МИД Казахстана о Венесуэле: сугубо местные вопросы

Андрей Колесников — руководитель программы «Российская внутренняя политика и политические институты» Московского Центра Карнеги проанализировал феномен «общества граждан», который начинает все активнее проявляться на постсоветском пространстве, включая Казахстан. Впрочем, и методы борьбы с ним также до боли похожи. Однако, к чему это приведет?

Растущее недоверие к властям и их непопулярные шаги заставляют граждан объединяться и защищать не только свое частное пространство, но и то, чего раньше советский и постсоветский человек совершенно не замечал: пространство публичное ― парки, скверы, дворы… Защита публичного пространства от вторжения внешней силы становится основой для гражданского объединения…

В своей новой статье я исследую феномен «общества граждан», под которым предлагаю понимать тот тип гражданской активности, который противостоит давлению власти и основан на либеральных и демократических ценностях. Существование этой части гражданского общества не по его вине подчинено конфликтной логике. «Общество граждан» сражается на трех фронтах — оно противостоит государству, инертной части общества («человеку толпы») и «общественности», которая активна, но при этом работает под контролем государства и конкурирует с неприемлемыми для власти гражданскими организациями. При этом власть в большинстве случаев глуха к «обществу граждан», у нее нет намерения что-то менять, и это вполне вписывается в устойчивую тенденцию к огосударствлению всех сфер жизни.

Судя по всему, гражданское общество не исчезнет, но будет существовать параллельно государству. Чаще это будет жизнь неформализованная, основанная на строительстве горизонтальных сетей и, как правило, с преобладанием негативной повестки.

Исследования показывают, что в российском обществе существует спрос на изменения. Даже те, кто входит в «посткрымское путинское большинство», осознают, что без перемен невозможно не то что двигаться вперед, но даже стоять на месте. Однако пока общество не сможет сформулировать запрос, а власть — его расшифровать, отчуждение в их отношениях будет нарастать…

Но сначала — о том, как государство проникает в гражданское общество и, по сути, «национализирует» его.

ЭТАТИЗАЦИЯ ОБЩЕСТВА

…Атомизировать гражданское общество, расколоть его на готовых сотрудничать с властью и не готовых, лишить его субъектности и самостоятельного значения, запугать репрессивным законодательством — эти задачи вполне успешно решались в последние годы авторитарным государством. Формирование имитационного гражданского общества, своего рода «национализация человека» — путь к устранению различий между государством и обществом… Этатизация общества — одно из важнейших свойств и одновременно целей современной российской политической системы. В такой ситуации, по выражению Егора Гайдара, «общество становится колонией государства».

У власти есть все инструменты (и инструментарий начиная с 2012 года все время пополняется), чтобы политически вытеснять гражданское общество…

Вертикальна не только власть, но и ее восприятие. Это заметно даже по явке избирателей… Локальные сообщества ― «третье основание для процветания»  наряду с государством и экономикой. Но если государство присутствует везде — в том числе в экономике и на локальном уровне управления, как решать проблемы местных сообществ?

 «ОБЩЕСТВО ГРАЖДАН» ПРОТИВ «ОБЩЕСТВЕННОСТИ»

Подлинное гражданское общество («общество граждан») в сегодняшней России рождается через ненасильственное, но конфронтационное сопротивление ― гражданское неповиновение. Последнее, по определению Джона Роулза, связано среди прочего с возможным нарушением закона и готовностью понести за это наказание. В случае российского сопротивления ситуация сложнее. Люди сопротивляются властям, которые, сами нарушая закон (в частности, статью 31 Конституции о свободе собраний, имеющую прямое действие), имеют при этом все возможности для легального обоснования законности своей позиции. Примером может служить омоновец, который тащит в автозак молодого человека, вышедшего на несанкционированный митинг, или представитель компании-застройщика, имеющий все бумаги и согласования для сноса целого городского квартала вполне жизнеспособных домов. Это протест, безусловно, ненасильственный, но сопротивление полицейскому при защите собственного двора от бульдозера застройщика будет расценено в лучшем случае как административное правонарушение, в худшем — как уголовное.

«Общество граждан» вступает в конфронтацию нескольких типов.

Первый и главный тип конфронтации — с государством.

Второй ― с инертной частью общества, в которой нет никаких признаков гражданского и гражданственности. Это конфронтация с «человеком толпы», «современным массовым человеком», который «полностью противоположен citoyen» (Ханна Арендт) и иногда пассивно, а иной раз агрессивно готов поддерживать государство. Те, кто мешает этим проявлениям конформизма, лишь раздражают и вызывают недоверие у «человека толпы».

Третий, особый тип конфронтации — с той частью общества (мы называем ее «общественностью»), которая активна, считает себя гражданским обществом, но при этом работает под контролем государства и конкурирует с неприемлемыми для власти гражданскими организациями. Часть структур «общественности» исповедует консервативную идеологию.

