Исследование зарубежного опыта, методик и моделей экономического развития

Как известно, развитие стран в сегодняшнем мире во многом зависит от выбора модели экономического развития. Это, наконец, стало понятным после того, как мир пережил две «горячие» и одну «холодную» войны. Ведь именно после этого стало понятным различие политических идеологий, противоборство между которыми и выявило наиболее успешные формы общественного развития, предопределило разделение государств на развитые, развивающиеся и неразвитые.

Рассматривая сквозь призму модели экономического развития ЕАЭС, следует сразу сказать, что страны-члены ЕАЭС после развала СССР лишь слегка модифицировали социалистическую (плановую) модель экономического развития. Данная модель и сейчас представлена небольшой группой стран, экономики которых частью медленно (Куба, Вьетнам, Северная Корея), а частью быстро двигались к своему краху. Плановая экономика, царившая в них, привела к значительным искажениям в производстве и распределении, исчерпала экстенсивный путь развития хозяйства и сформировала низкую конкурентоспособность национальной экономики, приведя ряд социалистических стран к дезинтеграции (СССР, Югославия).

Условно к этой категории можно отнести и Китай с его полу-рыночными методами руководства экономикой, хотя изменение форм собственности (точнее их сегодняшнее разнообразие) говорит о том, что в этой стране сформировалась довольно специфическая, отличная от других социалистических стран, модель социально-экономического развития. Особенности экономической модели развития Китая характеризуются термином «Пекинский консенсус», для которого характерен реформированный патернализм государства над обществом, экономикой и правами личности — этакое симбиотическое определение социализма с китайской спецификой.

В отличие от ЕАЭС, Европейский Союз изначально был создан на основе социально-рыночной модели экономического развития (социально ориентированная экономика), соответствующей социальной форме демократии. Данная модель характерна для стран-членов ЕС, Канады и Израиля. Иногда ее называют социал-демократической (социал-либеральной) моделью, функционирующей в большей степени на основе континентальной системы права. Характерным для нее со времени господства социал-демократических идей в Европе является значительное перераспределение доходов частного сектора через налоговую систему. Доля госбюджета в ВВП превышает 50%, система социальной поддержки, регулирования трудовых отношений осуществляется не на уровне предприятий, а на национальном уровне.

В основе типа макроэкономической политики лежат положения Стокгольмского консенсуса, утверждающего, что качество жизни важнее темпов экономического роста, и в связи с этим постоянный рост жизненного уровня широких кругов населения имеют преимущество перед общеэкокномическими показателями.

Данная экономическая модель развилась исторически на основе капиталистических отношений и в целом объективно отражала желание европейских наций жить мирно и вместе с тем свободно интегрируясь. Триединые составляющие опоры конструкции европейской интеграции — экономический либерализм вкупе с политическим плюрализмом и социально-оринтированной внутренней политикой — стали результатом многонационального европейского консенсуса относительно важнейшего для каждого гражданина европейских государств вопроса о правах и свободах личности и вытекающих из этого правах и свободах собственника.

В ЕАЭС же политические элиты Казахстана, России и Беларуси модифицировали развалившуюся социалистическую модель экономического развития, во-первых, введя институт частной собственности, но не сделав ее гарантом суд. Во-вторых, провозгласив политический плюрализм, но ограничив подлинную свободу слова сохранившимся патернализмом государства над гражданским обществом. В-третьих, формально осуществив разделение властей, однако не выстроив из них реальную систему противовесов и не создав равенство ветвей власти. Рыночно ориентированный авторитаризм фактически свел все надежды на достижение подлинной независимости и реальной модернизации к восстановлению традиционных основ жизнедеятельности народов, тем самым, практически наглухо закрыл дверь социально-экономическим инновациям и общественному прогрессу в данных странах. Доминирование государства во всех сферах жизни и, прежде всего в экономике — квазигоссектор, стало «визитной карточкой» этих стран.

Провозглашенный экономический либерализм на деле обернулся несправедливой узурпацией экономической собственности в руках власть предержащих, которые стали главными акционерами и госпредприятий. Ведь, до сих пор собственность может быть изъята по политическим мотивам, а экономические субъекты подвержены репрессиям.

