Россия и санкции – взрывоопасная смесь

12 ноября, 2014

После 2 ноября Россию от снятия санкций и восстановления отношений с Западом отделяет не только аншлюс Крыма и поддержка сепаратистов на юго-востоке Украины, но и проведенные в Донецке и Луганске выборы. Понятно, что Крым Путин ни за что не отдаст, это равнозначно самоубийству, а ДНР/ЛНР результаты выборов не аннулируют. Это значит, что международные санкции против режима Путина — всерьез и надолго. Российские СМИ еще пытаются представить санкции легким недоразумением, которое не несет какой-либо угрозы ни властям, ни рядовым гражданам. Более того, введенные Западом ограничения прокремлевские политики называют голом в их собственные ворота. Хотя с каждым днем игнорировать рост цен, падение рубля, прочие напасти становится труднее. И главный вопрос заключается в том, выдержит ли их Россия?
Под санкциями (от лат. sanctio — строжайшее постановление) в международных отношениях понимаются меры воздействия, применяемые к правонарушителю и влекущие для него неблагоприятные последствия с тем, чтобы вынудить его вести себя согласно общепринятым правилам. Санкции могут быть коллективными или односторонними. Человечеством подобные принудительные действия применялись издревле, еще со времен так называемой «мегарской псефисмы», когда в 432 году до н.э. афинский стратег Перикл наложил запрет на торговлю с Мегарой, и это стало одним из поводов к началу Пелопонесской войны. Но случилось так, что лишь в ХХ веке санкциям было суждено стать важным компонентом мировой политики. Многообразие санкционных режимов, действовавших в этот период, наряду с отсутствием четко обозначенных пределов их использования и, зачастую, весьма расплывчатой формулировкой целей, серьезно затрудняет оценку их эффективности. К примеру, методы экономического принуждения считались успешными, если подверженная им страна выполняла предъявленные требования. Впрочем, условность такого критерия очевидна, поскольку на практике торгово-финансовые ограничения никогда не приводили к желаемому результату сразу после введения санкций. Их воздействие обычно сказывалось только по прошествии определенного периода времени, в течение которого подвергались коррекции первоначальные цели санкций, складывалась иная международная обстановка, изменялись внешнеполитические приоритеты вводивших их стран. Кроме того, они редко применялись отдельно от других средств давления на страну-нарушительницу, включая использование вооруженных сил. Поэтому было бы неверно относить перемены в ее внешней или внутренней политике сугубо на счет санкций.
Среди существующих видов санкций более действенными являются коллективные — они масштабней, при этом выглядят гораздо менее предвзятыми по отношению к порицаемому государству. Однако добиться консенсуса по их принятию крайне трудно, о чем, в частности, свидетельствует небольшое число случаев их использования Советом Безопасности ООН. Наиболее эффективным среди них считаются коллективные санкции против ЮАР, Гаити и Ирака, хотя их воздействие не следует переоценивать. Так, для ликвидации режима апартеида потребовалось семнадцать лет, и рухнул он лишь после того, как внутри самой ЮАР развернулось мощное движение протеста. Не санкции, а военная операция многонациональной коалиции во главе с Соединенными Штатами заставила Хусейна вывести войска из Кувейта, равно как угроза Вашингтона применить силу вернула власть президенту Аристиду на Гаити в 1994 году.
С санкциями, которые вводятся теми или иными державами в одностороннем порядке, дело обстоит еще хуже. Например, ограничения, наложенные самой могущественной империей современности — США, за период 1970-1996 годов достигли официально заявленных задач только в 13 % случаев. Даже с учетом специфических условий «холодной войны», когда СССР приходил на помощь тем странам, которые подвергались давлению Белого дома, такие показатели не впечатляют. Однако вряд ли можно говорить о существенном повышении эффективности санкций даже после окончания биполярного противостояния. В частности, находящаяся с 1979 года под воздействием американских санкций иранская экономика выглядит в начале 2000-х куда более здоровой и конкурентоспособной, чем хозяйство ряда стран, которым Штаты помогали.

