Казахстан вернул к себе интерес США

Политика и экономика как никогда сошлись в одной точке. Предстоящий год во многом определит вектор развития Казахстана. К сожалению или к счастью, но его будут определять события за пределами нашей страны. Мы по-прежнему в фарватере России, ожидающей очередные выборы. Но, в свою очередь, развитие событий в России зависит от позиции США, начавших против нее санкционную войну. Как все это отзовется на нас? Каким будет курс тенге? Сможет ли Казахстан извлечь уроки из ошибок «старшего» брата? Об этом очередной «Мозговой штурм» ведущих отечественных экспертов политолога Айдоса Сарыма и экономиста Жараса Ахметова.

Айдос Сарым: Выборы в России — это событие, которое многие ожидают и к которому готовятся. Не думаю, что оглашение санкционного списка окажет непосредственное влияние на предвыборную ситуацию. 1-2 процента общества, может быть, качнется в сторону, но это мизерный сегмент избирателей. В целом, наоборот, эти вещи будут работать на дальнейшую консервацию и укрепление режима Путина и он пройдет в первом туре. В тоже время, мы видим, что сегодня политические элиты переживают непростые времена: огромное количество предпринимателей в эти дни пытаются прыгнуть в уходящий вагон, покупая гражданство маленьких европейских стран. С точки зрения бегства капитала, предательства элит удар будет очень болезненным.

Карлыгаш Еженова: То есть вы считаете, что Путин в любом случае одержит победу на выборах? Но не кажется ли вам, что эта победа Путина будет пирровой?

Айдос Сарым: Да, это будет пиррова победа. Как историк я могу сказать, что Россия начнет  модернизироваться после того, как она дойдет до дна, как это часто бывало в ее истории. Но пока до дна еще далеко. История знает немало примеров, когда такого рода санкции играют наоборот. Можно вспомнить Иран, да и Россию, которая уже переживала это не раз. Очевидно, что после оглашения списка российскую политическую и бизнес элиту будет шатать страшным образом…

Карлыгаш Еженова: Жарас, какие экономические последствия это может означать для Казахстана? Многие эксперты считают, что оглашение списка и в целом сложная макроэкономическая ситуация в России будет неким детонатором для ослабления рубля и тенге.

Жарас Ахметов: Нравится нам это или нет, но мы во многом ассоциируемся с Россией, извините, как сателлит,  и это накладывает определенные репутационные последствия. Нас так же, как и Россию, считают не очень демократическим государством. Но ждать серьезного ослабления рубля не стоит. Все негативные ожидания уже отыграны. В условиях растущих цен на нефть в ближайшие месяцы по крайней мере валютный курс будет стабильным. Если говорить о курсе тенге, то спрос на валюту превышал ее предложение. Поэтому реально тенге должно слабеть, но не обрушаться. Тем не менее, Нацбанка время от времени предпринимает интервенции, чтобы не допустить тенденции ослабления тенге и это связано не сколько с экономическими, сколько с социально-политическими мотивами. Как только тенге начинает слабеть, народ начинает возмущаться. И чтобы эту волну негатива сбить, Нацбанк проводить интервенции.  То есть сегодня на курс формирования тенге влияют внутриполитические мотивы. Определенный уровень недовольства в стране есть и если на это недовольство наложить ослабление тенге, то это может послужить катализатором неприятных последствий.

Айдос Сарым: Зная типологию развития нашей и российской действительности, есть девальвационные ожидания и их сложно выбить. Тем более, если для этого есть основания. Второй момент – существующая бизнес-элита, окружающая Путина и Назарбаева, привыкла получать серьезные дивиденды от своего бизнеса. Мы же видим, что все люди, которые попали в санкционные списки, получили серьезные послабления по налогам. Поэтому, когда люди станут не дополучат, возможно, правительство наступит на горло своей песне и встанет перед выборов кого поддержать – элиты или население, оно выберет своих товарищей по кассе.

Карлыгаш Еженова: Есть ли вероятность, что санкционные списки коснуться Казахстана? Не может ли случиться аналогичный случай, когда близость с Путиным стала токсичным активом? Сдадут ли бизнес-элиты Путина?

Айдос Сарым: Не сдадут. Те, кто уехали, уже уехали. Мы видим, что люди, которые больше занимались сырьем, для себя сделали вывод: нефть может закончиться, а люди нет. Они начинают переходить на проекты, которые можно постоянно «доить». Наши бизнес элиты достаточно тесно переплетены и самое плохое, что о нас есть мнение, даже если каждый из нас сам по себе неплохой человек. Всем известно, что ты хороший человек, но они будут озираться и сомневаться, когда им надо будет выдавать этим людям кредиты.