Социальная политика в условиях слабости законодательной и судебной ветвей власти, их подчиненного положения по отношению к исполнительной, также свелась к модификации социальной политики времен СССР. А это существенным образом обнажило ее явные дефекты и неспособность удовлетворять социальные потребности общества. Именно это и коренным образом отличает ее от социальной политики в ЕС, где гражданское общество является самым важным и безальтернативным ее бенефициаром.

Еще больше постсоветская, псевдорыночная и псевдолиберальная модель экономического развития отличается от либеральной, неолиберальной или частно-корпоративной, либерально-демократической модели (собственно капиталистической по способу распределения прибавочного продукта), соответствующей либеральной форме демократии. Она характерна для англосаксонских стран (США, Великобритания, Ирландия, Новая Зеландия), которые функционируют на основе англосаксонской системы права. Для этой модели характерны: низкий удельный вес государственной собственности, законодательное обеспечение максимальной свободы субъектов рынка, низкий удельный вес государственного бюджета в структуре ВВП.

Нередко данную модель называют «американской моделью», для которой также характерны:

• малый удельный вес государственной собственности и минимальная регулирующая роль государства;
• всемерное поощрение предпринимательства (80% новых рабочих мест создается за счет малого предпринимательства);
• резкая дифференциация населения на богатых и бедных;
• приемлемый уровень жизни малообеспеченных групп населения;
• сохранение достаточно большого имущественного и социального неравенства между гражданами.

По типу макроэкономической политики, который в конце XX века был рекомендован руководством МВФ и Всемирного банка к применению в странах, испытывающих финансовый и экономический кризис, эта модель соответствует «Вашингтонскому консенсусу». В более широком смысле термин «Вашингтонский консенсус» используется для характеристики ряда мер (необязательно из вышеуказанного списка), направленных на усиление роли рыночных сил и снижение роли государственного сектора.

В отличие от данной модели экономического развития, постсоветская (условно говоря «евразийская» модель) показывает свою неэффективность в главном — невосприятии инноваций, неспособности осуществить модернизацию и осуществить проект приемлемой экономической интеграции. Не затрагивая политической стороны вопроса, когда политические элиты тоскуют по дезинтегрировавшемуся СССР и втайне от своих народов мечтают воссоздать его в новых геополитических условиях, экономики Казахстана, России и Беларуси в условиях падения мирового спроса на традиционные экспортные товары теряют свою конкурентоспособность, что ведет к существенному падению уровня жизни населения.

Интеграционный проект ЕАЭС в таких условиях, когда самое большое государство находится под расширяющимися международными санкциями, что само по себе противоречит условиям членства в организации, оказывается с «гирей на ногах» особенно для экономик партнеров. Потому что такая конфронтация с внешним миром, на самом деле, не увеличивает, а сокращает экономические связи.

Конечно, чтобы сделать интеграционный проект ЕАЭС со знаком «плюс», необходимо по большей части применить прямо противоположные действия тем, которые были осуществлены изначально. И прежде всего, конечно необходимо сменить модель экономического развития, поскольку постсоветская модель имеет существенные недостатки, которые способствуют развитию неустойчивости и слабости государства. Это не только коррупция, низкая (либо нулевая) динамика общественного развития, неинновационность, но и, прежде всего, отсутствие легитимного, гарантированного судом права собственности, слабость институтов и т.д., а в целом авторитаризм, который в принципе не может служить фундаментом осознанной межгосударственной экономической интеграции.

В качестве методологии смены модели экономического развития (а это можно делать на любой стадии и при любой форме экономического развития), на наш взгляд, было бы правильным опереться на опыт Великобритании и США, которые вышли из кризиса 80-х годов прошлого века посредством чрезвычайно активных реформ, проведенных М.Тэтчер и Р.Рейганом.
В начале 80-х, как известно, Великобритания столкнулась с кризисными явлениями: мировой энергетический кризис, разразившийся в 1973 году, через 2 года совпал с циклическим кризисом 1975 г. К тому же, под влиянием научно-технического прогресса в мире начал формироваться 5 технологический уклад производства, с его ориентацией на атомную энергетику, ресурсосбережение и экологию. Но в стране же до сих пор существовал архаичный угольный сектор с 2.5 миллионами шахтеров.