Помимо прочего, бытует мнение, согласно которому чем меньше государство, тем больше шансов на успех санкций против него. В качестве наглядного примера приводится Ливия, односторонние санкции против которой Вашингтон ввел еще в 1978 году в связи с обвинениями в пособничестве террористам. В 1982 году президент Рональд Рейган в дополнение к ограничению ряда товаров, наложил запрет на импорт ливийской сырой нефти и поставки ей оборудования для нефтедобывающей промышленности. В 1986 году американцы ввели всеобъемлющие торговые санкций против режима Каддафи и заморозили его активы в США. В марте того же года корабли ВВС США потопили два ливийских катера, а в апреле — через несколько дней после взрыва на дискотеке в Западном Берлине — бомбардировщики с этих же кораблей нанесли удар по аэродромам в Ливии. Но убедить союзников поддержать их действия США тогда не смогли.
Отношение европейских союзников США к Ливии изменилось в 1988 году, после взрыва в воздухе авиалайнера американской компании «Pan Am» и еще более ухудшилось после падение самолета французской «UTA» в 1989 году. В причастности к данным актам террора были заподозрены ливийские спецслужбы. Отказ Муаммара Каддафи от сотрудничества в расследовании взрывов послужил основанием для принятия в марте 1992 года Советом Безопасности ООН резолюции, налагавшей запрет на воздушное сообщение с Ливией и продажу ей оружия. В ноябре 1993 года Совбез наложил эмбарго на поставки стране оборудования для добычи и переработки нефти и заморозил ее активы в зарубежных банках. Наконец, в августе 1998 года Вашингтон и Лондон в ультимативном порядке потребовали от Триполи выдачи подозреваемых суду в Гааге, угрожая в противном случае ввести дополнительные санкции, включая полное эмбарго на продажу нефти. Усилившийся нажим вынудил Ливию дать согласие на выдачу подозреваемых в подготовке террористического акта против «Pan Am». СБ ООН сразу же отменил все ограничения, введенные против Ливии, хотя США официально сняли свои санкции лишь в сентябре 2004 года.
Напротив, чем больше «провинившееся» государство, тем ниже считается эффективность санкций. Достаточно вспомнить примеры с «зерновым» эмбарго, введенным США в январе 1980 года, чтобы заставить Москву заплатить за агрессию в Афганистане, или с аналогичным запретом на поставки в СССР труб для строительства газопровода из Сибири в Европу летом 1982 года, с целью добиться отмены военного положения в Польше. В обоих случаях реакция союзников США была резко отрицательной, и Вашингтон каждый раз вынужден был через несколько месяцев снимать наложенные им ограничения. Более поздний пример — санкции, наложенные США и ЕС на Китай после событий на площади Тяньаньмэнь в июне 1989 года. Объявленные Западом коллективные санкции против Пекина на деле так и не заработали, и довольно скоро были сняты.

Еще меньшего эффекта достигли санкции, введенные США против Индии и Пакистана в 1998 году, в связи с односторонней разработкой последними ядерного оружия и отказом присоединиться в Договору о нераспространения ядерного оружия. Среди экспертов даже бытовало суждение о том, что объявленные санкции потревожили Индию не более, чем стая мух огромного слона.
Вместе с тем следует понимать, что конечным адресатом санкций далеко не всегда становятся те или иные одиозные лидеры. «Торговые санкции, — писал один из бывших сотрудников администрации Джаоржа Буша-старшего, — могут действовать подобно нейтронной бомбе, уничтожая экономику, вызывая нищету населения, но оставляя нетронутым политический истеблишмент». Больнее всего санкции ударяют по самым незащищенным слоям — бедным, престарелым, молодежи, — а также по тем группам среднего класса, которые связаны с внешней торговлей. Но, ни резолюции Совета Безопасности, ни устав ООН не содержат указаний на то, каким образом можно снизить пагубное воздействие санкций на жизнь рядовых граждан.
Например, вслед за тем, как Ирак в 1990 году ввёл свои войска на территорию Кувейта и совершил неудачную попытку его присоединения, Совбез ООН ввёл строжайший запрет на любые виды торговли с Багдадом и разрешил только поставки продовольствия и медикаментов для гуманитарных нужд. Но гуманитарной помощи не хватало, в стране начался страшный голод. В результате всего за четыре года после войны в Персидском заливе в Ираке от нехватки медикаментов и продовольствия умерло около 600 тысяч детей. Сам Саддам Хуссейн раздавал нуждающимся пайки в тысячу калорий, а сам, как сообщал Newsweek, смог наладить контрабанду нефти и не только питался как следует, но и строил себе дворцы. При этом местное население видело в нём спасителя, а западные страны считало агрессорами. И таким образом режим тирана мог просуществовать очень долго, если бы не вторжение американских войск в 2003 году.
Наконец, следует помнить, что внешнеэкономические связи — «улица с двусторонним движением». Когда одно государство вводит принудительные меры против другой страны, с которой оно имеет торговые и финансовые отношения, то оно тоже несет прямой и косвенный ущерб. По подсчетам американских исследователей, в 1995 году потери США от сокращения импорта в 26 стран, на которые были наложены санкции, составили сумму от 15 до 19 млрд. долларов и привели к ликвидации свыше 200 тысяч рабочих мест в экспортных отраслях экономики. Прямые потери, однако, являются лишь надводной частью айсберга. Косвенная цена много выше, поскольку здесь речь идет о долговременных последствиях. Прежде всего, они выражаются в тех преимуществах, которые иностранные конкуренты получают сразу после ухода с рынка подверженной санкциям страны американских компаний. Солидарность в бизнесе — вещь довольно редкая.

