Деньги есть! Нет доверия!

Экономист Асет Наурызбаев предлагает нестандартные решения. Возможно, креативность – это как раз то, чего не хватает нам сейчас при переоценке своей экономической политики. Давно замечено, что менеджеры, имеющие опыт работы в реальном секторе, всегда оценивают текущую ситуацию несколько иначе своих коллег, работающих в кабинетах.

Тенговая экономика

Первая развилка, которую нужно пройти при анализе возможностей тенгового финансирования экономики, это развилка между привязкой тенге к твердой валюте и собственной курсовой политикой. Что бывает в первом случае в условиях открытого рынка со страной, способной уронить свою валюту в два раза за неделю, мы все уже видели. Ажиотажная скупка автомобилей и бытовой техники, заполнение магазинов продукцией российских предприятий, когда даже московские колбасные заводы дотянулись до алматинских полок, ступор местных производителей и резкое исчерпание валютных резервов страны.

Мы вынужденно выбираем второй путь, потому что он позволяет управлять конкурентоспособностью наших предприятий на внешних рынках (да, не всем это нужно, и об этом поговорим далее), управлять платежным балансом (иначе валютные резервы ушли бы из страны за автомобили и бытовую технику) и, самое главное в текущей ситуации, осуществлять контролируемую эмиссию (об этом в третьем тезисе) — никакой currency board не позволит этого делать.

Следствием этого выбора является высокая волатильность национальной валюты и отсутствие склонности к сбережениям в ней. Этот вывод очень важен для последующего анализа возможных действий — запомните его.

Поскольку мы определили, что привязка к твердой валюте нам не нужна, стоит подумать о том, как повысить доверие к собственной валюте. Надо помнить, что абсолютное большинство экономических агентов прямого отношения к экспорту-импорту, а следовательно, к обменному курсу не имеет. Влияние обменного курса на их ежедневную жизнь определяется ценой на импортируемые товары и снижением выручки их предприятия, если оно работает на экспорт. Но из-за того, что банки научились в свое время выходить на рынки международного капитала, они приучили страну к займам в твердой валюте, то есть значительно расширили круг экономических агентов, зависимых от обменного курса.

Вот от этой искусственной зависимости надо избавиться в первую очередь. Вредность кредитования в иностранной валюте доказана многократными случаями разорения заемщиков в иностранной валюте после резкого падения курса нацвалюты, которые были в Казахстане, России, Венгрии и многих других странах.

Важнейшим случаем кредитования в иностранной валюте является кредитование ипотеки и застройки недвижимости. Именно кредитование в долларах привело к тому, что рынок недвижимости стал работать тоже в долларах, хотя основные затраты на стройке — это локальные материалы и услуги. Это не говоря уже о построенных в советское время домах и квартирах. Возврат этого рынка в тенге постепенно идет под воздействием падения спроса, однако необходимо устранить все факторы, которые толкают его долларовую зону.

Примером крупных отраслей, привычно работающих в тенге при всех колебаниях обменного курса, являются инфраструктурные отрасли. Никакие девальвации не бросают тарифы энергетиков, водников, газовиков в двукратные пике. Точно так же должны реагировать и все остальные рынки, и это во многом определяется валютой финансирования. Если бы поставки по так называемому «критическому импорту» хеджировались от курсовых скачков, наиболее значимая часть экономики была бы полностью дедолларизована. Еще раз напомню, что это не касается сбережений, которые неизбежно будут храниться в валюте. Таким образом, необходимо избавить основные рынки от валютной зависимости.

Не надо питать иллюзии, что население и бизнес понесут свои депозиты в тенге. Однако это не означает, что финансирование в тенге невозможно найти. Даже в этой ситуации есть три очевидных источника тенгового финансирования.

Первый – это многострадальный ЕНПФ. Когда модель накопительной пенсионной системы была принята, в ее задачи входило не только сохранение и увеличение пенсионных накоплений, но также и формирование длинных денег для финансирования экономики. Эта цель стоит и сейчас, только нужно учесть опыт старых ошибок.

Первой ошибкой стали чрезмерные требования к капиталу управляющих компаний. Доходность пенсионных накоплений обычно невелика, поэтому вложив большой капитал инвестор не мог получить достаточную доходность. Это привело к тому, что интерес к такому бизнесу появился только у тех финансово-промышленных групп, которые могли «пристроить» относительно недорогие пенсионные деньги в «свои» предприятия. То есть мотивация управляющих была полностью развернута в противоположную от будущих пенсионеров сторону. Сейчас нужно добиться того, чтобы бизнес управления пенсионными активами стал бизнесом профессионалов. С именем, фамилией и отчеством, персональной ответственностью и механизмом страхования профессиональных рисков. Тогда управляющий будет инвестировать в качественные бумаги и искать высокой доходности, а не размещать в сомнительные бумаги родственных предприятий.