Социально-рыночная модель экономического развития, характерная в целом для всего Европейского Экономического Сообщества (Великобритания к тому же вступила в «Общий рынок» в 1973 году), с большими расходами на социальные программы лейбористов, с большими капиталовложениями государства в производство, то есть с большим госсектором, привели к падению темпов экономического роста. Пришлось отказаться от поддержки британских колоний, сокращать темпы развития ВПК и т.д. Темпы инфляции достигли к концу 70-х годов 15% за год — невиданного к тому времени в стране уровня. Это, по выражению Ли Куан Ю, означало кризис «государства социального благополучия».

Новая же экономическая программа кабинета М. Тэтчер (1979) базировалась на теории экономического либерализма и его современной модификации — монетаризме, что в целом предопределило переход на либерально-демократическую (неолиберальную) модель экономического развития. М.Тэтчер активно выступила за свободное предпринимательство, расширение личной инициативы и крайний индивидуализм. Она проводила политику сокращения расходов на социальные нужды населения, политику приватизации государственных предприятий, отказа от субсидий обанкротившимся предприятиям, урезание власти профсоюзов.

Ограничение роли профсоюзов на проведение забастовок, жесткое ограничение денег в обращении (монетаризм), стимулирование развития частного бизнеса и ограничения государственного предпринимательства при расширении хозяйственной самостоятельности и финансовой автономии государственных компаний, а также налоговая реформа вкупе с антиинфляционными мерами изменили практически все сферы хозяйственной жизни Великобритании. Политика выхода британской экономики из кризиса с помощью неоконсервативной модели государственного регулирования получила название «тетчеризм», от имени главы правительства консерваторов с 1979 г. Маргарет Тэтчер.

Для воплощения монетарных принципов регулирования экономики правительство Великобритании предусмотрело ослабление налогового контроля за функционированием рынка, повышение роли кредитно-денежных институтов, радикальное изменение структуры бюджетного механизма, которая выражалась в отходе от прогрессивного налогообложения частных лиц и предпринимателей.

Основной упор реформ был сделан на приватизации госсектора. За три года (с августа 1984 по май 1987 г.) в частную собственность было передано около 33% всей собственности государства в промышленности, в том числе телекоммуникации и предприятия газовой промышленности. Угольная промышленность, к примеру, была закрыта совсем и 2,5 миллиона шахтеров были переквалифицированы и трудоустроены, а те, кто захотел работать самостоятельно были кредитованы и открыли свой бизнес. Оставшиеся госкомпании теперь были вынуждены строить свои отношения с государством только на основе жестких контрактов, которые они должны были выполнять как все. С другой стороны, в 2 раза уменьшилось государственное финансирование промышленности, что также привело к повышению эффективности конкурентных начал британской экономики.

Правительство последовательно сокращало численность государственного аппарата и расходы на его содержание (среди центральных министерств практически не стало отраслевых, что лишило государство от прямого вмешательства в хозяйственную жизнь).

Жесткие меры с целью стимулирования инвестиций, когда акцент переместился с прямого налогообложения на косвенное, привели к тому, что доля поступлений в государственный бюджет от косвенных налогов возросла с 34% в 1979 г. до 39% в 1981 г. , а ставка налога на добавленную стоимость, которым облагались широкий ассортимент товаров первой необходимости, включая услуги и медицинской помощью, была повышена с 8% до 15%.

Также важнейшими направлениями антиинфляционной деятельности правительства Тэтчер были: «государственный контроль темпов роста денежной массы в обращении, скидки, которые предоставляла государство частному сектору, отмена контроля над ценами и заработной платой, повышение ставки процента, ограничение государственных расходов, в том числе на социальные нужды. Следствием стало снижение инфляции в конце 80-х годов до 3% в год (в 1979 г. она составляла 16%), то есть до величины, которую рекомендовали монетаристы. В середине 80-х годов Великобритания показала средние темпы экономического роста, характерные для развитых стран. Показатель роста валового внутреннего продукта достиг наивысшей отметки в Западной Европе, возросла производительность труда. Окрепла позиция Лондона как одного из финансовых центров мира.

Внутри страны правительства Тэтчер удалось заменить устойчивую систему социальных гарантий «для всех» другой, индивидуалистской — «каждый за себя». Произошли глубокие структурные изменения общества. Сократилась численность рабочего класса, занятого непосредственно на производстве, расширилась занятость в сфере обслуживания, вырос слой собственников мелких фирм, появилась социальная группа высокооплачиваемых менеджеров среднего уровня. Большинство избирателей в 80-х годах в Англии начали относить себя к средним слоям.