Возвращаясь к теме антироссийских санкций, ясно, что ущерб от них зачастую является желательным, нежели действительным. Его сложно оценить, особенно имея в виду то, что каждая страна обладает собственным «болевым порогом», то есть, способностью населения переносить тяготы и лишения, сопряженные с применением против нее разных ограничений. Россия в этом смысле, несмотря на громадные размеры, солидный людской, научно-технический, сырьевой, и промышленный потенциал выглядит куда слабее, чем ее предшественник в лице СССР. Во-первых, по многим секторам экономики Советский Союз, в отличие от современной России, представлял собой, пускай не совершенный, но вполне себе самодостаточный рынок. Во-вторых, по таким важным критериям, как уровень коррупции, производительность труда, исполнительская дисциплина, грамотное управление Россия сильно уступает советскому периоду. В-третьих, в отличие от эпохи «холодной войны», когда Москва опиралась на поддержку многочисленных союзников по социалистическому лагерю, плюс десятки стран т.н. «Третьего мира», ныне она пребывает в ущербном одиночестве, если не считать Казахстан с Беларусью в рамках Таможенного союза, да некоторые экзотические и малоприметные режимы поодаль.

Итак, в марте 2014 года, сразу после подписания Путиным декларации о вхождении Крыма и Севастополя в состав России, США и страны Евросоюза выступили единым фронтом. Это само по себе показательно, учитывая вероятные издержки. Кремлю были предъявлены следующие требования: соблюдать нормы международного права и существующие обязательства, в том числе в рамках Устава ООН и Будапештского меморандума ОБСЕ, прекратить вмешательство во внутренние дела Украины и перейти к решению всех спорных вопросов через политический диалог — в частности, в рамках так называемой контактной группы по Украине. Позже в той или иной степени к антироссийским санкциям примкнули: Япония, Канада, Австралия, Исландия, Новая Зеландия, Норвегия, Лихтенштейн, Швейцария, Албания, Черногория, Косово.
В качестве первого пакета принудительных мер Россия была исключена из «Большой восьмерки», саммит в Сочи отменен, страна лишилась взаимодействия с НАТО, а также права голоса в Парламентской Ассамблее Совета Европы. При этом США и ЕС огласили список официальных лиц, которым запретили въезд, их имущество и счета подлежали аресту на территориях этих стран. В европейском списке был всего 21 чиновник (крымские госслужащие, российские депутаты и военные), в американский список попали российские официальные лица, в том числе вице-премьер Дмитрий Рогозин, помощник президента Владислав Сурков, председатель Совфеда Валентина Матвиенко. В ответ все российские чиновники заявили, что счетов за рубежом у них нет, и даже в потугах выказать лояльность патрону называли это честью для себя. Естественно ни о каком варианте идти на попятную, речь не шла. Напротив, возврат Крыма преподносился путинской пропагандой в качестве первого шага на пути к воссозданию т.н. «Русского мира». В российском обществе той поры действительно ощущался невиданный подъем патриотического духа, личный рейтинг популярности Владимира Путина достиг рекордной отметки.
Дальше началась игра по перетягиванию каната. Президент США Барак Обама и канцлер Германии Ангела Меркель заявили о подготовке нового, более серьезного пакета санкций. Первое расширение списка последовало уже 20 и 21 марта. Американцы дополнили свой список новыми фигурантами, разделив его на две группы: официальные лица и «внутренний круг» Путина. Платежные системы Visa и Mastercard отказались обслуживать карты банка «Россия», так как, по мнению США, банк являлся «личным банком высокопоставленных российских чиновников». ЕС также расширил санкционный список и отменил саммит Россия-ЕС. Россия в долгу не осталась и ответила своим списком американских сенаторов и их помощников, ставшими персонами нон-грата.
В целом, санкционные списки расширялись еще более пяти раз, при этом новыми фигурантами становились не только особы, приближенные к российскому лидеру, но и госкомпании, банки, и целые сектора российской экономики. В итоге под санкции попали более 100 человек — чиновники, бизнесмены, политики, военные и журналисты. Заморожены активы, запрещены транзакции и выдача долгосрочных кредитов крупнейшим банкам с госучастием: «Сбербанку», ВТБ, «Внешэкономбанку», «Газпромбанку», «Россельхозбанку» и другим. Свернуто инвестиционное сотрудничество. Под запрет попали поставки в Россию оборудования и технологий для разработки нефтяных и газовых месторождений, что, по сути, приостановило модернизацию российского ТЭК. К официальным запретам присоединились и частные компании. К примеру, ExxonMobil остановила 9 из 10 проектов в России. Жертвой санкций стал «Добролет» — лоукостер «Аэрофлота», который должен был обеспечить полеты в Крым и другие российские регионы. Ирландская компания SMBC Aviation Capital отказала в лизинге, немецкая Lufthansa Technik в обслуживании.
Картину сгустила так называемая асимметричная реакция Кремля — 6 августа Владимир Путин подписал указ о введении продовольственного эмбарго на импорт молока, мяса, рыбы, овощей, фруктов и орехов из стран, которые ввели санкции против России. И хотя двумя неделями позже из-под санкций вывели безлактозное молоко, биологически активные добавки, в том числе витамины и спортивное питание, мальков рыбы и семенной материал для картофеля, вердикт независимых экспертов однозначен – Россия наказала собственных граждан. Уже спустя два месяца рост цен на ключевые виды продовольствия выросла на 20-30 процентов. Попытки усмотреть в ответных санкциях шанс для российских производителей сельхозпродукции тщетны Несмотря на колоссальные вложения в агропромышленный комплекс, восполнить импорт (30% свинины, 40% говядины и птичьего мяса, 60% молока и т.д.) в ближайшие 4-5 лет Россия объективно будет не в состоянии. Между тем растет бегство капиталов из России, объем которых лишь с начала нынешнего года превысила 100 миллиардов долларов. За этот же период курс российского упал на треть относительно доллара, евро и других мировых валют.

