У школы накопились вопросы

В Алматы в рамках программы «Поддержка сельских школ вузами страны», инициированной Международной Академией Бизнеса в 2009 году, прошел круглый стол «Задачи и перспективы современной школы: взгляд директора». Событие это уникально не только тем, что здесь были представлены 25 директоров сельских школ из 14 областей страны, но и тем, что на нем встретились оппоненты, обладающие диаметрально противоположным мнением относительно ЕНТ: Нагашбек Камет, заведующий лабораторией Алматинского филиала Центра тестирования и директора сельских школ, смотрящие на тесты, как на неизбежное зло.

Встреча получилась весьма насыщенной – и эмоциями, и информацией. Причем информация шла, в основном, от представителя Центра тестирования, а эмоции (довольно бурные) – от директоров.

Отвечая на справедливые, в общем-то, обвинения, что в образовании, с приходом нового министра, все в очередной раз меняется, начинаются новые эксперименты, Н. Камет заявил: «На самом деле мы идем к глобальным целям, заложенным в программах «Казахстан-2030» и «Казахстан-2050». В доказательство того, что в Казахстане дела обстоят неплохо, гость привел данные рейтинга благосостояния, недавно составленного международным исследовательским институтом LegatumInstitute, в котором Казахстан вышел на 47 место, обогнав другие страны СНГ

Что дал нам ЕНТ?

Если говорить об истории Центра и о том, почему единственным экзаменом для учащихся было выбрано ЕНТ, вырисовывается довольно интересная картина. Создается впечатление, что происходило все не планово, а, скорее, случайно и бессистемно. Так, на стыке 80-90-х годов прошлого века главной проблемой, которую надо было решать, явилась коррупция. Центр тестирования, как рассказал Н.Камет, образовался в 1993 году: «Вначале была идея – мы просто изучали, какие есть в мире системы контроля знаний. Чтобы бороться с коррупцией, уменьшать влияние человеческого фактора, надо было что-то предлагать. И мы предложили использовать компьютеры – но на первых порах стало еще хуже. Ведь если раньше решения принимались коллегиально — ректором, проректорами и т.д., то теперь проблему могли решить ректор с программистом, — рассказывает НагашбекКамет. — В 1999 году МОН РК было разделено на Министерство высшего образования и науки и Министерство среднего и специального образования. КрымбекКушербаев стал министром среднего и специального образования, а Владимир Школьник – министром высшего образования и науки. И в это время мы свою идею протолкнули — с 1999 года внедряется новая модель, которая распределяет бюджетные места в вузах подушевым методом – их получает непосредственно потребитель. В этом – основная заслуга прежнего директора ЦТ ТемирханаТасбулатова. Отныне ни один вуз больше не имел права принимать абитуриентов самостоятельно – процесс был взят под контроль Центра». И, со слов Н. Камет, коррупционная составляющая с тех пор заметно уменьшилась.

Правда, желание отдельных людей влиять на результаты ЕНТ оказалось неистребимо: «Каждый год что-то случается, кто-то хочет вмешаться в процесс тестирования . Действовать против нарушителей тяжело – наших представителей всего 5 человек, а их — масса. Чтобы уменьшить влияние местных органов власти, мы предложили тем, кто претендует на гранты, сдавать ЕНТ в больших городах. Там контроль лучше, камеры всегда работают. А в сельской местности все друг друга знают, у кого КНБ-шник родственник, у кого – аким. Даже проверяющие у дверей кому-нибудь доводятся родней». На реплику из зала, что ЕНТ проводится в райцентрах, а не в аулах, гость парировал: «Райцентр тот же аул, там тоже все – родственники».

И что отнял…

Правда, сетования представителя ЦТ на несознательность абитуриентов директора школ восприняли без должного сочувствия. Так, Ирина Смирнова, директор алматинской школы-лицея №48, изучив вопрос итоговых экзаменов за рубежом, сделала свои выводы: «Ни в одной стране мира нет национального тестирования. Оно есть только в бывших социалистических республиках и таких странах, как КНР, Болгария. Развитые страны еще в 80-х годах прошлого столетия отказались от такой формы контроля знаний. Например, в Канаде, которая является одной из передовых стран по образованию, аттестат зрелости – это на 80% оценки ребенка во время обучения, на 10% — результаты экзаменов, и еще на 10% — результат волонтерской деятельности. То есть ребенок там обязательно должен работать или в госпитале, или в доме престарелых, проявить, так сказать, гражданскую активность».

