтересованность Китая в основном только энергетическими ресурсами страны, одной из задач, стоящих перед Каримом Масимовым, являлась переориентация Пекина в сторону сотрудничества в несырьевой сфере. Результатом стало подписание Плана мероприятий по реализации Программы сотрудничества в несырьевых секторах экономики.
Но смущает то, что аналогичные попытки уже были. Стоит хотя бы вспомнить официальный визит президента Казахстана в Китай 19 — 23 декабря 2006-го, когда было принято решение о создании казахстанско-китайского фонда по финансированию проектов в Казахстане и Китае при участии казахстанского фонда устойчивого развития «Казына» и Государственного банка развития Китая. На первом этапе Казахстан и Китай вроде бы договорились о механизме совместного финансирования крупных инфраструктурных и инвестиционных проектов. Тогда упоминался общий объем потенциальных совместных инвестиций до $5 млрд. долларов. Говорилось о том, что фонд «Казына» совместно с китайскими компаниями проработает ряд проектов в таких сферах, как металлургия, телекоммуникации, информационные технологии. С этой целью «Казына» планировала открыть свои представительства в Пекине, Гонконге и Урумчи. Но что-то во время визита Карима Масимова в Китай о существовании таких представительств не вспоминали. Более того, премьер-министр Казахстана снова подчеркнул, что структура казахстанского экспорта в КНР сохраняет ярко выраженную сырьевую направленность.
Можно только представить, что ждет Казахстан в случае вхождения в ВТО. В этом случае окончательное превращение страны в рынок сбыта для китайского импорта взамен на сырье вполне реалистично.

Как из китайского лимона сделать казахстанский лимонад?
Естественно, возникает вопрос о том, какие преимущества может получить Казахстан от соседства с будущим экономическим мировым центром? Данный вопрос является важным с точки зрения защиты наших экономических интересов и обеспечения хоть какой-нибудь конкурентоспособности. Для начала следует понять, в каких сферах мы не сможем конкурировать с Китаем. В первую очередь речь идет о серийном, массовом производстве любой продукции. Нашим преимуществом должно быть уникальное товарное предложение. К их числу относится создание наукоемкой продукции с высоким экспортным потенциалом, производство продукции нефте- и газопереработки, экспорт высококачественных твердых сортов пшеницы, использование транзитного потенциала, переработка урана, разработка труднокопируемой «умной техники». Надо использовать китайцев только как потребителей своей продукции или подрядчиков в производстве комплектующих. Кроме этого стратегическое значение имеет также покупка промышленных активов в Китае, что казахстанский бизнес пытается делать в других странах.
Сейчас главная задача Казахстана — извлечь из соседства с Китаем больше плюсов, чем минусов. Как говорится: «Из лимона сделать лимонад». В немалой степени это зависит от четко разработанной стратегии сотрудничества с Китаем в краткосрочной, среднесрочной и долгосрочной перспективе с учетом всех возможных проблем и выгод. Одним из примеров может быть транспортная инициатива Китая по обеспечению транспортного выхода на Иран и в Европу, которая выгодна и Казахстану. В частности, рассматривается план строительства трансказахстанской железнодорожной магистрали от приграничной станции Достык до Туркменистана и далее через Иран, Турцию в Европу. Всего Китай с Казахстаном, Кыргызстаном и Таджикистаном запустил 87 транспортных маршрутов, в том числе 43 пассажирских и 44 грузовых. Также Китай присоединяется к железнодорожному проекту «Карс-Тбилиси-Баку». После запуска транспортная магистраль превратится в современный Шелковый путь, по которому можно будет направиться напрямую из Карса через Казахстан в Шанхай или Гонконг.
В свою очередь активность китайского бизнеса возможна не только в энергетической сфере республики или в области поставок товаров народного потребления. Стоит обратить внимание на заявления Пекина о необходимости поддержки выхода национального капитала на зарубежные рынки и осуществления транснациональной хозяйственной деятельности. Кстати, желание Казахстана войти в список 50 конкурентоспособных стран и стать членом ВТО автоматически расширяет возможности транснациональных компаний вести деятельность в стране. Это касается и китайских ТНК. В мировом рейтинге ста крупнейших транснациональных компаний развивающихся стран, опубликованном в «Докладе о мировых инвестициях-2006», транснациональные компании Китая занимают половину мест. В свою очередь число предприятий с участием китайского капитала за пределами КНР на данный момент перевалило за 10 тысяч. 54,7% китайских капиталовложений, по данным министерства, ушли на полное приобретение компаний со 100-процентным участием в капитале. И почти 90% от всего объема инвестиций было вложено в наиболее перспективные отрасли – телекоммуникации, автомобилестроение и освоение природных ресурсов, в том числе и в Казахстане.
Здесь речь может идти и о банковских структурах Китая, которые готовы прийти на финансовый рынок Казахстана уже как потенциальные покупатели казахстанских банков. Учитывая то, что этот процесс в нашей республике начался, данная перспектива вполне реальна. Поэтому следует быть готовыми к тому, что активность китайских финансовых структур в Казахстане может спровоцировать серьезное изменение баланса сил в банковской системе страны. При этом китайская инвестиционная экспансия в Казахстан вполне возможно будет увеличиваться и в сельскохозяйственную отрасль страны. Особенно в сферу производства зерна, потребность в котором в Китае с каждым годом будет только расти, так как по прогнозам к 2030 г. Китаю ежегодно будет требоваться 650 миллионов тонн продовольствия, чтобы накормить 1,6 миллиарда человек. В целом, судя по объему инвестиций и активности, именно Казахстан является региональным приоритетом для Китая в экономической сфере. Можно предположить, что по мере увеличения экономического влияния китайских компаний в Казахстане в стране может появиться явное прокитайское лобби из числа политической и бизнес-элиты.
По сути, речь сейчас идет об еще большом увеличении экономической активности Китая в различных регионах мира, в том числе и в Центральной Азии, где этот процесс уже начался. И Шанхайская организация сотрудничества для Китая остается единственной возможностью участвовать на равных в региональной геополитике. Здесь у Китая есть возможность привлечь к себе страны региона через экономические программы. Именно поэтому в глаза бросается активность Китая в лоббировании идеи об увеличении в рамках ШОС экономической составляющей.

