Все прилетевшие в Казахстан будут изолированы на 3 дня

3 апреля, 2020

«Я мог бы остаться работать в США по контракту, но я не хочу этого. Думаю, что если поспрашивать тех молодых, которые учились там, то процентов 90 из них скажут то же самое», — заявляет алматинец Игорь Яримака, ставший первым за последние 40 лет человеком из СССР и СНГ, который доказал свою невиновность в американском суде.

На фото слева направо: американский кинопродюсер Роб Стоун, Игорь Яримака и испанский кинопродюсер Пабло Джилл

Арест в Лондоне

Выиграв процесс против американского миллиардера Майкла Блумберга, он отказался от гражданства этой страны, предложенного ему в качестве компенсации за незаконное лишение свободы. Свои злоключения в британской и американской тюрьмах в 2001-2004 годах он изложил в документальной повести «Обратная сторона луны», а в 2016 году взялся экранизировать свою историю. Сейчас киносценарий с одноименным рабочим названием участвует в питчинге проектов, объявленном государственным Центром поддержки национального кино. До этого Министерство культуры и спорта упорно, без объяснения причин, отказывалось рассматривать заявку.

— Я несколько раз ездил на конкурсы проектов в рамках МКФ «Берлинале», где встречался с кинематографистами из других стран, рассказывает Игорь. — Иностранцам эта история нравится, они уже готовы участвовать в совместном с Казахстаном кинопроекте, но наши не торопятся. Можно было бы, конечно, продать им авторские права на экранизацию проекта. Но если они полностью профинансируют проект, где для меня важна каждая мелочь (это самая тяжелая глава из истории моей жизни), то они сделают его «под себя», без упоминания роли спецслужб Казахстана, которые в этой истории оказались на высоте.

Я мечтаю, чтобы часть эпизодов из будущего фильма сняли в реальных тюремных условиях с реальными заключенными где-нибудь в Шотландии или Ирландии, чтобы ни у кого не возникало иллюзии насчет «доброго» запада. За три года заключения, что только со мной там не делали и какие только тесты я не проходил! Дошло до того, что Игорь Яримака – это вроде и не я. Они же делали запросы в университет, который я оканчивал, в прокуратуру Казахстана и России – не верили, что я там работал. Подозревали, что сделал пластическую операцию…

— Напомните, как вы умудрились стать, как утверждало американское правосудие, «главарем банды, организовавшим крупное киберпреступление»?

— Все началось с того, что мой будущий клиент, начальник службы компьютерной безопасности Казкоммерцбанка Олег Зезев проник в электронную систему одного из двух ведущих мировых поставщиков информации для профессиональных участников финансовых рынков. После этого он выдвинул ряд требований основателю корпорации Bloomberg L.P. Майклу Блумбергу. Так начиналась операция «Возмездие» по поиску предполагаемых участников предполагаемого киберпреступления. В ней принимали участие спецслужбы трех стран – ФБР, Скотланд-Ярд и КНБ Казахстана.

Когда математик был вычислен, его пригласили в Лондон. Якобы на переговоры с миллиардером, будущим мэром Нью-Йорка Блумбергом. 1 августа 2000 года Зезев полетел на встречу с ним, пригласив с собой меня для заключения возможного контракта, поскольку у меня имелся опыт работы с иностранными компаниями.

Встреча (она проходила 10 августа в Хилтон-отеле) действительно состоялась.

Мы встретились с командой Блумберга (как потом оказалось, агентами ФБР), потом пришёл и он сам. В течение двух с половиной часов шла игра – из нас пытались выудить как можно больше информации. Переговоры завершились нашими арестами. Я думал, что в отношении меня все обойдется административным наказанием — депортацией: в полицейском участке сказали, что я неправильно вел себя на переговорах. Но после того, как нас свозили в суд, предъявили обвинения — те же самые, что и Олегу Зезеву: шантаж, незаконный вход во внутреннюю систему компьютерной системы и вымогательство с причинением ущерба экономической системе транснациональной компании Bloomberg. Только меня сделали теперь уже главарем международной банды, компьютерным мошенником и уголовником. В общей сложности нам грозило по 35 лет тюрьмы.

Демократия по-западному

— Первое, что мы сделали с государственным адвокатом (он представлял крупную английскую юридическую компанию, которая сама изъявила желание участвовать в процессе), — стали разрабатывать стратегию защиты: писать ходатайства, требовать, чтобы пригласили свидетелей и предоставили документы, — продолжает Игорь. —

Все это время я находился в одиночной камере — два на три метра — в Брикстоне (район в Лондоне. – Ред.). Никаких передач, свиданий, телевизора, газет и так далее, но при этом почти демократия — перед законом все равны, и миллиардеры, и бомжи. Я сидел с финансовыми воротилами – мошенниками со всего мира, арабскими террористами и русскими мафиози. Представляете, чего мне, бывшему следователю и прокурору, стоило находиться в такой среде? Как и в любой тюрьме — драки, побои, издевательства, унижение человеческого достоинства, суициды (раз в две недели в Брикстоне обязательно кто-нибудь вешался). Ничего, выжил, только потерял часть зубов и зрение.