В Англии, со слов И. Смирновой, тоже нет тестирования. «Там до окончания учебного года учащиеся выпускных классов берут табель за 3-ю четверть и подают документы в университет. Причем учитель прилагает к ним свой прогноз о том, как ребенок закончит учебный год. В вузе все данные изучают и говорят, могут принять ученика или нет. Что представляют собой обычные школьные экзамены в Великобритании? Допустим, 50 вопросов по одному предмету, три темы эссе, которые заранее известны — и все. Если ребенок получил высокие оценки, он идет в Оксфорд или Гарвард, если нет – в менее престижный вуз. В США все зависит от штата, где учится ребенок. Во многих штатах вообще нет выпускных экзаменов, зато есть вступительные, которые ребенок может сдавать столько раз, сколько захочет – заплатив определенную плату за пересдачу. Также есть общий языковой экзамен – IELTS или TOEFL», — завершила свой обзор директор.

«Два последних года перед окончанием школы наши дети не учатся! — заметила И. Смирнова. -Они учат только предметы ЕНТ! Причем самым примитивным образом — только фактологический материал. Я вам говорю, как практик: дети сегодня не учат теоремы, не читают литературу, они зубрят тесты и говорят: «Отстаньте от нас». Образование падает. Мотивация пропала и у родителей, и у детей».

Представитель ЦТ в ответ на эти обвинения привел немало весомых доводов в пользу ЕНТ. Правда, аудитория на этот раз попалась не самая благосклонная. И это неудивительно: директора школ – практики, которые первыми и на собственном опыте обнаруживают «побочные эффекты» реформ МОН РК.

Тестирование сохранится… Что изменится?

Как отметил Нагашбек Камет, в 2007 году в законе была заложена норма, согласно которой выпускник сдает ЕНТ и поступает в вуз. «Отменить этот пункт мы не можем, — подчеркнул эксперт, — но мы предложили компромиссный вариант: тот, кто сдает ЕНТ, поступает на платное отделение, а чтобы поступить на бюджет, надо сдавать что-то, кроме этого. И второй экзамен будет более приближен к будущей специальности». Работать такая система начнет, по прогнозам специалиста, уже с 2015 года.

Как пояснил представитель ЦТ, на самом деле специалисты классифицируют 4 вида тестов, из которых в Казахстане был выбран самый легкий. Есть формы посложнее: допустим, с левой стороны города, с правой – страны, и надо выбрать, какие города какой стране соответствуют (или какие животные к какому классу относятся – в биологии, какие элементы с чем взаимодействуют – в химии и т.д.). Расставить в правильном порядке процессы – это еще один вид тестов. И четвертый вид, наисложнейший, – т.н. тесты открытого типа, написание эссе. «Мы взяли самый простой тип – тесты с одним правильным ответом среди предложенных, — заметил Н. Камет. — Потому что остальные требуют дифференцированного подхода. Допустим, на вопрос есть несколько правильных ответов. Если я все ответы нашел – получаю три балла за тест. Если допустил одну ошибку – два балла. Две ошибки – один балл. Три ошибки – ноль. Но если мы введем такую форму – родителям не объяснишь, почему их ребенок, ответив на 20 заданий, получил 15 баллов, а другой, ответив на 20 тестов, заработал 32 балла.»

Прогресс ЕНТ: от «метода научного тыка» к системе будущего

Говоря о совершенствовании системы тестирования в РК, гость подчеркнул: «Первое время мы делили задания следующим образом: 50% — легкие, 30% — средние, 20 – сложные. Делали послабления, чтобы троечники получили аттестаты, даже ответов a, b, c и d – давали поровну. Но от этого мы вскоре отказались, потому что абитуриенты начали работать методом тыка: какого ответа не хватает – тот и ставят. И, заметьте, до сих пор дети практически не получают двойки при сдаче экзамена на аттестат – поскольку мы задания сделали легче. Вообще-то, это неправильно, как и то, что в течение многих лет у нас остаются одни и те же тестовые вопросы. Ведь с годами у ЕНТ меняются задачи – мы их тоже должны решать, — отметил эксперт. — Потихоньку мы приучаем людей, что могут быть и другие формы тестирования – несколько правильных ответов из предложенных. К примеру, если в тесте 10 ответов – из них сколько-то правильных, то вероятность угадать их – 10 в 24 степени. Мы готовим школьников и учителей к такой системе. Но в этом году она точно не будет вводиться», — заключил Н. Камет.

