Есть ли решение у «каспийской проблемы»?

26 февраля, 2015

956

Каспий является не только уникальным в ресурсном отношении водоемом, но и одной из ключевых зон глобальной геополитики. Причем не всегда понятно, чего здесь больше, ресурсного потенциала или геополитики. С моей точки зрения, больше геополитики. Во-первых, в Каспийском регионе пересечены долгосрочные интересы ведущих мировых держав, наблюдается соперничество геополитических игроков, в первую очередь США и России. В последние годы активно втягиваются в эти процессы Евросоюз и Китай. Во-вторых, именно на службу геополитики были поставлены фантастические прогнозы по поводу углеводородных ресурсов Каспия, которые были сделаны в США в начале 1990-х годов. Что касается богатств Каспия, здесь, конечно, трудно спорить. Но это отнюдь не углеводороды, а та биологическая среда, которая сейчас планомерно уничтожается с наращиванием добычи нефти и газа. Что касается углеводородных ресурсов, то в региональном контексте они, безусловно, имеют значение. Во всяком случае для Казахстана, Азербайджана и Туркмении. А вот с точки зрения мировой экономики это — мелочь. Каспий — не Персидский залив, и ни одному из прибрежных государств стать вторым Кувейтом или Катаром не удастся. По самым оптимистичным оценкам, весь регион располагает всего лишь 4% мировых запасов углеводородов. По более взвешенным (данные «Бритиш Петролеум» на середину 2011 года), это 2%. По консервативным оценкам, это 1%. И это прогнозные оценки запасов, доля извлекаемых ресурсов на порядок ниже. Когда поднимается вопрос о «каспийском факторе», в большей степени приходится иметь в виду именно геополитический фактор. Причем конфликтогенность «каспийской проблемы» обусловлена прежде всего ее гипертрофированной политизацией. И повинны в этом не только так называемые «внешние силы», но и сами государства региона. На сегодняшний день обозначились несколько как старых, так и новых серьезных проблем, часть из которых, к сожалению, пока не имеет решения. К старым проблемам можно отнести споры между собственно прикаспийскими государствами по поводу принадлежности месторождений углеводородов. Речь прежде всего о спорных месторождениях между Туркменистаном и Азербайджаном — Кяпаз (в туркменской интерпретации — Сердар), а также Азери и Чираг (Осман и Омар). На сегодняшний день по данному вопросу вроде бы наметились некоторые подвижки. Во всяком случае, позиция Туркменистана стала не столь жесткой, и есть надежда, что Азербайджан и Туркмения сумеют найти приемлемое для сторон решение вопроса. Это, в свою очередь, открывает перспективу поиска компромисса для постсоветской «каспийской четверки», тем более что такой компромисс уже достигнут между Россией, Казахстаном и Азербайджаном. Подключение к «тройке» Туркменистана существенно усиливает позиции «четверки» на переговорах и почти наверняка сделает более сговорчивым Иран. Сложнее обстоит дело с другой старой проблемой — позицией Ирана по вопросу раздела Каспийского моря. Иран настаивает на пропорциональном делении, по которому ему должно отойти 20% Каспия. Такая позиция, по понятным причинам, не устраивает остальных членов «каспийской пятерки». Возможное решение проблемы — согласие Ирана, Азербайджана и Туркмении на совместное освоение части месторождений на оспариваемых (условно) участках Каспийского шельфа. Такой компромисс вполне возможен по нескольким причинам. Во-первых, без привлечения иностранных инвесторов ни Азербайджан, ни Туркмения эти месторождения освоить все равно не смогут, а Иран — вполне приемлемый иностранный партнер. Во-вторых, в случае пролонгации своей жесткой позиции на неопределенно долгий срок Иран на переговорах по статусу Каспия рискует остаться в одиночестве. В сегодняшних условиях довольно сложной внутриполитической ситуации в Иране и наличия у него серьезных проблем в отношениях с США, Израилем и соседями по региону оставаться в гордой, но одинокой позиции на переговорах по Каспию ему, по-видимому, невыгодно. В-третьих, по расчетам специалистов, ряд крупнейших углеводородных блоков расположены таким образом, что независимо от того, составит площадь иранской зоны 13,8 или 20%, они все равно будут расположены на стыке зон с другими государствами. Существенное препятствие в реализации этих планов — перспектива войны на Ближнем Востоке и обострение конфликта между Ираном и Азербайджаном. К числу старых проблем относится и проблема экологии Каспийского региона. В частности, специалисты отмечают резкое снижение естественного воспроизводства осетровых и каспийского тюленя, которое в ближайшие годы может привести к их исчезновению; подъем уровня Каспийского моря; вероятность техногенных катастроф, которые могут иметь необратимые экологические последствия. По данной проблеме, казалось бы, все необходимые решения приняты. Более того, по заявлениям ответственных лиц, в проекте Конвенции о правовом статусе Каспийского моря положения по вопросам экологии и использования биоресурсов моря уже согласованы. Остался один «маленький» вопрос: как стимулировать работающие на Каспии нефтяные и рыболовецкие компании и уж, тем более, браконьеров соблюдать экологические нормы? Из числа новых проблем наиболее серьезная — усилившаяся в последние годы милитаризация Каспийского региона. Каждая из стран наращивает свою военную группировку на Каспии и вводит в строй все новые силы. Причем предлоги для массированного вооружения представляются самые разные, от защиты геологических ресурсов до охраны транспортных