Успехи тетчеризма в условиях Великобритании стали свидетельством способности капиталистической системы трансформироваться и приспосабливаться к новым социально-экономическим условиям. Основные направления осуществления структурных изменений экономики страны было сохранено и в 90-х годах, несмотря на «сжатие» социокультурного потенциала общества. Последнее вызвано неравномерностью роста доходов различных слоев населения. От этой отметки доходы 20% богатого населения росли в среднем на 4,7% в год, тогда как в 20% бедных — всего на 0,2%. В результате средний доход 20% богатых начале XXI вв. был в 17 раз выше, чем у 20% бедных».

США, как и Великобритания, также к началу 80-х уже многие годы пребывала в глубоком кризисе, экономика стагфлировала. Высокая инфляция в 1970-х годах, вызванная прежде всего резким повышением цен на нефть, сочеталась с высокой безработицей. Доминирование государства в экономике и высокие социальные обязательства не позволяли стране воспользоваться новым импульсом к новому экономическому взлету. Подъем «неоконсервативной волны» во многих развитых странах Запада из-за кризиса послужил стимулом и для возобновления интереса к экономической теории предложения, ставшей теоретической основой и рейганомики.

Р.Рейган избравшись Президентом США в 1981 году стал последовательно выполнять четыре главных пункта своей программы: добиваться снижения налогов для стимулирования экономики, сокращать влияние правительства на жизнь простых граждан, защищать права штатов и усиливать национальную оборону.

Практическим выводом из этого для Р.Рейгана стал «перенос акцентов с регулирования спроса на товары и услуги на стимулирование их производства. Необходимость дать простор инвестиционным и инновационным процессам, снижению издержек, увеличению сбережений и накопления частного капитала потребовала крупных налоговых реформ» (4).

Поэтому основными пунктами рейганомики стали:

1. Замедление роста правительственных расходов.
2. Сокращение налогов.
3. Сокращение вмешательства государства в экономику.
4. Снижение инфляции путем сокращения денежной массы.

В итоге, в течение 8 лет президентства Рейгана уровень инфляции снизился с 12,5 % (1980 год) до 4,5 % (1988 год). Уровень безработицы также упал, с 7,5 % до 5,3 %, достигая максимумов в 9,7 % в 1982 и 9,6 % в 1983 годах, но все же в среднем составил уровень в 7,5 %.

Рост экономики после сокращения налогов компенсировал потери доходов: чистое падение доходов правительства в ходе эры налоговых законов Рейгана составило 1 % согласно оценкам, проведенным министерством финансов первого после избрания президента январского бюджета, однако общая сумма, получаемая от сбора федерального подоходного налога, удвоилась в период с 1981 по 1989, с 308,7 млрд $ до 549,0 млрд $.

В ходе президентства Рейгана федеральные доходы выросли до уровня 8,2 % (2,5 % ушло на возросшие запросы национальной безопасности) федеральные расходы выросли до уровня 7,1 %.

Кстати, Рейган удачно проводил антицикличную, можно сказать разно-, противоположно-направленную, бюджетную политику: одновременно, и увеличивая государственные расходы на оборону, и сокращая государственные расходы на социальные нужды (5). Снижая налоги и, одновременно, увеличивая государственный долг, чтобы покрыть снова разросшийся дефицит бюджета. Тем самым, рейганомика осуществила расширение сферы влияния американского бизнеса в мире (корпораций) при одновременном усилении военно-политического доминирования армии США по всему миру. Обострив Холодную войну небывалой милитаризацией и одновременно добившись снижения цен на нефть, Р.Рейган предопределил крах социализма и развал СССР. Так при Р.Рейгане Америка стала самой могущественной страной мира и стала первой мировой державой, претендующей на звание универсального государства.

Таким образом, понятия «тетчеризм» и «рейганомика» вошли в мировую экономическую теорию как модели институциональных изменений или экономической модернизации Великобритании и США, смены модели экономического развития, отражая новое понимание экономической политики в пределах неолиберализма, отстаивающего принципы саморегулирования, свободного от излишней регламентации в условиях преодоления кризиса индустриального состояния общества и его перехода к постиндустриальному состоянию.

• 31
• 34