Устюртский дневник. День 3 (видео)

26 мая, 2017

759

На третий день нашего паломничества на Устюрт мы поняли, зачем Маргулан Сейсембаев вывез нас за пару тысяч километров от Алматы. Он задумал это как «выход из зоны искусственного комфорта в зону естественного комфорта». А Асылбек Кожахметов провел аналогию с банями, куда римские философы уходили на целые недели, потому что «качественное изменение личности возможно только в условиях дискомфорта».

Оказывается, слово «прения» имеет глубокие корни. Умные римляне уходили в бани на несколько суток! При этом бани были соединены с библиотеками. Следовательно, когда в мобильнике вашего мужа есть запись «Баня» и «Библиотека», то это прямое свидетельство, что у вас высокоинтеллектуальный партнер. И ваши домыслы могут вызывать только презрение.

Римляне уже тогда понимали, что уход от повседневной суеты невозможен даже за сутки. Нужно гораздо больше времени, чтобы абстрагироваться от действительности, ее условностей и ограничений. «В этом смысле это экзистенциализм», — назвал это профессор Асылбек Кожахметов.

Надо сказать, что Маргулан Сейсембаев, подобно Моисею, водившему свой народ по пустыне, не без умысла сделал долгую стоянку нашей экспедиции на дне ушедшего миллионы лет океана. Так совпало, что именно на третий день у нас появилась возможность помыслить вслух. А собеседники для «прений» подобрались просто роскошные. Но первой «жертвой» мы выбрали Асылбека Кожахметова, или, как мы его называли между собой «наш профессор».

О чем мы говорили? Обо многом. О том, что, если исходить из того, что образование – это экономическое благо, то его не надо давать инвалидам. О том, что нужно давать высшее образование женщинам, которые никогда не будут работать, но они будут воспитывать детей. Потому что все они рождаются гениями, потом становятся талантами, а потом просто способными людьми. И роль матери в этой метафизике более всего проявляется до трех лет.

О том, что у человека есть четыре вида интеллекта – физический, эмоциональный, ментальный и духовный. Под образованием понимают ментальный. Но для самореализации наиболее важен эмоциональный интеллект. Наименее важен – ментальный, но именному по нему мы измеряем способность к успеху. Впрочем, как оказалось, есть еще один — адаптационный интеллект как способность к восприятию инноваций.

Я не знаю, какого вида интеллект у меня, но я испортила всю высоколобую дискуссию, выпалив, что верю законам Тенгри, которых всего два. Первый – доверие является истинным мерилом всех ценностей. А второй – право человека на свободу.

Маргулан привел любопытный пример муравьев, которые во время взаимных атак спасают своих раненых собратьев иногда ценой собственной жизни, вместо того, чтобы отказаться от них из соображений безопасности. Когда ученые пометили каждого из муравьев, то выяснилось, что когда муравьи спасали своих раненых, их выживаемость росла на 82%. Вот вам и человеческая мораль с точки зрения законов экономической целесообразности.

Так что же тогда есть успех? И чем он измеряется? Ректор университета Алма У считает, что в любой ситуации верных решений может быть очень много. Верность зависит от лидера, который убедит людей и приведет к успеху. Или не приведет. Китайцы говорят: к победе много тропинок, главное – не останавливаться. И каждый путь верен для своей системы координат. Не стоит их противопоставлять.

Профессор Кожахметов объяснил, в чем разница между системным подходом, свойственным европейцам, и органичным – азиатским. В системном подходе в случае выхода из строя хотя бы одного элемента, система дает сбой. В органичной включается взаимозаменяемость: исчезло зрение – включается слух.

Так кто мы: азиаты или европейцы? И что такое евразийцы?

Мы пытались ответить на смешные вопросы: если ты такой умный, то почему такой бедный? А если ты такой богатый, почему такой тупой?

Мы пытались ответить на смешные вопросы: если ты такой умный, то почему такой бедный? А если ты такой богатый, почему такой тупой? И почему успех в нашем обществе не измеряется духовным богатством, как, например, в Японии? Ведь для японца бедность не материальна. Почему в несвободном СССР было больше счастливых людей, но количества счастья стало меньше теперь? И зависит ли количество счастья от уровня доходов?

Маргулан рассказал нам, что для японца счастье — это достижение совершенства в каком-то одном деле. Если он работает дворником, то для него счастье – это не стать главным дворником или возглавить завод дворников, а он хочет стать лучшим дворником в мире.

Но, в итоге, как это обычно случается, вся наша дискуссия закончилась спором о целесообразности перехода на латиницу.