Евразийские реалии

Часть 1. Битва союзов.

Евразийский Экономический Союз (ЕАЭС), запускаемый с 1 января 2015 года, расширяет свою географию на просторах бывшего СССР. Кыргызстан заявил о намерении вступить в данное интеграционное объединение с самых первых дней. Напомню, что совсем недавно закон о ратификации Договора о ЕАЭС подписали Владимир Путин (3 октября) и Нурсултан Назарбаев (14 октября). А 10 октября в Минске главами государств был подписан договор о вступлении Армении в ЕАЭС с 1 января 2015 года. Также всерьез рассматривает возможность вступления в вышеназванный союз и Таджикистан. Каких же достижений добился интеграционный блок России, Беларуси и Казахстана за последние годы? Какова цель создания ЕАЭС, и будет ли он иметь решающее влияние на мировые экономические процессы?

Итак, начиная со следующего года на мировой экономической карте появляется новое образование – Евразийский Экономический Союз, вступающий на смену Таможенному Союзу (ТС) России, Беларуси и Казахстана (действующему с июля 2010 года). Новый постсоветский блок в целях отличия от ЕЭС (Европейский Экономический Союз, предшественник Евросоюза) предлагается именовать ЕАЭС. Созвучие названий не должно никого сбивать с толку, потому что общего у вышеназванных объединений, как мы увидим, не так уж и много. В мире существуют несколько крупных экономических союзов государств, таких как североамериканская НАФТА (США, Канада, Мексика), АТЭС (Азиатско-Тихоокеанское экономическое сотрудничество), южноамериканский МЕРКОСУР, а также другие малые и большие внешнеэкономические блоки и объединения.

Казалось бы, объединение экономик осколков бывшего СССР в лице Российской Федерации, Беларуси и Казахстана выглядит вполне логичным: соседи, дружественные государства, «взаимодополняемые экономики», «общая история», «общий язык», близкие человеческие контакты граждан и т.д. Это на первый взгляд. Если учесть, что на роль общего языка прочно претендует государственный язык лишь одной из стран-участниц, общая история – это пребывание внутри тоталитарной империи, а система «взаимодополняемых экономик» советских республик изначально была построена, по сути, по колониальному принципу с концентрацией обрабатывающих и наукоемких предприятий в центральных областях империи, а сырьевых – в национальных окраинах (данный перекос наблюдается до сих пор). По поводу близких человеческих контактов, о которых не забывают евраз-романтики, отмечу, что «человеческому общению» граждан и до этого ничего серьезно не мешало.

В отличие от Европейского Союза (ЕС), с его изначальными лидерами в лице Германии и Франции, в Евразийском Союзе присутствует только один экономический лидер – Российская Федерация, ВВП которой в 9 раз превышает аналогичный показатель Казахстана, в 29 раз – Беларуси, а также в 210 раз — Армении и в 300 раз — Кыргызстана. О какой равноправной интеграции может идти речь, если экономические возможности вовлеченных стран совершеннейшим образом разнятся? В экономике намечающиеся процессы можно сравнить с поглощением и географическим расширением эксплуатируемого рынка, любезно предоставляющегося прежде всего российскому крупному бизнесу.

Заметный невооруженным взглядом экономический перекос между участниками ЕАЭС мог бы, пусть и весьма неуклюже, сбалансировать иной тяжеловесный непостсоветский участник. В прессе назывались различные кандидатуры – от Индии до Турции. Кремль неоднократно заявлял, что приветствует потенциальное вступление данных стран в союз. Вопрос в том, хотят ли вышеназванные страны вступать в столь специфичный и высокорисковый клуб. Ответ однозначно отрицательный. Для Индии куда большую привлекательность имеют экономические отношения с Западом и Китаем, а также с ОАЭ и Саудовской Аравией. Турция все еще не оставила надежды вступить в Евросоюз, либо создать свое альтернативное объединение.

По факту, более вероятными кандидатами на вступление в ЕАЭС являются упомянутый ранее Таджикистан, а также Молдова и пылающая гражданской войной Сирия Башара Асада (без учета достаточно экзотических вариантов в лице Египта, Кубы и Гондураса).

Для сравнения, на сегодняшний день, в ЕС входят сразу пять крупных экономик, объемы ВВП которых сопоставимы: Германия, Великобритания, Франция, Италия, Испания. Относительно крупными являются ВВП Нидерландов и Польши. Кроме того, существенную роль в ЕС играют страны с высокой покупательской способностью населения: Австрия, Швеция, Ирландия, Бельгия и Дания. Необходимо отметить, что европейская интеграция начиная с 1957 года прошла длительный путь дискуссий, согласований и притирок, прежде чем прийти к нынешнему виду. Присоединение стран к континентальному объединению происходило демократическим путем, включающим широкие общественные дискуссии, политические дебаты и, конечно же, общенациональные референдумы. И даже при этом, в объединенной Европе всегда хватало и хватает противников интеграции, считающих, что тотальное объединение экономик, находящихся на разных стадиях развития и в разных «весовых категориях», несет больше вреда, нежели пользы. Достаточно отчетливо экономический перекос стран Европы ощущался во время мирового финансового кризиса 2007-2008 гг. И это без учета, безусловно, имеющей место внутриевропейской культурной ассимиляции: стирании национальных культур, размывании этнической самобытности и т.п. Более того, существуют страны, как например Великобритания, которая не желает присоединятся к еврозоне и регулярно, в случае переплаты, получает обратно часть своих взносов в казну ЕС.