Однообразие голодных тюремных будней разбавлялось еженедельными поездками в суд. Самым ярким пятном за эти два года в Брикстоне были походы в библиотеку при тюрьме, где имелись книги на всех языках мира. Там я начал самостоятельно изучать английский язык, чтобы защищать себя.

Пока находился там, казахстанский КНБ и Генеральная Прокуратура Казахстана провели собственное расследование, и пришли к выводу о моей непричастности к международному киберпреступлению и вымогательству. После этого МИД РК стал предпринимать меры для моего возвращения на родину. Однако дело усложнилось из-за отсутствия экстрадиционного договора между нашими странами.

Потом было 11 сентября 2001 года с падением небоскребов в Нью-Йорке и ужесточение англосаксонского законодательства. Великобритания и США подписали соглашение об облегчённой процедуре выдачи всех лиц, подозреваемых в терроризме и других уголовных преступлениях. Когда я понял, что нас в любом случае выдадут США, то не стал дожидаться ни Верховного, ни Международного суда по правам человека в Страсбурге, на это ушло бы еще два-три года. Я подписал заявление, что согласен на прямой процесс в Нью-Йорке. Зезев сделал то же самое, и нас после двух лет отсидки в Брикстоне экстрадировали в США.

Условия содержания в федеральной тюрьме Нью-Йорка оказались еще более суровыми, чем в Брикстоне. Заключенных водят паровозиком, в наручниках, да еще и прикованными к общей цепи. Процессы шли каждый месяц. Судебная машина «долбит» так, что психика у многих нарушается. Я выдержал это, а у Зезева начались галлюцинации. Прокурор просил для него 10 лет тюрьмы строгого режима и штраф — миллион долларов. Судья пожалела: штраф оставила, а срок снизила до 4 лет и 2 месяцев. За причиненный, якобы, ущерб. Жесткая система подавления, думаю, у них сталась до сих пор. Полгода назад я смотрел интервью россиянки, которую арестовали в Нью-Йорке. Она рассказывала о том же самом, что пережил и я, сидя в одиночной камере.

Беспредел

— Чем же так страшны тюрьмы страны развитой демократии?

— Если в Англии до решения суда ни один человек не может считаться уголовником и на процесс нас привозили в нормальном человеческом виде – выбритыми, в выглаженных костюмах, то у американцев выдают робу — синий комбинезон и оранжевые тапочки. Перед слушанием в суде подвергают обыску — полностью раздевают, остаются только цепи на руках и ногах, по возвращении все повторяется. Питание — наипаскуднейшее: два раза в день мизерные холодные порции. На прогулку охранники ведут, если у них есть настроение. За весь год удалось лишь раз попасть в библиотеку. Никаких спортзалов (по крайней мере — в федеральной нью-йоркской тюрьме) я не видел. В душ – по настроению охранников. Когда я первый раз попал туда, минут через 10-15 перекрыли воду. Они так развлекались. В этом бетонном ящике я провел часа полтора-два. Таких оскорбительных мелочей по отношению к заключенным у них много.

Меня сразу поместили в железный карцер с круглосуточно включенным светом, видеокамерой и искусственном охлаждении через вентиляционную трубу. Стены обиты металлическими листами, окон нет, на железной кровати ни подушки, ни одеяла, каждые три-четыре часа в двери открывалось окно и охранник кричал, чтобы я назвал свой тюремный номер. Это издевательство длилась 10 дней. Если бы мы с адвокатом не поставили на процессе вопрос — на каком основании меня посадили в карцер, то просидел бы там три месяца без права переписки. Однажды, когда я находился в карцере, ко мне на 3 дня «подсадили» русскоязычного уголовника, который пытался убедить меня согласиться с обвинением.

Потом я был переведен в общие камеры. По размерам они такие же, как карцер – два на три метра, только сидели по два человека, а питание такое же – скудное. На нашем седьмом этаже находилось 120 заключенных. Среди них только двое русскоязычных – я и литовец Витас. Более 70% заключенных – почти не говорящие по-английски уголовники, киллеры, наркодельцы из Колумбии и Мексики. Китайцы обвинялись в основном за мошенничество и подлог, арабы — в терроризме. При этом многие были готовы ради сокращения срока сотрудничать со следствием и давать показания против своих подельников.

