Под крылами «черных лебедей»

С точки зрения теории самоорганизации систем, любое «…развитие многовариантно и альтернативно, как в перспективном, так и в ретроспективном плане». В этом плане, довольно актуальными являются «черные лебеди» ливанского математика, трейдера и философа Нассима Николаса Талеба. («Чёрный лебедь» — теория, рассматривающая труднопрогнозируемые и редкие события, которые имеют значительные последствия – Ред.) Действительно, сейчас «прошлое не позволяет предсказывать будущее. А значит —  все возможно и ничего не исключено»…

Все это говорит о том, что национальная безопасность Казахстана зависит не только от явных реальных угроз, но также от большого количества рисков, чьи последствия труднопредсказуемы, но которые способны оказать серьезное негативное влияния с точки зрения среднесрочных и долгосрочных перспектив.

На национальном уровне

Политическая неопределенность по поводу механизма транзита власти и возможных последствиях этого транзита

Если, с одной стороны, президент еще не обозначил своего преемника, то с другой стороны, видны некоторые процессы, которые говорят о том, что казахстанские власти постепенно уже готовятся к транзиту власти. 

Во-первых, это видно по активной зачистке оппозиционного поля страны от всех игроков.

Во-вторых, уже несколько лет идет не менее активная мобилизация финансовых, экономических, партийных, информационных и прочих ресурсов под крышей «зонтичных» структур.

В-третьих, с прошлого года, президент все чаще говорит о возможной трансформации президентской системы в президентско — парламентскую.

В-четвертых, идет усиление позиций некоторых членов президентской семьи и представителей ближайшего окружения, каждый из которых будет играть свою роль во властном транзите.

Но главная опасность заключается в том, что в случае возможной смены власти, в Казахстане не будет ни одного дееспособного политического института, который смог бы выступить амортизатором и подушкой безопасности. Искусственное поддержание слабости политических институтов, в случае ослабления верховной власти, грозит переместить политическую борьбу за пределы закона, в сферу новых теневых игр и насилия.

Кроме этого, есть еще две политические ловушки:

1. Трудно управлять политической системой, которая была создана под конкретного политика, обладающего определенной харизмой в качестве верховного арбитра в межэлитных столкновениях.

2. Политика «консервации ради консервации», рано или поздно создаст эффект «парового котла». То есть, преемственность в сохранении социально-политических и экономических «мин замедленного действия», ни к чему хорошему не приведет.

В этом плане, можно согласиться с тем, что, в среднесрочной перспективе, некоторые политические игроки попытаются укрепить свои позиции за счет мобилизации протестных групп вокруг двух основных идеологических направлений: национал-патриотическом и религиозном, что также не исключает конфронтацию между ними.

Идеологическая фрагментация общества

Водораздел между этническими, социальными, политическими, демографическими группами проходит по разным линиям, от проблемы государственного языка — до интерпретации исторических событий, от отношений к Евразийскому экономическому союзу — до страха перед «китайской угрозой». То есть, под внешним, более или менее спокойным «покрывалом» казахстанского общества кипят нешуточные страсти и происходят конфликты групп, придерживающихся разных ценностных ориентиров. Это приводит к эффекту «идейного сепаратизма», когда внутри страны у разных социальных, политических, демографических, этнических, религиозных и прочих групп существуют свои, часто конфронтационные, представления о «своем Казахстане». Серьезная опасность для казахстанских властей заключается в том, что многие граждане страны попали в ловушку «размытой самоидентификации». Отсюда и споры о том,  что должно быть заложено в основу казахстанской государственности: этническая, религиозная или гражданская самоидентификация?

Кризис институтов социализации

Процесс социализации может идти более или менее гладко только в тех обществах, где, во-первых, существуют базисные политические, правовые и этические нормы и ценности, которые признаются значительной частью общества в качестве основополагающих. Во-вторых, должны существовать  и  эффективно функционировать так называемые институты социализации. Здесь имеются в виду, как первичные институты, в лице семьи или сверстников-друзей, так и вторичные, в виде образовательных учреждений, армии и других государственных институтов.