Со слов представителя ЦТ, важную роль в введении ЕНТ сыграло отсутствие форм контроля знаний учащихся в МОН РК. Ведь система районо в 90-е начала разваливаться, и общей картины того, как ведется обучение в каждой конкретной школе и районе, в центре не было: «Министерству надо владеть какими-то гарантийными знаниями. Мы даем им только итоги, выводы они делают сами, причем частенько — неправильные выводы. Однажды даже президент запретил в рейтинге школ использовать данные ЕНТ. Но другого внешнего измерения нет. А контроль должен быть именно внешним».

Кому нужны наши дети?

Говоря об отношении к нашим детям в родном отечестве и других странах, директора едва сдерживались от прямых обвинений. «Возьмем Германию, — снова вернулась к теме заграницы Ирина Смирнова, — они достаточно образованны, наука движется вперед. В Казахстане — 6 немецких школ. Ежегодно они проводят у нас экзамены — SprachDiplomII. Как это делается? Нам присылают конверты, мы открываем, сами проводим экзамен, запечатываем результаты и отсылаем в Институт Гёте. Они проверяют и присылают нам оценки. По этим оценкам, если выпускник набрал нужное количество баллов, Германия принимает его на учебу без экзаменов. То есть немцы верят нашему учителю, нашему ребенку, нашей системе!Сейчас в Германии принимают наших абитуриентов не только на гуманитарные, но и на инженерные, медицинские специальности.И эти дети к нам не возвращаются! Ни один не вернулся. Дальше – Китай. Ведь в чем плюс – там не нужно сдавать ЕНТ. Родители, которые беспокоятся о психическом здоровье (своем и ребенка), отправляют детей учиться за рубеж. Материальное положение позволяет – в том же Китае есть вузы, где обучение стоит 1000 долл. в год (в Малайзии – около 3 тысяч долл.), плюс — прекрасное проживание в отсутствие преступности, хороший уровень образования. И чему я удивляюсь – не самые лучшие наши ученики получают там грант, учатся бесплатно. И это в КНР, где два миллиарда населения! Россияне просто не вылезают из наших школ, они забирают всех мало-мальски способных детей. Их эмиссары проводят экзамены в наших школах бесплатно», — в заключение директор подчеркнула, что при нашей демографической ситуации нам каждого ребенка нужно беречь и до стрессов не доводить.

Оппонент Смирновой, возражая ей, решил продолжить тему зарубежья: «Там никто не пытается обойти закон. – подчеркнул Н. Камет, — А у нас, если можно решить проблему по-другому, обязательно используют эту возможность. Одно время у нас «Болашака» не было – и все было хорошо. Никто никому не мешал – те, кто может, поступали на грант, у кого есть деньги – на платное отделение. А когда появилась возможность уехать за рубеж по «Болашаку», люди захотели влиять на этот процесс. В 2007 году у нас ответы украли через программистов, торговали, как пирожками, прямо на улице. В 2010 году в Талдыкоргане КНБ-шники вскрыли мешки и продали ответы. Но это невозможно скрыть. У нас есть график распределения, и когда дело доходит до результатов, мы получаем оперативные данные: сколько человек и с каким показателем сдали. И если идет отклонение, допустим, в одном районе сдали почти 100 процентов и все с хорошими баллами – мы звоним и докладываем: что-то происходит. Если результат сильно ухудшился – значит, технические ошибки при проверке, надо пересдавать. Если улучшился – кто-то вмешивается».

Одна мера на всех…

Говоря о «минусах» ЕНТ, представитель ЦТ признал, что слабые стороны есть: «С 1999 по 2003 годтестирование использовалось только для вступительных экзаменов, но с 2003-го – ЕНТ внедряют как выпускной экзамен. Мы, честно говоря, были против. Почему? Потому что одним и тем же инструментом, как линейкой, мы должны были провести две черты – два водораздела. На выпускном экзамене – отделить двоечников от остальных. На вступительном – определить, кто поступает в вуз. Одной линейкой мерить и то, и другое – нельзя. Так мы теряем в качестве. С одной стороны, не можем давать сложные задания – увеличится количество двоечников, с другой — и легкие тоже – «алтынбельгистов» будет слишком много. Своеобразные «ножницы» получаются. Последние три года мы усиленно боремся, чтобы отказаться от ЕНТ в том виде, в каком оно существует сегодня».