Это комьюнити претендует на гранты или как минимум поддержку от государства и получает их. Оно выстраивает вместе с государством общественные организации, выполняет роль субститута тех структур, которые занимались гражданской работой, но отсечены от нее, например, будучи объявленными иностранным агентом. Для координации работы с обществом власть создает своего рода «министерства»: общественные палаты, структуры Объединенного народного фронта. При этом, выстраивая свою, подконтрольную «общественность», государство подражает независимому гражданскому обществу, используя его технологии, перехватывая термины и инициативы. Для государства опасна самостоятельность. Например, в волонтерах, которые тушат пожары, оно способно увидеть зерно активности, потенциально опасной в политическом смысле. Его устраивают только свои волонтеры, проверенные на лояльность. Некоторые организации «общества граждан» вынуждены переходить в сектор контролируемой властью «общественности» ― чтобы выжить и продолжать свою деятельность. Особенно это касается структур, занимающихся социальными вопросами.

В случае России в зонтичное понятие «общественность» можно включить организации, которые принято относить к «консервативному гражданскому обществу». Эти группы поддерживаются государством, прямо или косвенно…

Возможно, в случае России само понятие «консервативное гражданское общество» все-таки является contradictio in adjecto ― противоречием в определении, примерно таким же, как и «нелиберальная демократия». Консервативные группы активны, иногда формируются без помощи государства (в России они как минимум должны не раздражать государство и заниматься морально поощряемой «патриотической» деятельностью) и в этом смысле могут быть оценены как гражданские. Но если их активность по сути направлена против реализации прав и свобод, прежде всего политических, она едва ли может быть признана гражданской в собственном смысле слова, потому что противоречит классическому значению понятия «гражданин». «Консервативное гражданское общество» прямо противостоит «обществу граждан».

НЕГАТИВНАЯ ПЛАТФОРМА СОПРОТИВЛЕНИЯ

Процессы, происходящие в сегодняшнем российском обществе, пока еще рано называть деэтатизацией: поддержка большинством российского населения символов величия российского государства и вера в мощь государственного интервенционизма еще слишком велики. Базовые ценности большинства граждан носят рационально патерналистский характер. В условиях современной России разумно уповать почти во всем на государство, потому что возможностей для активного независимого, в том числе рыночного, поведения не так много, а в последнее время даже меньше, чем раньше . Тем не менее в очень специфических формах и на негативной, конфликтной основе этот процесс начался.

…При этом они защищают не просто свои частные пространства и собственность, но и то, чего раньше советский и постсоветский человек совершенно не замечал: пространство публичное ― парки, скверы, дворы. Защита публичного пространства от вторжения внешней силы становится основой для гражданского объединения.

Разделение ответственности, сопротивление внешней силе как общее дело, res publica — это и есть процесс рождения гражданина. Переход от негативной идентификации и солидарности к позитивной — следующий шаг, и сделать его очень сложно, учитывая увеличение числа запретов и ловушек ― «законных», то есть законодательно устанавливаемых государством. Это процесс дебюрократизации гражданского общества. Новые способы и формы его существования предельно неформальны. Они концентрируются на решении конкретных проблем, гражданские объединения чрезвычайно подвижны и мобильны.

Иной раз они носят ситуативный и временный характер, что не снижает ценности усилий граждан. В этом смысле можно говорить о процессе «низовой модернизации».

Если государство не готово быть современным и открытым к сотрудничеству с гражданами, они сами начинают выстраивать свою параллельную модернизационную «горизонталь».

Формирующееся на новой основе «общество граждан» не только конгломерат организаций. Это и сообщество индивидов, которые необязательно должны объединяться в формальные структуры. Гражданин самоценен сам по себе, а не потому, что он с кем-то объединен. «Общество граждан» ни в каком виде не власть, даже не альтернативная, не параллельная. Это то, что противоположно власти.

И в этом смысле не вполне правильно измерять зрелость гражданского общества, например, готовностью участвовать в протестах. Это важный, но не слишком точный индикатор в условиях атомизированного и поляризованного общества и жесткого авторитарного государства. Выход на улицу физически опасен для протестующего и в последние годы (в отличие, например, от протестов против монетизации льгот в 2005 году) почти не оказывает влияния на ход событий или на решения властей.

 «ПОЕЗД ИЗМЕНЕНИЙ», ИДУЩИЙ ПО КРУГУ

В московском метро иной раз появляются обильно раскрашенные поезда. Один из них называется «Поезд изменений». Разные вагоны тематически описывают те или иные общественные инициативы, поддержанные властью, например, движение волонтеров-медиков. Идея изменений, если судить по этим агитпоездам, принимается властью.

Однако в ответ, вместо модернизационных усилий, государство просто «отзеркаливает» деятельность «общества граждан» и пытается его вытеснить, заменив подконтрольной и проверенной общественностью.

Так часто бывает с волонтерской и социальной активностью. На всякую потенциально массовую инициативу власть отвечает либо созданием своей собственной структуры, либо «национализирует» проект, маркируя его как свой. За неподконтрольными проектами, которые оно не готово «национализировать», государство внимательно наблюдает..

Интерес властей — перехватить повестку у гражданского общества, в том числе его организаций (например, объявленных иностранными агентами); превратить государство в безальтернативный источник финансирования и поддержки гражданской, благотворительной и прочей активности. Государство предлагает свою повестку «изменений» и соучастия в них. Пытаясь сформировать лояльного гражданина, оно предоставляет члену общества поле для морально одобряемой активности ― лишь бы он не выходил на площадь или не погружался в депрессивное состояние…

Такой «поезд изменений» просто обречен ходить по кругу.

• 32
• 38