Бедные разумом

26 апреля, 2011

Техногенные катастрофы, к которым мы по-прежнему (или уже?) относимся как к чему-то само собой разумеющемуся, это расплата за цивилизационное варварство ХХ века. Эта сама по себе банальная мысль почему-то упрямо откладывается нами в какой-то закуток подсознания, видимо, по свойственной человеку привычке не решать именно те вопросы, которые зависят только от него.

Земля оказалась хрупкой и крошечной. И техногенные катастрофы почему не хотят признавать государственные границы. Если рванет – не поздоровиться всем, и нашим европейским партнерам, и азиатским.

Оставив в покое усилия мирового сообщества по сохранению экологического баланса, нам стоит задуматься о том, что можем сделать мы, казахстанцы, для того, чтобы прекратить необъявленную войну против собственного народа. Впрочем, не только собственного.

Вот уже 20 лет мы говорим о ресурсном проклятии. Но ведь его не очень легко, но можно избежать. Просто принять решение, которое не только избавит нас от него, но и позволит нашим детям жить в другой стране – законсервировать те месторождения, на которых еще не началась разработка.

Понятно, что о консервации действующих месторождений говорить практически невозможно, а вот о тех, где идет разведка – почему мы и нет?

Мне возразят, что страна лишится львиной доли своих доходов. Допустим. Но ведь ликвидация трагедий на Арале, Балхаше, на Каспии, а теперь уже и в Усть-Каменогорске едва ли будут стоить стране дешевле, чем сомнительные доходы от их освоения. Сколько стоит постоянный рост младенческой и материнской смертности, стремительный рост патологий у выживших детей и их родителей? Сколько мы заплатим за массовую гибель тюленей или появление инфекций в каспийских водах? Люди с затаенным ужасом понимают, что, случись у нас что-либо подобное аварии в мексиканском заливе, то ужасы Голливуда покажутся просто детской сказкой по сравнению с тем, что произойдет у нас. Это просто глупо — менять сырье на собственную жизнь.

Рамочная конвенция по охране окружающей среды «каспийской пятерки» ровным счетом ничего не значит, поскольку не принуждает стороны ни к каким определенным действиям по защите окружающей среды. Беда еще и в том, что все прикаспийские страны никак нельзя назвать цивилизованными — все они еще не доросли до осознания простой истины – все мы в одной лодке.

Деньги Нацфонда – тоже сомнительное преимущество. Что мы оставим своим детям – особняки и машины, или знания и мораль, которые у них уже ничто и никак не сможет у них отнять?

Ну и в конце концов, такая мера позволит оценить истинную эффективность правительства, которое сейчас попросту перераспределяет доходы от ресурсов. Это заставит наше развращенное общество работать. Да, будут ломки наркомана, сходящего с нефтяной иглы, но, положа руку на сердце, подавляющая часть населения никак не может понять, в чем ее дивиденды от ресурсной ренты. Другое дело – рента административная, там как раз все понятно.

Главная ценность государства — честь и достоинство граждан. А в регионах- донорах нет качественной питьевой воды, растет смертность и – градус социальной напряженности.

Тысячи рабочих принимают участие в забастовках работников национальных компаний. Но в десятки раз больше рабочих бастуют на предприятиях с иностранным участием. Просто все старательно всего этого не замечают.

К нашим рабочим относятся как к невольникам на черных рынках Африки пару столетий назад. Игнорирование всего этого – настоящее варварство.

Непосильный труд, увольнения, штрафы, постоянные производственные травмы и увечья, гибель товарищей, гарантированная инвалидность при потогонной системе, запреты на создание своих организаций и защиту своих прав и стали той гремучей смесью, которая приводит к стихийным, но далеко не случайным социальным протестам.

Пресловутое казахстанское содержание превращается почти в издевку — ни живого, ни технического содержания больше не становится по тривиальнейшей причине – не выделены деньги.

Никаких нефтедолларов не хватит, чтобы остановить тот коллапс, экологический, экономический, нравственный коллапс, который нас ждет, к сожалению, уже в ближайшие годы.

Возможно, тот реванш, который сейчас государство пытается взять в лице своих национальных компаний, где-то полюбовно, где-то через регулирующие или налоговые органы, тоже форма тихого протеста, но едва ли государство окажется лучшим собственником, хотя бы потому, что одной рукой мы ведем эту необъявленную войну, а другой – втягиваемся в еще более кабальную зависимость от китайских и считающихся международными компаний, для которых международные стандарты по экологии – просто пустой звук. Впрочем, как и любые другие международные стандарты…

Мне возразят, США, что мир потеряет к нам интерес, наша страна утратит свой престиж. Но ведь это интерес к доступной, но уже увядающей женщине. Но ведь это престиж безмозглого наследника, проматывающего свое состояние.

Очевидно, что если такое решение будет принято, понадобиться недюжинная политическая воля, чтобы его реализовать. Наши большие братья попросту не позволят нам соскочить с их иглы. Но, откровенно говоря, если мы все же это сделаем, интереса и правда станет меньше, а вот уважения – больше. Потому что государства, которые защищают свои интересы за счет нашей тупости, с уважением отнесутся к усилиям опомнившейся жертвы, решившейся биться за свою жизнь.

И наконец, степень развитости государства определяется именно тем, насколько оно бережно к своему наследию, культурному или материальному… Бывая в западных мультикорпорациях, в том числе и нефтяных, я часто вижу как в многочисленных графиках Казахстан соседствует со странами Африки. Только Казахстан и страны Африки так варварски распоряжаются своими ресурсами.

К тому времени, когда мы, наконец, при самом оптимистичном прогнозе научимся правильно распоряжаться своими ресурсами, они уже никому не будут нужны. США уже давно не вывозят нефть, а ввозят ее. Америка уже через пятнадцать лет намерена решить проблему своего энергоснабжения за счет создания искусственного спутника-электростанции или ценных металлов лунного грунта. Европа, как страна, которая имеет многолетнюю привычку думать, уже через несколько лет намерена полностью перейти на альтернативные источники энергии.

И наконец, главное — именно ориентация на экологическую чистоту в глобальном смысле этого слова может лечь в основу так называемой модернизации общества и его экономики.