Комментируя ситуацию, когда абитуриенты указывают правильный ответ, а система его не засчитывает, представитель ЦТ отметил, что это единичные случаи: «Такие задания могут быть, но их мало. И если из 125 вопросов один – неверный, это всего 0,6% — на общую картину он не влияет. Или какие-то задания по техническим причинам могут быть неверно отображены, допустим, в математике плюс превратился с минус – и кардинально меняется ответ».

— А детям-то обидно, — возразили директора.

— Для этого и существует апелляция, — парировал Н. Камет, — Я знаю ребенка, который в Алматы набрал на ЕНТ 124 балла, а 125-й — подал на апелляцию и доказал свою правоту».

Компьютеризация сел: гладко было на бумаге…

Бакыт Бошанова, директор СШ №1Абайского района Карагандинской области обратилась к представителю ЦТ с вопросом о психологическом комфорте детей: «Ни свет, ни заря они едут сдавать ЕНТ в областной центр, там ждут по несколько часов начала тестирования, их обыскивают, следят за ними, потом они едут несколько часов обратно, приезжают глубокой ночью – как в таких условиях они могут сдать нормально»?

«Это административные накрутки. – пояснил эксперт, — Допустим, если мы говорим, что экзамен начнется в 9 часов, район приказывает собрать детей в 8, а школа — вообще в 7 часов. Каждый добавляет от себя для перестраховки, чтобы кресло не потерять. Есть выход – компьютерное тестирование. Но проблема в том, что, во-первых, сельская местность не полностью обеспечена компьютерами, если они есть, то все завирусованы. На бумаге в наличии — 100 компьютеров, на самом деле — 10 не наберешь. Во-вторых, наши дети не приучены к виртуальной системе. Когда есть бумажка – все предельно ясно, а так – можно сказать: я нажимал правильно, а компьютер показывает другое. И обратного не докажешь…»

Прокомментировал гость и уравниловку, которая волей-неволей стала результатом системы ЕНТ. Ведь тесты для всех одни: для физматшколи гуманитарных, для сельских и городских. Если готовить для них разные тесты – значит, разделять нужно до конца: и школы, и программы, и тесты, и вузы, считает представитель ЦТ. Это сложная проблема, учитывая еще то обстоятельство, что в селахзачастую не бывает школ с физико-математическим или естественным уклоном (а чаще всего в ауле – в лучшем случае одна малокомплектная школа). В результате, сильные ребята учатся вместе с абитуриентами, поступившими по сельской квоте и слабо подготовленными, – это отражается на учебном процессе.

«Если я закончил гуманитарную школу, имею я право поступить на естественно-научный факультет? По закону — имею. Но как я буду учиться? Если мы делим, должны все разделить, — считает Н. Камет. — А то у нас для всех все одинаково, и гранты для вузов одинаковые – это неправильно». Сложилась такая ситуация, по мнению представителя ЦТ, из-за отсутствия системного мышления государственных служащих: «В том же рейтинге LegatumInstituteпо качеству государственного управления мы заняли 92 место», — заключил он.

Без английского – никуда

На вопрос, почему тесты сдают только на одном языке (казахском или русском), но не учитывают при поступлении знание иностранного языка (казахского – для русских школ, русского – для казахских и английского – для всех), представитель Центра тестирования ответил весьма убедительно: «Хотя на гранты мы выделяем места на казахское и русское отделение в соотношении 50 на 50, расклад поступающих – 75% казахи, 25% — остальные национальности. Но если мы введем на ЕНТ дополнительно русский язык для казахских классов и наоборот, и будем это учитывать при поступлении, тогда процент казахов возрастет до 90! Ведь выпускники казахских школ зачастую прекрасно знают русский, чего не скажешь о школах с русским языком обучения. Это сильно скажется на межнациональных отношениях – это политический вопрос. К тому же казахи из Китая, например, совсем не знают русского. Мы могли бы учитывать при поступлении знание английского языка, но тогда будут поступать только алмаатинцы и астанчане – не секрет, что зачастую в селах иностранный преподают плохо, если вообще преподают».

Руководитель программы «Поддержка сельских школ вузами страны» Айгуль Курмангалиева заметила в связи с последней репликой гостя, что в Китае с 2012 года обучение в начальной школе ведется на двух языках — китайском и английском: «Они заявили, что в 2025 году КНР станет самой большой в мире англоговорящей страной. Завтра без знания английского рассчитывать на карьеру и приличную работу будет невозможно. Поэтому очень важно сегодня трехъязычие», — заключила она.

• 53
• 49