В тексте союзного договора ЕАЭС также между строк подразумевается перспектива создания единой союзной валюты. Как она будет называться и когда будет введена – пока неизвестно. Но ясно то, что противников создания единой валюты на просторах создаваемого ЕАЭС (как и в ЕС) еще больше, нежели противников самих союзов. С начала 2015 года валютная политика всех соответствующих государств будет проводиться согласованно, что лишь усиливает взаимозависимость всех валют стран-участниц ЕАЭС (по сути – их зависимость от российского рубля). Параллельно, разумеется, предусматривается отказ от мировых резервных валют (долларов и евро) во взаимных межгосударственных расчетах. После внедрения единой валюты, евразийские архитекторы, возможно, пойдут еще дальше, ограничив хождение иностранных валют на своей территории, что еще больше усилит экономическую изоляцию стран-участниц. Кроме того, нынешний ЕАЭС создается в условиях падающего рубля, подскочившей инфляции и международной изоляции светоча объединения – России. Политические и экономические риски, судя по всему, здесь в счет не идут. Кто будет отвечать за самовольную экономическую политику одного из государств-членов, от которой неизбежно пострадают все остальные?

Для тех теоретиков, которые считают, что вследствие санкций и эмбарго казахстанские предприятия смогут заработать быстрые деньги, отмечу, что все, вроде бы верно, но необходимо учитывать, что переоснащение и увеличение производственных мощностей – дело не одного месяца, а санкции и эмбарго – вещь сугубо конъюктурная. Да, присутствует скупка-вытяжка товаров из приграничных с РФ регионов Казахстана, что приводит к локальному дефициту и повышению цен. Однако, в целом, спрос на казахстанскую продукцию внутри России, как показывает статистика, за последний год заметно снизился. И не последнюю роль в этом играет падающий рубль. А вступление в столь тесный интеграционный блок предполагает в случае падения единоличного – падение коллективное.

Отдельного умиления вызывают планы ЕАЭС контролировать мировую экономическую систему. Совокупный размер экономик стран создаваемого ЕАЭС составляет приблизительно 3,5% от мирового ВВП по ППС, для сравнения (по разным оценкам) на долю ЕС приходится от 18,7% до 22,9%, США – от 18,6% до 22,3%, Китая – свыше 16%. Даже притянув все осколки бывшего СССР, Москва не в состоянии составить экономическую конкуренцию крупнейшим державам. Единственное обстоятельство, уравнивающее Россию с мировыми державами, это право «Сэма Кольта» — наличие ядерного арсенала.

Часть 2. Евразийский политический союз

Для новоиспеченных и потенциальных членов ЕАЭС было бы полезным узнать промежуточные итоги постсоветской интеграции на примере Казахстана. Так вот, из-за несогласованной экономической политики и снижения экономического роста в РФ, даже исходя из официальных данных комитета по статистике Министерства национальной экономики Республики Казахстан, в этом году товарооборот Казахстана со странами ТС снизился на 23% по сравнению с первым полугодием прошлого года.

Гораздо более показательной является структура товарооборота государств. Исходя из официальных данных, в период 2010-2013 гг. импорт Казахстана из стран ТС вырос на 45%, с 12,9 миллиардов до 18,7 миллиардов долларов США. В то же время, экспорт казахстанской продукции в вышеуказанные страны наоборот снизился с 7,1 миллиарда до 5,9 миллиардов долларов США. Даже 20%-ной девальвации тенге, проведенной в Казахстане в феврале 2014 года, оказалось недостаточно, чтобы переломить общий негативный тренд.

Если рассматривать наиболее весомые категории товаров, то Казахстан продает в России металлические руды (24,7%), черные металлы (15,8%) и минеральное топливо (13,5%), а закупает то же минеральное топливо (22,1%), продукты машиностроения (14,5%) и черные металлы (14%); продает в Беларуси – черные металлы (36,8%), злаки (21,1%) и продукты машиностроения (4,9%), покупает продукты машиностроения (22%), автотранспорт (20,8%), а также мясо-молочную продукцию (13,5%). Положительным обстоятельством является постепенное снижение сырьевой продукции в структуре экспорта Казахстана в страны ТС, что, к слову, не обязательно напрямую связано с функционированием самого объединения.

Жандос Темиргали

Продолжение следует…

• 34
• 39