Тогжан Кожалиева, HAQ: «Ошибка Назарбаевой в том, что она слишком хотела власти»

4 июня, 2020

1116

— Тогжан, принят целый пакет законов, регулирующих политическое поле. При этом одни считают его гораздо более демократичным, а другие — ухудшающим условия проведения мирных собраний. А что думаете Вы?

— Я считаю, что принятые законы никак не либерализовали наше политическое поле. Ожидания общества были гораздо больше, чем эти изменения. Закон о выборах нужно менять гораздо кардинальнее. Даже снижение порогового значения для регистрации партий с 40 000 до 20 000 человек в условиях немногочисленности населения Казахстана — это очень большая цифра. Например, в России для регистрации партии необходимо всего 500 человек. У нас — 20 000 тысяч. Откуда взялась эта цифра? Почему не 60 000, не 30 000, не 10 000? Откуда эти цифры и, почему посчитали, что для регистрации партии эта цифра минимальна?

Насколько я знаю, общественники предлагали цифру в 5 000 человек и напомню, что в 1991 году в Казахстане для регистрации партии было достаточно 3 000 человек. Если бы были названы эти цифры, тогда мы бы сказали: «Да, пошли действия, которые либерализируют наше политическое поле». Но для общественников что 20 000, что 40 000 человек абсолютно без разницы, потому что велика возможность фальсификаций и давления со стороны госорганов, МВД, КНБ.

— Но, тем не менее, как Вы собираетесь действовать в связи с новыми поправками, поскольку, как я понимаю, «HAQ» претендует на роль политической партии. Собираетесь ли Вы воспользоваться этими поправками?

— Эти поправки не являются достаточными. Нам нужны более адекватные процедуры регистрации партии. Например, для начала регистрации партии нужно собрать 1 000 подписей. Второй этап, когда необходимо проведение съезда с участием 2/3 регионов, тоже малореализуем. На третьем этапе необходимо в течение шести месяцев зарегистрировать филиалы в 2-3 регионах Казахстана и в городах республиканского значения. Нужно ли такое требование сейчас, в условиях информатизации? Ведь для этого нужны значительные человеческие, организационные и финансовые ресурсы. Например, для того, чтобы содержать филиальную сеть согласно текущему закону нужно не менее 20 млн. тенге в месяц, то есть 240 млн. тенге в год. Какая партия, которая только выходит на арену политической деятельности, может себе это позволить? Такой бюджет партии просто не смогут потянуть без какой-либо спонсорской помощи тех же олигархов, бизнесменов. Мы знаем, что большинство населения сейчас уже слишком обеднело для того, чтобы собирать членские взносы, а они должны быть очень большими, чтобы просто содержать эти филиалы.

То есть по сути, последние поправки только законсервировал монопольное положение «Нур Отан» и других уже зарегистрированных партий. То же самое можно сказать о законе для парламентской оппозиции, которые уже являются депутатами Мажилиса. Этот закон является правовой основой для того, чтобы оппозиция вышла в легитимное поле, о котором говорить не приходится, поскольку партии уже входят в Мажилис.

Но, тем не менее, мы будем подавать на регистрацию вне зависимости от действующих законов и правил.

— Вы претендуете на роль умеренной оппозиционной партии. В то же время отношение власти к HAQ можно назвать почти благожелательным. К вам, насколько мне известно, не применяют открытых репрессий или давления, что вызывает подозрения о вашей аффилированности. Но другие оппоненты объясняют это тем, что вы еще не представляете серьезной политической силы. Как Вы можете это прокомментировать?

— Во-первых, мы понимаем, что в Казахстане действуют негласные правила. Понимаем, что любое нарушение закона не в нашу пользу, а в пользу тех структур, которые ждут, что мы нарушим закон. Поэтому, основная цель нашего движения – регистрация и участие в избирательной системе, чтобы в дальнейшем через законотворческие инициативы влиять на ситуацию в Казахстане.