Отсутствие хотя бы одного из этих двух важных факторов социализации представляет значительную угрозу для функционирования государства и общества, так как формирующаяся молодежь изначально попадает в ловушку социально-политической и нравственной фрустрации, что создает опасную основу для активизации любых асоциальных действий. Еще хуже, если не работают оба этих упомянутых элемента, что ставит под сомнение дальнейшее существования любого государства, так как при таких условиях исключается сама возможность гражданской идентичности, а, следовательно, и сохранения лояльности к существующим политическим и социально-экономическим системам.

Ошибочным является мнение, что сам факт наличия некоего набора законов во главе с Конституцией, где определяются самые важные политические и правовые принципы функционирования государства и общества, являются хорошей основой для политической и правовой социализации молодых людей. Как показывает опыт многих стран, общество может состоять из большого количества разных социальных, политических, демографических, религиозных и этнических групп, каждая из которых живет в своем собственном измерении, где могут главенствовать абсолютно противоположные нормы и ценности, которые нередко носят конфронтационный характер. Такая ситуация характерна для многих переходных обществ, где после разрушения одной социально-экономической и политической систем, а также формирующих ее ценностей, не были созданы новые, эффективные институты социализации и предложены иные ценностные ориентиры для населения и в особенности для молодежи. При этом многие постсоветские страны имеют сложности подобного рода. Только в одних государствах это приводит к росту социально-политической напряженности, а в других —  к застою во всех сферах. 

Неконтролируемая внутренняя миграция

В статье 6. Закона РК «О национальной безопасности Республики Казахстан», неконтролируемые миграционные процессы были отнесены к категории основных угроз национальной безопасности РК. При этом активность внутренних миграционных процессов в стране часто подают как результат урбанизации,  при растущей экономической диспропорции в развитии регионов.

Одним из результатов этой миграции является маргинализация той части молодежи, которая не смогла адаптироваться к условиям жизни в городских условиях и к требованиям рынка труда, заняв, в основном, низкооплачиваемую и низкоквалифицированную нишу, в статусе «самозанятых». А это формирует маргинальную и агрессивную среду в рамках десоциализации. Неконтролируемая внутренняя миграция, ведущая к маргинализации города и появлению «поясов шахидов»,  создают благоприятную социально-экономическую и психологическую среду для распространения экстремистских идей. Низкий уровень политической культуры, который, в том числе, связан с отсутствием эффективных институтов социализации, рискует перенаправить молодежный максимализм в русло радикальных действий.

Массовая эпидемия от новых инфекционных заболеваний

Эти эпидемии могут нанести серьезный удар по демографической безопасности Казахстана. Кстати, бывший глава корпорации «Microsoft» Билл Гейтс, составляя свой список потенциальных угроз для человечества, именно этот фактор поставил на первое место, ссылаясь на то, что сейчас государственные границы пересекают в 50 раз больше людей, чем век назад. Б.Гейтс организовал за свой счет специальную исследовательскую группу, которой удалось смоделировать потенциальную инфекционную катастрофу. Исследователи пришли к выводу, что в случае распространения болезни, вроде «испанского гриппа» за 250 дней по всему миру погибнут 33 миллиона человек. Изменение климата, а также превращение республики в международный транспортный хаб, также значительно повышает риски появления в Казахстане новых заболеваний.

 Природные катастрофы

Например, в 2006 году наша «Группа оценки рисков» провела исследование по оценке возможных экономических, политических, демографических и прочих последствий разрушительного землетрясения в Алматы, с участием широкого круга специалистов. К сожалению, выводы позволяют назвать «южную столицу» городом обреченных. Еще более непонятна ситуация с финансовым ущербом для всей экономики Казахстана, учитывая то, что Алматы является одним из крупных доноров республиканского бюджета. При этом здесь даже не берется в расчет прямой и косвенный материальный ущерб, связанный не только с разрушением городской инфраструктуры, но и с серьезным сокращением трудовых ресурсов в связи с гибелью людей.

При этом для властей более опасны политические последствия разрушительного землетрясения в Алматы, так как проблемой будут не погибшие, а именно выжившие алматинцы, у которых возникнут явно завышенные ожидания и требования к Астане быстро и эффективно решить все проблемы. Ведь кормить обещаниями людей, многим из которых уже нечего будет терять – это  чревато серьезным социальным взрывом. К тому же, как отмечают эксперты, многие алматинцы потеряют свой привычный социальный статус, провоцируя массовые перемещения граждан из разрушенного города в другие регионы Казахстана, в том числе и в Астану.

