Национальная идея и традиции Союза «Алаш»

5 декабря, 2011

Канат Нуров

Национальную идею часто смешивают с государственной идеологией, но национальная идея как историко-культурный феномен намного шире и является основой любого общества. Общество как общечеловеческая ценность общения существует всегда конкретно, в виде какого-либо этноса или народа, поэтому национальная идея объективно существует как интегрирующее начало общества. Следовательно, говорить о формировании национальной идеи несколько некорректно. Ее можно только познавать и приобщаться или не приобщаться к образу жизни, в котором она реализуется. И поскольку национальная идея дает ответ на вопрос, кто мы есть, в чем наш характер, постольку она неразрывно связана с ответом на вопрос, куда мы идем, в чем наша миссия.
На практике любая социальная общность может и не осознавать свою национальную идею, отрицая связь своей культуры с историей и природой. Национальная идея может быть искажена, неразвита или вообще не реализована. В последнем случае мы будем иметь дело с исчезновением духа народа и превращением его в другой народ, несмотря на прежнее имя и генетические связи. Например, современные монголы — это не древние монголы, а греки — это совсем уже не древние греки. Этнос — это культурно-бытовая общность, а не антропологическая и уж тем более не кровно-родственная. Это касается даже малых народов. В любых групповых стереотипах поведения скрыта национальная идея как нормативная ценность, инстинктивно воспринятая всеми как причина и цель сосуществования.
Национальная идея — это историческая функция природного характера народа. Вот что скрывает от нас история, вот почему войны возможны. Целые народы не заставить воевать только за материальные интересы, о них можно всегда договориться. Но если при этом наличествует угроза их культурному образу жизни, то люди не противятся войне. Целые государства и народы исчезают в войнах по причине иррационального поведения, которое описано в биологии относительно животных. Идеология государства как гражданской территориальной общности может и не учитывать объективную данность объединяемых им национальностей, но их этнические культуры все равно будут существовать. Но в таком случае они будут реализовываться вне государства разрозненными элитами многонационального гражданского населения, которому не будет суждено стать единым Народом (нацией).
Игнорировать национальности с их этнической культурой так же нельзя, как игнорировать нации с их гражданской и общечеловеческой культурой. Если мы, казахи, будем закрыты к остальным казахстанцам, к России как ближайшему соседу и к миру в целом и препятствовать тем самым глобальному накоплению информации, то глобализация просто сметет нас как политическую нацию, и казахи как титульная национальность могут потерять свое национальное государство. Национальные государства даже в моноэтничных странах Европы имели изначально общегражданский, а не этнократический характер. Конечно, если мы будем внедрять общечеловеческие и демократические ценности без учета особенностей титульной национальности, то общегражданские цели национального государства тоже будут обречены на провал, угрожая потерей этнической самобытности казахов. Потеря казахского языка и искусства — потеря не только для Казахстана, но и для всего человечества. Другого государства казахов в мире нет. А этносы как раз и существуют изначально на уровне разнообразного этнического происхождения (национальностей). Но этносы могут и должны существовать и на более высоком, интегрированном уровне всего Народа, то есть гражданства (нации). Когда-нибудь под национальностью мир будет иметь в виду только гражданство.
В чем же и где же то своеобразие казахов как титульной национальности Казахстана, которое сохранит и разовьет единый Народ Казахстана в Казахскую Нацию? Все изученные на сегодня культурные стереотипы социального поведения казахов, несомненно, выводят нас на идею индивидуальной открытости, включающей толерантность, как на феномен сугубо казахской ментальности. В мире немало есть представителей и других национальностей, так же открытых, как казахи, но вряд ли они составят такую пропорцию в своем этносе, чтобы это считалось их этническим или национальным свойством. У нас женщины никогда раньше не носили ни паранджу, ни хиджабы, и на коне обязаны были защищать очаг от врагов в отсутствие мужа. Более того, они представляли собой степную власть и при живом еще муже имели отдельные печати.
