Кино, как губка, вбирает в себя всё…

Когда Сергей Азимов позвонил мне и назвал имя человека, который был в тот момент рядом с ним, я не задумываясь бурно отреагировал: «Не может быть!»
«Черт возьми! — подумал я. — Сегодня, когда понятия «талант» и «профессия» обесценены и обессмысленны, как долговые обязательства «хромых уток» Евросоюза, когда любой недоумок и клинический графоман легко позволит себе разместить в «местах общего пользования» свой косноязычный бред, а то и «ролик», снятый в жанре «сам-себе-режиссер», встреча и беседа с уникальной личностью, олицетворяющей чудо человеческой одаренности, будет, безусловно, роскошной благотворительной «пайкой», поданной к скудоумной трапезе самовлюбленных болванов, вообразивших себя приглашенными на пир духа».
Тем же, кому «пайка» окажется не по зубам, — добро пожаловать в детскую, где изобильно представлены пупсики, комиксы, слюнявчики и соски-пустышки. И чтоб тихо мне!
Беседуем с кинодраматургом, режиссером, мастером высшего монтажного пилотажа, очаровательным рассказчиком и неиссякаемым выдумщиком ИРАКЛИЕМ КВИРИКАДЗЕ.

— Ираклий Михайлович, вы — неутомимый кочевник, словно персонаж песни Высоцкого, который «сегодня здесь, а завтра будет в Осло». Но здесь позвольте все-таки приветствовать вас, уроженца Грузии, на вашем родном языке: ГАМАРДЖОБАТ, БАТОНО ИРАКЛИЙ! ДЗАЛИАН МИХАРИА ТКВЕНИ НАХВА!
— Гамарджобат! Мадлобели вар!

— Ираклий Михайлович, что привело вас в наши палестины, если не тайна?
— Сергей Азимов, мой друг, в прошлом году пригласил меня в академию имени Жургенева, где я набрал курс, вернее, мастерскую сценаристов и режиссеров. Вы правы, я работаю в разных странах, поэтому бываю здесь наездами. И я приехал в очередной раз потому, что мои студенты показывали курсовые работы. Знаете, я приятно поражен! Мне пришлось разинуть рот! Работы многих студентов предвещают очень интересную творческую судьбу, тьфу-тьфу, чтобы не сглазить…

— В прошлом году Алма-Ату посетил Александр Наумович Митта. Он встречался с молодыми режиссерами, студентами, но составил куда более скромное представление о нашем «племени младом и незнакомом». Ему показалось, что здесь ощутим некий инертный, вязкий провинциализм…
— Очень жаль, что Митта не был на просмотрах работ моих студентов, поверьте, он бы свое мнение изменил.

— Может быть. Ираклий Михайлович, я, честно, завидую вашим подопечным, потому что встретить на заре жизни такого Мастера, как вы, — счастье. Но ведь случился и в вашей жизни человек, повлиявший на «размышления юноши при выборе профессии». Если верить источникам, это был некто дядя Шалва, тбилисский кинто*, который врал пацанам, что ежегодно отвозит на Каннский фестиваль гекалитры «Хванчкары» и отплясывает там на раутах с кинозвездами тех лет. Неужели он?
— Да! И мы ему верили! Это был такой городской чудак, не в полном смысле слова кинто, что-то вроде него. Он на берегу Куры, где мы купались, ходил на руках — представляете наш восторг? И вот он рассказывал нам о Каннском фестивале, как он там угощает всех «Хванчкарой», танцует с Марикой Рокк и Марлен Дитрих, обнимает их нежно и страстно… И это выглядело удивительно достоверно! Вот эти шизофренические картины смутили мою неокрепшую душу, я забросил геологию, которой очень увлекался. И стал мечтать о кино! До самого поступления во ВГИК в эти бредни дяди Шалвы наивно верил!

— Он подарил вам мечту. И убеждение, что самое невероятное — возможно… Во ВГИКе вы учились у Григория Чухрая, да?
— Это тоже элемент большого везения. Мы попали к Чухраю в пору его полного расцвета, уже были «Сорок первый», «Баллада о солдате»… Ловили каждое его слово. Это был человек лучезарный, но в то же время очень простой. Приходил к нам в общежитие, жарили вместе картошку… Вы сейчас упомянули человека по имени Шалва… Вот он и Григорий Чухрай, вот они и сформировали то, что есть сегодня Ираклий Квирикадзе, честное слово!