 На региональном уровне

Высокие риски неопределенности по поводу механизма и последствий транзита власти в Узбекистане

Дефицит водных ресурсов. Серьезный риск военных конфликтов

Заявление президента Узбекистана Ислама Каримова о том, что строительство тех же ГЭС в Таджикистане и Кыргызстане приведет «…не только к противостоянию, но и к войне» вряд ли являются просто словами, так как речь снова идет о трансграничных реках, от которых зависит жизнь всего региона.

Конфликты за анклавы и спорные участки границы

На данный момент мы пока видим количественный рост тех же пограничных столкновений, в первую очередь, между Узбекистаном, Таджикистаном и Кыргызстаном. В этом нет ничего удивительного, так как именно эти три государства в Ферганской долине попали в ловушку своих анклавов, которые располагаются на территории соседних государств. По данным экспертов, в Центральной Азии сейчас восемь анклавов, при этом больше всего их насчитывается именно в Кыргызстане, где располагаются два таджикских и четыре узбекских анклава. Но, в любом случае, угроза перерастания локального пограничного конфликта в нашем регионе в полноценную войну вполне возможна.

Прорыв радикальных групп из Афганистана в ЦА

Слабое звено – Туркменистан. Существует риск дестабилизации обстановки в Каспийском регионе.

 На субрегиональном уровне

С самого начала,  руководство Казахстана сделало ставку только на гарантии международных договоров и на участии республики в многочисленных региональных объединениях. То есть, длительный период национальная безопасность Казахстана зависела не столько от вооруженных сил,  сколько от многочисленных международных соглашений. Которые дают трещины в последние годы,  в связи с кризисом системы международного права и с активизацией «дипломатии канонерок».

Но благодушное отношение к качественному развитию наших вооруженных сил привело к тому, что казахстанскую армию долгое время лишь ассоциировали с коррупционными скандалами, интригами и расследованиями. И только в последние годы ситуация стала немного меняться в лучшую сторону. Таким образом, наша безопасность, территориальная целостность держится на очень зыбкой почве — невмешательстве в наши внутренние дела стран, которые пока еще соблюдают международные договоренности. Но здесь смущает слово «пока».  Наихудший вариант для Казахстана — встать под военное или экономическое крыло более сильного игрока, так как это окончательно разрушит традиционную многовекторную  политику страны и приведет к потере суверенных прав.

«Ядро», «полупериферия» или «периферия»?

Для Казахстана, как и для других стран ЦА, может быть интересна трехзвенная иерархическая структура И. Валлерстайна:

— ядро;

— полупериферия;

— периферия.

По его логике, во время  структурной перестройки мировой экономики и трансформации геополитического поля, основные изменения происходят за счет «полупериферии», из которой либо вырываются новые лидеры, либо формируются аутсайдеры, которые деградируют до состояния периферии.

При этом неясно, на каком уровне находится Казахстан, на уровне «полупериферии» или «периферии»?

И здесь довольно интересным является выступление Председателя Правления российского Сбербанка Германа Грефа на недавнем Гайдаровском форуме, которое можно с успехом приложить и к казахстанской действительности. Ведь здесь не меньше, чем в России, возникает ощущение «потерянного времени», потраченного на реализацию дорогостоящих, но малоэффективных индустриальных программ, в то время как мышление чиновников все еще скорее  «сырьевое», чем «инновационное». В этом плане, два наших  «государства — дауншифтера» — как близнецы, с одинаковыми родимыми пятнами…

Конечно, сейчас в Казахстане по поводу текущей экономической ситуации существуют, по крайней мере, две точки зрения. Оптимисты считают, что кризиса нет, а лишь появилась новая реальность (возможность), которая, как холодный душ, должна отрезвить заложников «проклятия ресурсов», заставив их научиться не просто выживать при дешевой нефти, но и развиваться. И если кризиса не было бы, то его, наверное, стоило бы придумать.

Пессимисты уверены, что вряд ли можно ожидать какого-либо инновационного рывка от чиновников в «худые времена», если этого у них не получилось в «жирный» период высоких цен на сырье. Возможно истина, как всегда, находится где-то  посередине. 

• 35
• 43