Какими бы ни были разными казахи в антропологическом и генетическом смысле, все их поступки обусловлены идеей индивидуальной открытости, то есть личной свободой, открытой для общения и для общества. Феномен батырства как нельзя лучше демонстрирует характерную суть духа казахов. Батыр — это венец «казакования», казачьего образа жизни. Каждый казак, будучи джигитом в начале своей жизни, жаждал достичь этого этапа народного вознесения, быть одиноким Рыцарем Степей, поэтом-любовником и национальным героем, неподвластным даже ханам. Изначально самоназвание казахов «Казак» означало не национальность, а социальный статус людей «свободного состояния» («длинной воли»), и переводилось с древнего общетюркомонгольского языка как «свободный воин-добытчик», «кочующий сам по себе», «отдельно от рода и племени».
Никто не призывает вернуться к ушедшему в прошлое тюркскому казачеству, вместе с которым закончилось господство кочевой культуры над оседлой. Но мы обязаны знать, «кто мы и откуда», иначе наше прошлое будет нацело и бессознательно определять наше будущее. Одной из причин русификации казахов явилась их неспособность осознать необходимость своевременной, до «казахстанской трагедии», культурной модернизации номадизма на стадии казачества. Из казачества необходимо сохранить только индивидуальную (личностную) открытость к общению, конкуренции и любым изменениям. Японская буржуазная революция отменила феодальный институт самураев, но их дух по-прежнему составляет основу японской нации даже в менеджменте.
У Народа Казахстана нет иного пути, как признать за исходную точку развития тот факт, что мы давно уже как национальное государство интегрировались в русскоязычное пространство межнациональной коммуникации. Казахстан осваивает уже англоязычное глобальное пространство. А казахскому языку необходимо культурное возрождение через пропаганду народного художественного искусства, после чего его научно-техническая и административно-правовая модернизация через коллективное творчество масс не заставит себя долго ждать. Придумывание и административное насаждение казахского языка государством только препятствуют этому глубокому процессу его выживания и развития. Чтобы сохранить элиту и культуру титульной национальности, у нас нет иной цивилизованной цели, кроме как стать политической, общегражданской нацией (не важно, как ее называть, казахской или казахстанской). Если мы будем стремиться сделать «Казакстан только для казахов», то мы будем следовать не просвещенной, а мракобесной идее и уподобимся диким, архаическим народам. В этом случае мы пойдем против национальной идеи как исторически сложившегося характера и миссии единого Народа Казахстана. Тогда вряд ли мы добьемся отождествления понятий «казахстанец» и «казах», по примеру европейских стран. А без этого запрещение термина «Казахстанская Нация» в любом формате является серьезнейшей политической и исторической ошибкой, которая «смерти подобна».
Вселяет надежду то, что в большинстве простых казахов, знающих свой родной язык, еще жива национальная идея общегражданской общности. В казахском языке зашифрован миф о том, что казахи есть сыны союза «Алаш». В кратком изложении этого мифа Ч. Валихановым три «сотни» (отсюда три «жуза») разнородных казаков-разбойников, осознав греховность человека и необходимость подчинения единому управлению, решили создать государство типа «общественного договора». Для возглавления своего Союза кaзаки пригласили со стороны в ханы-атаманы «пегого, пестрого» («ала»), якобы «прокаженного» старца-отщепенца по имени Алаша, благодаря мудрости которого этот Казачий Союз состоялся на века, прирастая отовсюду беглецами, ищущими свободы и веселья. К сожалению, после Чингисхана уже никому не удавалось объединить казаков в единую орду (народ-войско). И на сегодня даже простыми казахами очень трудно управлять, так как каждый из них «сам себе ищет господства». Но все казахи по природной сметливости понимают значение как русского языка, так и «шала-казахов» для созидания общегражданской нации под эгидой титульной национальности. Многие «шала-казахи» любят Казахстан, могут много сделать для него и гордятся тем, что они казахи. Осталось только, чтобы и все остальные национальности Казахстана захотели гордиться этим «не из-под палки». Тогда Народ Казахстана смело можно будет называть в просторечье не казахстанской, а казахской нацией. А пока надо вернуть в русскую и английскую транскрипцию нашей страны ее исконное написание: Казакстан—Kazakstan. Русские казаки были неотъемлемой частью исконных тюркских казаков. Мы, казаки, личностно открыты, потому что сильны духом Алаша, и наша национальность должна стать нацией, чтобы быть информационным обществом.