Второй ошибкой явилось отсутствие механизма поощрения и наказания управляющих за результаты деятельности. Работающие пассивно сидели в пенсионных фондах, поскольку работодатели ревниво следили за тем, в какой фонд перечисляют свои взносы их работники и никакой конкуренции между фондами по сути не было. Сейчас есть два взгляда на конкуренцию за пенсионные активы. Один – это передача пенсионных накоплений в управление по желанию владельца накоплений. Второй – чемпионат управляющих компаний, получающих свою долю накоплений в зависимости от арифметических результатов предыдущего отчетного периода. Я выступаю за второй способ, поскольку в первом случае средний обыватель станет перед задачей выбора одной из двух десятков управляющих компаний. И отправит свои взносы в ту, у которой будет самая эффективная реклама. Во втором же случае размер доли пенсионных накоплений, передаваемых в управление управляющей компании, будет зависеть только от формулы распределения.

В группе Азамат Джолдасбеков были предложены разные механизмы такого устройства рынка пенсионных накоплений, желающие могут поинтересоваться.

Второй источник тенгового финансирования – это деньги Нацбанка. Да, я выступаю за эмиссию тенге по следующим причинам. В периоды кризиса все денежные мультипликаторы резко снижаются, и монетизация экономики значительно уменьшается. Опыт показывает, что снижение мультипликаторов происходит гораздо сильнее, чем падение промышленного производства, например. Из-за этого к простому падению производства, вызванному падением спроса, добавляется еще и нехватка оборотных средств. В случае длительного кризиса к ней добавляется нехватка средств на развитие и модернизацию. Все вместе это снижает конкурентоспособность экономики, углубляет кризис.

Инструментом контрцикличного управления на денежном рынке в таких случаях является расширение денежной базы, не связанное с давлением на валютный рынок. Таким расширением может стать финансирование экономики по целям (что сейчас делает, по сути, фонд ДАМУ), или же секьюритизация кредитных активов банков и выкуп Национальным банком деривативов на работающие кредитные портфели. В этом случае эмиссия будет увязана не с потреблением, а с ростом производства и не окажет существенного влияния на инфляцию. Объем такого финансирования должен определяться исходя из расчета монетарных таблиц и данных о росте экономики.

Важно понять, что в условиях отсутствия склонности к сбережениям в национальной валюте никакого денежного рынка нет, и стоимость предложенного финансирования должна директивно назначаться Национальным банком и быть примерно на уровне инфляции, но ниже ее настолько, чтобы банки могли финансировать заемщиков по близкой к инфляции ставке. Это даст жизнь многим проектам с низкой нормой рентабельности, обеспечит конкурентоспособность экономики Казахстана в Таможенном союзе, создав тем самым предпосылки для экономического роста.
И, наконец, третьим источником тенговых накоплений может стать обязательное страхование. Необходимо расширять сферу рыночного обязательного страхования, снижая одновременно налоговую нагрузку с тем, чтобы заменить социальный налог и отчисления на страховые инструменты. Для обоснования этого тезиса приведу два примера.

Сейчас в спешном порядке формируется огромная государственная структура – Фонд медицинского страхования. В областных центрах, в столице набирается штат, приобретаются здания и автомобили. Но ведь страховые компании уже имеют всю необходимую инфраструктуру. При правильной организации дела обязательное медицинское страхование могло бы работать как обязательное страхование гражданско-правовой ответственности владельцев транспортных средств. Без создания огромной новой структуры, содержание которой будет всем нам обходиться в огромную сумму, и деятельность которой не будет клиентоориентированной.

Второй пример – система социального страхования. Те, кто бывал в центрах соцстраха, знают, какой это заповедник социализма со всеми ему присущими «радостями». Так вот, если заменить соцналог на обязательное страхование всех тех случаев, по которым положены выплаты из фондов соцстрахования, мы бы сразу получили конкурентный рынок страховых компаний, обслуживающих своих клиентов гораздо лучше, чем неповоротливая государственная машина.

Есть еще ряд важных рынков обязательного страхования, которые при правильной организации могли бы приносить пользу людям при небольших нормах отчислений и даже при совокупном снижении налоговых платежей. Например, обязательное страхование недвижимости и жизни. Однако это тема отдельного доклада. Главное – что обязательные страховые фонды являются местом накопления тенговой ликвидности, которая может стать источником финансирования экономики.

Итак, у нас есть три мощных источника. Куда направить – читайте в ближайшее время.

• 38
• 36