— Ираклий Михайлович, будет несправедливо, если мы не вспомним еще одно имя. Это ваш вгиковский преподаватель основ монтажа Иосиф Гордон…
— Ах вот как… Это вы глубоко изучили мою студенческую жизнь… Да-а-а, Иосиф Давидович Гордон, уникальная личность! Он ведь жил в Париже, в эмиграции, работал монтажером у Рене Клера! И вот после войны товарищ Сталин пригласил всех эмигрантов домой. Поверили ему не все, но многие, Гордон был в их числе. Пароход пришел из Марселя в Одессу, а там их всех уже ждали вагонзаки и — прямиком в Сибирь, на каторгу… Десять лет. Вернулся он в начале 60-х и стал рядовым преподавателем по монтажу во ВГИКе. Знаете, очень важно услышать в ранней молодости слова ободрения, и первое такое слово я услышал от Иосифа Гордона. Я ведь, господи, приехал из Грузии в Москву, вокруг одни интеллектуалы… Меня ценили как хорошего рассказчика, но что такое кино — я понять не мог. А Гордон преподавал очень своеобразно: он усаживал студента за монтажный стол и приносил ворох пленки — на, смотри, режь, склеивай, твори! Что клеить, с чем клеить? Ваймэ… А мне попалась спортивная кинохроника. И вот что я сделал: в первом кадре спортсмен толкает тяжелое ядро. Оно улетает за рамки, а в следующем кадре гимнастка ловит резиновый мяч, который по объему очень схож с ядром… Получилось смешно, забавно, неожиданно… Гордон внимательно посмотрел эту работу и говорит: «Слушай, парень, ты прирожденный монтажер!» И всё! Обычная жизнь кончилась. Я буквально дневал и ночевал — на раскладушке — в монтажной. Зарылся в монтаж с головой, только иногда выглядывал в окно и с удивлением замечал смену года… Так возник миф о том, что я «алхимик монтажа».

— Ну, положим, это не миф, а правда… Трудно, наверное, вспомнить, какое количество фильмов вы «спасли» своим монтажом?
— Ох, не буду говорить, не буду называть имена режиссеров. И это не повод для тайного тщеславия, поверьте! Кино, как губка, вбирает в себя всё и от каждого, кто способен что-то дать, это нормально. Вот, допустим, сценарий. Худойназаров снимает «Лунного папу». Хорошая картина, номинировалась на «Оскара»… У меня была задача такая: сочинить историю на среднеазиатском материале. А я не был в Средней Азии! Зато я был в Казахстане, где с Маликом Якшимбетовым снимал картину «Возвращение Ольмеса». Снимали в Карое. И Карой меня энергетически подпитывал, когда я писал этот сценарий! А сюжет я взял из грузинской жизни. Эпизод, когда героиня Чулпан Хаматовой приходит к отцу и сообщает ему о беременности, — это из моего детства. У моего деда была любимая кружка, он дышать на нее боялся. Я эту кружку разбил. Как ему об этом сказать? Пришел к нему и, как бы играя, попросил позволения связать ему руки. Он меня обожал, всё разрешал… Связал ему руки галстуком. А потом признался, что разбил кружку. Он вскочил, а руки-то… Если помните, Чулпан Хаматова в фильме делает то же самое…
Вообще жизнь богата историями, которые не выдумаешь. В фильме «Городок Анара» фигурирует гигантский кубок, куда входит шесть литров вина! И он мною не выдуман, я этот кубок видел и держал в руках!

— Ираклий Михайлович, позвольте этот кубок, пусть и в воображении, поднять сейчас за ваше здоровье!
— Мадлобели вар!

Ираклий Квирикадзе, сценарист и режиссер, заслуженный деятель искусств.
Окончил факультет журналистики Тбилисского университета в 1964 году; в 1968 — режиссерский факультет ВГИКа (мастерская Григория Чухрая). На ТО «Телефильм» (Тбилиси) снял документальные фильмы «Решающий шаг», «В горах Памира», «Заздравная».

Художественные фильмы:
1971 — «Кувшин» (дипломная работа),
1976 — «Городок Анара»,
1981 — «Пловец»,
1984 — «Возвращение Ольмеса»,
1991 — «Путешествие товарища Сталина в Африку».
Автор и соавтор сценариев к своим фильмам, а также к фильмам «Робинзонада, или Мой английский дедушка» (1987), «Ссадина» (1988, приз МКФ в Оберхаузене), «Чудовище или кто-то другой» (1988), «Дон Жуан с розовыми щеками» (1989, приз за лучший сценарий во Франции), «Смерть Вильяма Шекспира» (1993), «Лимита» (1994), «1001 рецепт влюбленного кулинара» (1996, премия «Ника», премия фестиваля «Киношок», номинация на «Оскар» 1997), «Лунный папа» (1998), «27 потерянных поцелуев» (2000) и другие. Последнюю картину «27 потерянных поцелуев» за десять дней Каннского фестиваля купили тридцать две страны, среди которых США, Англия, Италия, Германия, Франция, Бельгия, Канада, Япония… После Канн по сегодняшний день фильм купили восемьдесят семь стран. Продюсеры в шутку называют фильм «87 поцелуев за одно лето».

• 33
• 37