Да, нам не нравятся законы, но мы пытаемся их не нарушать. Мы пытаемся строить правовое государство, не нарушая законы, даже если они нам не нравятся. Понимаем, что, если мы будем нарушать какой-либо закон, то это будет возможностью предъявить к нам какие-либо претензии. Поэтому мы не даем такого повода ни высказываниями, ни постами в социальных сетях, ни действиями. Мы не проводим открытые митинги и не призываем к ним. Мы за легитимные митинги. Мы будем в них участвовать, но только если они разрешены. Пока мы проводим активности в своем офисе, размеры которого позволяют проводить мероприятия с участием свыше тысячи человек. Что касается тех, кто говорит, что мы несерьезная партия и пока на нас не обращают внимания, мы согласны с ними. Мы не так активны, как «ДПК» или другие движения, потому что понимаем: для того, чтобы заявить о себе как о большой партии или движении, необходимо иметь не только программное видение, но и также хорошее финансирование.

Поэтому мы сейчас ведем переговоры с бизнесменами. Это не олигархи, а средний класс, которому нужны перемены в стране. Для их реализации мы обещаем содержать филиалы в регионах, поскольку заниматься общественной деятельностью несколько часов в неделю – это мало. Чтобы стать серьезной политической силой нужно активно заниматься политической деятельностью каждый день, а для этого нужны освобожденные работники.

— Я думаю, что это старая история, когда сначала ищут деньги, а потом появляется идея. Вы сказали, что вам нужна программа. В одном из последних интервью Айдос Сырым раскритиковал наши разрозненные полуоппозиционные движения за то, что они не могут сформулировать четкую концепцию того, чего они хотят. По сути, деньги приходят под хорошую идею. В чем заключается ваша платформа?

— Как раз-таки эту идею мы сейчас обрисовали. У нас в команде есть и очень хорошие экономисты, которые работали за рубежом и в стране, и люди, которые связанны с производством. Мы консервативные либералы. Мы за сохранение традиции, соблюдение устоев тех народов, которые здесь живут и либерализацию экономики. Консерваторы и либералы могут друг другу противоречить, но такова тенденция в мире. Все больше и больше развиваются партии с консерваторами и либералами. Это одна из последних тенденции за 30 лет.

Я смотрела это очень хорошее интервью с Айдосом Сарымом. Оно мне дало много пищи для размышления. Согласна с его мнением о том, что программы текущих партии размыты и не конкретны. Мы в своей программе не только сформулировали свое отношение к текущей ситуации, но и свое видение будущего, цели и механизмы его достижения. В ней прописали проекты по образованию, экономике, АПК, развитию человеческого капитала. Также у Айдоса была правильная критика о том, что ни одна партия не выдвинула свой законопроект — мы над этим тоже работаем.

— С какой реакцией вы сталкиваетесь, когда пытаетесь вовлечь бизнес- сообщества в свои планы? Насколько консервативно-либеральная повестка соответствует их убеждениям?

— К сожалению, среднего класса не так много в Казахстане. Люди с хорошим образованием понимают, что популизм не панацея. Напротив, чтобы оздоровить нашу экономику, придется принимать непопулярные меры. Бизнес воспринимает нас позитивно. С нами те бизнесмены, которым надоели рейдерство, коррупционные тендеры, отсутствие прозрачной конкуренции, когда условия развития человеческого капитала и экономики завязана не на законах, а на понятиях. Поэтому с нами те, кто хочет, чтобы у нас было правовое государство, а не общество «по понятиям».

— В таком случае, судя по вашим словам, наверное, логично позиционировать вас как партию бизнеса, среднего класса. В качестве якорной идеи логичен тезис о неприкосновенности частной собственности — то, что исторически срабатывало почти всегда?

— Мы говорим, что наш Казахстан должен быть страной равных возможности, а не возможностей избранных.