Однако, пожалуй, самым серьезным испытанием для Россией, своеобразным «ударом под дых» стали так называемые неофициальные санкции. И речь здесь не просто о катастрофическом ухудшении репутации России на мировой арене, которую она так усиленно продвигала все прошлые годы, тратила космические суммы (одна Олимпиада с Сочи стоила 65 миллиардов долларов). Гораздо более тяжким испытанием является падением мировых цен на нефть – экзамен, который в свое время не выдержал куда более могущественный Советский Союз. Так, министр финансов России Антон Силуанов заявил, что из-за падения нефти, политики американского Центробанка и вообще геополитической ситуации Россия потеряла 4% ВВП. Если в деньгах, то это примерно 2,6 триллиона рублей — пятая часть годового бюджета страны. Сам Путин усматривает в происходящем элементы заговора США и их арабских союзников.

Таким образом, вызовы для России налицо. При этом официальные лица Европейского Союза и США настроены решительно и настаивают на том, что об отмене санкций можно будет говорить только после изменения ситуации в Украине. МВФ и Всемирный банк менее категоричны – они предполагают, что в санкции к 2015 году могут быть сняты, но их прогнозы ничем, кроме экономической целесообразности, не подтверждаются. В самом российском обществе между тем зримо наблюдает перемена в настроениях. На смену всеобщему ликованию по поводу присоединения Крыма постепенно приходят элементы опасений и паники. Заоблачные лишь полгода назад рейтинги Путина медленно, но верно идут на спад. Тенденция на бегство капиталов дополняется растущими миграционными потоками из России, причем это касается интеллектуально и экономически наиболее активных граждан государства. Ясно одно, отыграть назад и выйти сухим из воды у нынешних российских элит не получится. За все придется платить, причем цена вряд ли ограничится Крымом, даже в случае его гипотетического возврата Украине. Сами действия Путина, который привел Россию к глубочайшему кризису, едва ли укладывается в здравую логику. Для этого лучше подойдет шахматный термин цугцванг, когда игрока буквально «ведут» и он вынуждено совершает один неверный шаг за другим. Сложно судить, кто конкретно ведет Путина. Да и не это важно. Важно то, что он ведется, затягивая Россию в пропасть. И самый главный вопрос заключается в том, каков запас ее прочности. Если исходить из опыта СССР, которому достаточно было пяти лет, чтобы развалиться, то в России «час Х» может наступить раньше. Большинство независимых политиков, экономистов, экспертов, включая российских, отводят на это всего два года, и в свете изложенных факторов с ними трудно не согласиться. А вот уже при таком раскладе последствия вряд ли ограничатся пределами России.

Расул Жумалы