Китайская ставка на «двухколесный» ШОС
У ШОС есть потенциал хотя бы потому, что это пока единственная региональная организация, которую Китай может использовать в качестве инструмента влияния на страны Центральной Азии. Это тем более вероятно по мере усиления китайского фактора в регионе, что уже происходит сейчас.
В то же время в регионе до сих пор существует непонимание той роли, которую должен играть ШОС в ближайшем будущем. Для Китая эта миссия состоит в создании нового единого экономического пространства. То есть, по мнению китайской стороны, у ШОС должно быть два колеса: «безопасность» и «экономическая кооперация». Другие видят в ШОС благоприятную возможность для стран Центральной Азии стать связующим звеном между Западом и Востоком. Третьи рассматривают ШОС, как дитя искусственного оплодотворения и искусственного вскармливания, чье появление было вынужденной необходимостью. Ну а четвертые, в первую очередь сами страны ЦА, рассматривают ШОС как нового провайдера безопасности, который наряду с ОДКБ и НАТО готов участвовать в тендере на оказание антитеррористических услуг.
И здесь у Китая есть то, чего нет у России, а именно возможность привлечь к себе страны региона через экономические программы. Речь не идет о создании некоего аналога ЕвразЭС или Организации региональной инициативы. Скорее всего, здесь имеется в виду более интенсивная инвестиционная активность Поднебесной в Центральной Азии. Но до сих пор непонятен механизм объединения гигантского китайского экономического потенциала с разношерстными экономическими системами центральноазиатских государств, которые опасаются быть поглощены в ходе китайской торговой экспансии.

Стратегическая линия китайского руководства формированию в стране общества, состоящего из людей со средним достатком, названа политикой «сяокан». Этот термин в свое время ввел в политический оборот страны Дэн Сяопин. Очевидно, что при сложившейся культуре проведения реформ повышение уровня жизни рядовых китайцев в основе своей связывается только с сохранением высоких темпов экономического развития страны любой ценой. В первую очередь через утилитарное использование все новых и новых ресурсов, в том числе и сырьевых. Как отметил сам Ху Цзиньтао, за прирост своей экономики Китаю придется расплачиваться ресурсами и экологией. И в этой схеме Центральной Азии, к сожалению, будет отводиться только роль сырьевого придатка, что вполне устраивает Пекин. А за этим стоит ряд легко просматриваемых проблем и для Казахстана – прежде всего в экологической сфере.