Жарас Ахметов: Когда мы говорим о законе противодействий антиамериканской деятельности  со стороны Ирана, России и Северной Кореи, мы упускаем один очень важный раздел закона, который посвящен противодействию влияния России в запредельных странах. Более того, предусмотрено создание специального фонда с бюджетом несколько сотен миллионов долларов, задача которого финансировать антипутинскую деятельность в союзных с ним странах и содействовать развитию свободы слова и гражданского общества в этих странах. Этот раздел закона не сможет не коснуться Казахстана, появятся гранты для тех, кто будет заниматься антипутинской пропагандой. Это будет усиливать определенные тенденции в нашем обществе и, может не сразу, но менять внутриполитический ландшафт в нашем обществе.

Карлыгаш Еженова: Токаев однажды сказал фразу, которую я не устаю цитировать: мы обречены на дружбу с Россией. И это правда, и не только из-за общей границы, и не только потому, что в нашей стране треть населения русские и как минимум половина населения все еще русскоязычная. Значит ли это, что мы можем стать ареной раскола?

Айдос Сарым: Я абсолютно согласен и более того скажу, что мы сейчас вступили в такой период времени, когда наша пресловутая многовекторность начнет трещать по швам. До сих пор нам относительно везло, потому что мы не попадали под вилки, в которых нам надо было делать выбор. Безусловно, Россия наш большой сосед. Семь с половиной тысяч общих границ. Страна не чемодан. Но сейчас самый верх дипломатического таланта будет заключаться в том, чтобы, не портя отношения с Россией, всячески демонстрировать свою вменяемость. Не надо хлопать дверьми, делать заявления. От нас не будут требовать невозможное. Вопрос в том, что может предложить Казахстан и что могут предложить нам. Повторюсь: сейчас надо крепко стоять и демонстрировать свою собственную вменяемость.

Жарас Ахметов: Это вопрос изменения внутриполитического ландшафта в стране. Исполнение этого закона подрывает силу нашей власти, потому что она направлена не только на формирование антипутинской политики внутри страны, но и направлено на подрыв некоторых фундаментальных устоев нашей государственности: независимость от славы, свободы слова и т.д.  Это будет менять политический ландшафт не сразу, но последствия этого предсказывать не берусь. Оно может быть негативным, и позитивным.  

Карлыгаш Еженова: Очень много будет зависеть от экономических факторов. К тому же, проблему у соседа — хорошие возможности для другого соседа. Если предположить, что мы вдруг стали вменяемыми, хотя признаков этого нет, то как Казахстан смог бы использовать эту ситуацию?

Айдос Сарым: Я помню первые восторги в 2014 году, когда мы вступили в ЕАЭС и наши чиновники заявили, что мы стали глобальным оффшором. Сейчас этих восторгов не осталось: они не могут с ними работать. Для того, чтобы грабить соседа, нужно иметь волевые качества, другое состояние ума, мозгов. Мы сами не знаем, к какому берегу идти, поэтому об этом не может быть и речи. Вменяемость подразумевает не только то, что мы что-то говорим, но и что-то начинаем делать. У нас власть хочет изменений, но при этом не хочет делать это сама. И не хочет отказывать себе в комфорте. При нынешнем желании создать комфорт модернизировать судебную  систему нереально. Почему наша власть пытается создать две судебные системы: одну для инвесторов, а вторую для нас? Давайте пойдем простым путем —  вступим в совет Европы, ведь это четкий сигнал, куда мы хотим двигаться. Мы имплементируем все конвенции и тогда наши суды будут завалены массой исков. Но пока я не вижу ни одного признака, что власть готова меняться. А вот внешние раздражители могут к этому подвигнуть.

Карлыгаш Еженова: Ваши слова напомнили мне одну историю: был прием и я разговаривала с одним из крупных инвесторов, и он сказал, что не может понять, почему наш президент заставляет их вкладываться в свою стану, если из этой страны вывозиться ежегодно 20 млрд долларов? И мне кажется, что последним актом отчаяния президента, когда он призвал вернуть зарубежные активы в Казахстан, говорят о том, что все понимают, что в стране очень серьезный дефицит внутренних инвестиционных ресурсов. Как вы думаете, может ли эта ситуация спровоцировать людей вкладываться во внутреннюю экономику? Или это утопия?