Два-три раза приходилось жёстко драться, иначе бы «сломали». На западе нет таких понятий как вор в законе или старший в тюрьме. Каждая группировка сама за себя. Проиграл в карты и не отдал долг – зарежут, не вернул одолженные сигареты — будешь рабом: моешь полы и носишь посуду. Не отработал — могут в душевой заточкой в шею или почку ткнуть, и человек тихонько испечет кровью. Большие драки шли минут пять, а там уже забегали бойцы спецподразделения. Сроки добавляют за тяжкие повреждения, потом в карцер на 90 дней, а дальше — множество запретов…

Американская Фемида делала все, чтобы «впаять» мне 25 лет тюрьмы. Когда категорически отказался признать себя виновным в хакерстве, вымогательстве и причинении крупного ущерба крупной международной корпорации, многие говорили, что только сумасшедший может бороться против судебной системы США. Прокурор открыто предлагал сделку в обмен на свободу — дать показания против математика Зезева, но я все же выдержал этот прессинг. Да, я из-за этого человека попал в переплет, но так уж меня воспитали отец с матерью и родная улица в моем городке Сатпаев, что топить попавшего в беду человека я не мог.

7 марта 2003 года на предварительных слушаниях в суде нью-йоркские прокуроры сняли свои обвинения в мой адрес. Судья предложила мне в качестве компенсации остаться в США. Я рвался домой, но нужно переговорить с семьей. Когда и жена сказала, что не надо ей никакого США, почувствовал облегчение.

Напоследок охранники еще раз поиздевались надо мной. Шесть дней подряд поднимали в пять утра и вместе с другими заключенными в наручниках и цепях спускали на первый этаж. Якобы для отправки в аэропорт Кеннеди. Продержав до обеда, возвращали в камеру. Всё решали, кто должен заплатить за билеты. Я уже плюнул на них и попросил, чтобы отправили хотя бы до Москвы, а там уж как-нибудь доберусь до своего Казахстана. И 13 марта, прямо в наручниках (это – несмотря на то, что уже как неделю был признан свободным человеком), мне дали уехать. В отличие от англичан, они не дали в дорогу ни суточных, ни даже верхней одежды. Куртку, уже в аэропорту, мне дал адвокат Лейб Ричман. Когда меня посадили в самолет, я даже не знал, куда лечу. Старший стюард отдал документы и авиабилет в Москву через Амстердам только при взлете.

— А кто вам оплачивал адвоката?

— Там в адвокатских конторах, также, как и во всем мире, разыгрывают лотерею на бесплатное обслуживание. В сентябре прошлого года мы с испанским партнером-кинопродюсером связывались с моим американским адвокатом. Он сказал, что сохранил весь архив и с радостью согласился нас поддержать. Для него это был знаковый процесс – он одержал победу в очень знаменитом деле!

Английские бандиты читают Достоевского

— После приключений в тюрьмах в Великобритании и США вы, кажется, стали горячим патриотом своей страны?

— Я родился в Советском Союзе, мой дом — Алматы. Других вариантов проживания для меня нет. Мог бы остаться работать в США по контракту, но я и тогда не хотел, и сейчас не хочу этого. Я думаю, что если поспрашивать тех молодых, которые учились там, то процентов 90 из них скажут то же самое.

Почему я назвал свою книгу «Обратная сторона луны»? Потому что мы разные. Видим по-другому, слушаем музыку по-другому, читаем по-другому, едим по-другому. Многие из них никогда нас не понимали и понимать не будут. Они, конечно, вслух об этом не скажут, но вот вам пример. На переговорах на фестивале «Берлинале» американская сторона показала мне брошюру с рекомендациями – как нужно относиться и как вести себя с представителями такой отсталой страны как Казахстан. После этого их согласие дать на кинопроект до миллиона долларов меня уже не радовало: в их глазах мы всего лишь попрошайки.

Хотя, посидев в их тюрьме (а тюрьма – это маленький срез общества), я бы не сказал, что они в чем-то умнее нас. Знания американского выпускника общеобразовательной школы на уровне нашего шестиклассника, особенно – по математике. В этом смысле англичане ближе к нам. Их библиотеки заполнены шикарной литературой, собранной со всего света (я видел, как английские бандиты читали Достоевского и Чехова), есть доступ к учебникам, там не было проблем с наличием Уголовного и Процессуального кодексов на всех языках мира. У американцев библиотеку можно было посещать только один раз в месяц по предварительной записи. Я смог попасть за 3 месяца один раз.

— Тюрьмы разных стран сильно отличаются друг от друга?

— У нас здесь путают эти понятия – тюрьма и колония. Тюрьмы у нас существуют только для отморозков, особо опасных преступников. В России, например, это «Белый лебедь» и «Черный дельфин» для пожизненно осужденных, у нас – «Черный беркут». Все остальное – закрытые городки. Живешь в казармах, смотришь телевизор, ходишь в столовую и посещаешь библиотеку, родственники приезжают с сумками продуктов. На западе все это запрещено. Отовариваться можно один раз в неделю. В Англии в пределах 20 фунтов — купить зубную пасту, щетку, пачку сигарет — по безналичному расчету. Тюрьмы легкого режима отличаются от жестких и особо жестких продолжительностью прогулок. У нас такие тюрьмы называются колониями-поселениями.