— Лично Вы не скрываете политических амбиций. Последние изменения в законодательстве касаются и вас, где упоминается процентная квота на женщин. Как ваши собеседники относятся к тому, что они разговаривают с женщиной, которая собирается заниматься политикой? У нас достаточно консервативное общество и женщина в политике воспринимается неоднозначно…

— Я привыкла работать в мужском мире. Корпоративный бизнес это — бизнес мужской, тем более нефтяной. Наше традиционное общество воспринимает женщин в возрасте, поэтому мне приходится говорить, что мне 48 лет. Но, я думаю, наше общество патриархально до тех пор, пока не начинаешь разговаривать с каждым человеком отдельно. Тогда люди меняются и ты понимаешь, что власти нужны люди не по разделению полов, а по образу мышления. Это вопрос коммуникаций, продвижения женщин в политике. Если женщина будет говорить правильные вещи, то к ней будут прислушиваться. Нашему обществу навязывают миф о патриархальности – об этом говорит мой опыт общения с гражданскими лидерами. Я каждый день общаюсь с людьми разной ментальности, и все они просто хотят перемен.

— Альнур Ильяшев находится под арестом с достаточно негативным прогнозом, продолжается давление на Маргулана Сейсембаева, была попытка ареста Армана Шураева, задержаны еще ряд активистов. Как Вы думаете, является ли это спланированной операцией по нейтрализации общественных активистов. Почему их бояться? Значит ли это что власть к чему-то готовиться?

— Постоянные заявления о либерализации политической ситуации в стране — это миф. Это показали поправки в последние законы. Например, пресс-секретарю ГУВД, которая дала ложные сведения, дали строгий выговор, а Альнуру Ильяшеву за справедливую критику «Нур Отан» грозит от 5-7 лет тюрьмы. То же самое можно сказать о Маргулане Сейсембае и Армане Шураеве, которые говорят о необходимости перемен в Казахстане. У нас ничего не изменилось и в ближайшее время не изменится. Более того, я уверена, что в связи с предстоящими выборами давление будет расти. У «Нур Отан» очень сильно падают рейтинги. Во время пандемии они пытались показать себя как партия, которая занимается благотворительностью. Но заниматься благотворительностью за счет других всегда легче. Тем более, что большая часть собранных средств была потрачена на маркетинг: пакеты, футболки с надписью «Biz Birgemiz» и пр. Мы тоже занимались благотворительностью на полях Фейсбука, пытались собирать деньги и выезжали к людям. Мы считаем, что партия власти пытается нейтрализовать активистов с альтернативной точкой зрения. Они пытаются убрать конкурентов с поля. Но они почему-то не понимают, что с каждым арестом рейтинг партии будет снижаться, а рейтинг преследуемых будет расти. Это вопрос времени, когда поменяются роли: те, кого сегодня преследовали, придут к власти в любом случае. Что тогда будет делать партия власти?

— Каковы Ваши прогнозы на осень, когда существующие бюджетные ресурсы будут сильно истощена, а страну накроет вторая полна пандемии? Не кажется ли Вам, что любой план, который сейчас готовит власть, может пойти по другому сценарию?

— Скорее всего, они проведут выборы в этом году, но я считаю, что из-за карантина они состоятся в феврале или в марте. На самом деле, постоянные слухи о выборах поддерживают для того, чтобы выявить политических конкурентов, измотать их и дискредитировать по принципу «забей коня до финиша». Поэтому, на наш взгляд, выборы все-таки будут в марте — впервые в истории Казахстана в законные сроки.

Единственное, уход Дариги Назарбаевой снял с повестки дня вопрос о президентских выборах.

— Как Вы думаете, почему она так внезапно ушла с политической арены?

— Ее ошибка в том, что она слишком хотела власти. Это проявлялось во всем, и особенно, в публичных заявлениях, которые раньше не практиковались главой сената. Ее присутствие раскалывало как политический олимп, так и общество. Во-вторых, это проблема с имуществом за рубежом. Насколько мне известно, сейчас она находится в Лондоне, где попытается решить все свои проблемы семейного и финансового характера. Я считаю, что она еще вернется. Есть мнение, что, возможно, в качестве государственного секретаря. Но я думаю, что это будет политическая партия.