Жарас Ахметов: Вопрос в том, что инвестор идет туда, где он уверен, что его инвестиции не сгорят и он получит достаточную прибыль. Первое и второе обстоятельства у нас сегодня плохо работают, поэтому ожидать, что иностранные инвесторы хлынут из России в Казахстан не стоит.

У нас есть много интересных инвестиционных проектов, но мы о них не знаем и даже если мы о них узнаем, то не сможем их реализовать в силу определенной политической ситуации. У нас достаточно инвестиционных ресурсов в стране, чтобы обеспечить приток инвестиций в основной капитал. Проблема в том, что за последние 10-15 лет эффективность инвестиций в основной капитал очень упала. Тут вопрос не в поиске ресурсов, а в создании условий, чтобы повысить эффективность инвестиций в основной капитал.

Карлыгаш Еженова: В свое время, когда США ввели более жесткие санкции в отношении Ирана, тот образ врага в лице США, который сейчас культивируется в  России, может сыграть такую же роль, как в Иране. Иран стал самодостаточной страной.

Айдос Сарым: Санкции  способствовали консолидации режима и прочим вещам, но назвать Иран самодостаточным очень сложно. Очевидно, что сегодня иранское общество столкнулось с проблемой гораздо масштабной, которая упирается в выбор моделей. Они ищут инвесторов, ищут новые возможности. Иран пытается открываться.

Карлыгаш Еженова: Может ли так случиться, что гора родит мышь, то есть вся эта шумиха вокруг санкционного списка окажется не более чем было просто актом устрашения? А может быть, нужна буря очищающая?

Жарас Ахметов: Это скорее будет способствовать сплочению и консервации режима, чем модернизации, на какой-то промежуток времени. Переизбрание Путина на пост президента имеет только одно следствие: будет ли Навальный единственным лидером оппозиции? Это имеет важное значение для России, потому что тогда это реализует протестный потенциал вокруг Навального. И это же будет сигналом для нашего общества. Возможно, появятся новые фигуры, которые мы еще не знаем.

Айдос Сарым: Есть знаменитое выражение: Россия опасна низменностью своих притязаний. Это очень опасно. Надеяться на то, что санкции быстро что-то изменят не надо. Но санкции —  предмет, который удушает очень медленно. А что касается и нас,  и России, то тут много факторов, за которыми надо смотреть. Сейчас время, когда нужно следить за политическими маргиналами. Боюсь, что в наших условиях к власти придут высокообразованные либералы. Скорее всего, к власти придут третьи люди, гораздо более мракобесные.

Жарас Ахметов: Ну не зря же говорят, что революции делают романтики, а пользуются негодяи. Что касается модели развития, то она в свое время дала толчок и мы относительно стабильно жили с десяток лет. Но сегодня она усугубляет наше  отставание от европейской или американской моделей развития. У нас разные модели развития. Технологическое и культурное отставание будет раздражать наши элиты и они будут пытаться модернизироваться. Но последствия модернизаций бывают разные. Но, по моим наблюдениям, у нас во властных элитах есть очень большой запрос на либерализацию страны. Есть и противодействия этим изменениям. Эти две противоречивые тенденции есть. Я надеюсь, что либеральная тенденция победит.

Айдос Сарым: У всех нас есть товарищи власти, которые критикуют ее более страстно, чем мы. Прошлый год я посвятил тому, что очень много начитывался по столетию страны. У меня такое ощущение, что мы начали осуществлять эти книги: как привести страну к деградации. Когда происходит модернизация?  Когда опостылела одна модель и есть страстное желание перемен. Есть бешенная имитация модернизации, но самой модернизации нет.

Карлыгаш Еженова: Я боюсь, что катализатором этих изменений могут стать внешние факторы. Как вы думаете, возможны ли внешние катализаторы и какие эти внешние факторы могут быть?

Жарас Ахметов: Наша политическая система очень устойчива к кризисам. Мы еще свой запас прочности не проели. Но есть в этом тезисе одно внутреннее потайное дно. Очень часто, когда казалось, что запас прочности большой, вдруг оказалось, что его почти нет. Сегодня мы видим, что запас прочности есть, но реальность это или иллюзия — большой вопрос.

Полную версию «Мозгового штурма» смотрите здесь.
Фото из открытых источников.

• 29
• 29