коммуникаций и экологии. Проявляют повышенную активность и «внешние силы». Еще в конце лета 2005 года США заявили о намерении приступить к реализации новой программы «Инициатива по охране Каспия». Предполагалось, что правительство США выделит $130 млн на патрулирование Каспия и охрану границ прикаспийских государств. Пока данная программа фокусируется на Азербайджане и Казахстане, но она может быть расширена. Вторая проблема — вопрос транспортировки нефти и газа через Каспий. Сейчас активно развиваются их морские перевозки, однако имеются проекты прокладки труб по дну Каспия. Причем все эти проекты, опять же, являются порождением геополитики. Азербайджан, Казахстан и Туркменистан (не без влияния иностранных лоббистов) полагают, что уже текущие договоренности позволяют прокладывать подводные энергетические магистрали. Мотивация лоббистов понятна — обойти Россию и Иран. С мотивацией национальных политиков сложнее, поскольку подводный трубопровод содержит серьезную угрозу экологии всего Каспийского моря, и не понимать этого они не могут. Пока такого рода планы сдерживаются скоординированной позицией России и Ирана, которые, ссылаясь опять же на экологические проблемы, справедливо полагают, что подводный трубопровод может быть проложен только с согласия «пятерки». Высказанное на саммите в Баку (ноябрь 2010 г.) предложение о том, что трубопроводы для транзита нефтегазовых ресурсов через Каспий могут прокладываться только с согласия сторон, через секторы которых они будут проложены, с моей точки зрения, неконструктивно. На планах прокладки трубопроводов по дну Каспия должна быть раз и навсегда поставлена точка. «Каспийской пятеркой» должно быть принято решение об их запрете. Тот, кто видел карту внутренних течений на Каспии, думаю, согласится с такой позицией. Третья и наиболее непредсказуемая проблема — так называемый «иранский фактор». Здесь речь прежде всего о перспективе нанесения по Ирану ракетно-бомбовых ударов. В последнее время эта перспектива грозит превратиться в реальность. Во всяком случае, Израиль говорит об этом вполне откровенно. Однако если Иран будет «загнан в угол», почти наверняка можно предположить, что он так или иначе, но обзаведется ядерной бомбой, а его позиция на переговорах по Каспию станет жестче. В-четвертых, нельзя не обратить внимания на тенденцию роста в Каспийском регионе новых вызовов и угроз (терроризм, религиозный экстремизм, торговля оружием, наркотрафик, незаконная миграция, пиратство), формирующих риски национальной безопасности прикаспийских государств. Наконец, самую сложную проблему все-таки представляет определение правового статуса Каспия. Переговоры по данному вопросу пятью прикаспийскими государствами ведутся уже почти два десятка лет. И хотя нельзя отрицать ряда успехов, достигнутых на этих переговорах, к сожалению, приходится констатировать, что фундаментальный вопрос — подписание всеобъемлющей концепции, регулирующей правовой статус Каспийского моря — пока остается открытым. Самые важные вопросы — использование водной поверхности, завершение разграничения морского дна, рыболовство, судоходство, демилитаризация, движение военных кораблей и т. д. — все еще не согласованы. Причин этому, на мой взгляд, несколько. Во-первых, национальный эгоизм прикаспийских государств, каждое из которых, образно говоря, тянет одеяло на себя. Причины этого в целом понятны: когда речь идет о ресурсах, каждый хочет урвать кусок побольше. Однако проблема в том, что пока государства спорят, Каспий активно осваивают нефтяные ТНК, браконьеры, а в последнее время уже и пираты. Для этой категории «пользователей» экология Каспия, так же как и бережливое отношение к его углеводородным и биологическим ресурсам, — пустой звук. Во-вторых, экономические интересы работающих на Каспии нефтяных компаний, значительная часть которых принадлежит представителям политического класса прикаспийских государств. Для части из них отсутствие концепции, регулирующей правовой статус Каспийского моря, существенно облегчает их деятельность, позволяя весьма вольно относиться к экологическим и иным требованиям. Тем более что у прикаспийских государств законодательство разное. В-третьих, это, безусловно, фактор геополитики. Отсутствие четко определенного правового статуса Каспийского моря, а также национальный эгоизм прикаспийских государств дают возможность довольно эффективно играть на противоречиях между ними, обеспечивая удовлетворение интересов прежде всего внерегиональных игроков. К сожалению, большинство этих проблем относятся к числу нерешаемых национальными средствами. Здесь необходимо достижение определенного уровня понимания формирующихся угроз и открывающихся экономических перспектив от сотрудничества всеми заинтересованными игроками. Пока, по-видимому, такое понимание отсутствует. Об этом говорит хотя бы тот факт, что в общем-то разумная идея о создании Организации каспийского экономического сотрудничества (ОКЭС) пока остается без движения. Причем движения не наблюдается ни в формате «пятерки», о чем свидетельствуют итоги прошедшего в ноябре 2010 года Каспийского саммита в Баку, ни в формате «четверки», о чем свидетельствует неформальная встреча четырех постсоветских прикаспийских государств в Актау в сентябре 2009 года. Причина, по-видимому, все та же — уже упоминавшийся национальный эгоизм. Однако проблема в том, что другого пути согласования интересов, кроме как экономическое сотрудничество, просто нет. Причем, что существенно важно, против этой идеи не возражает и Иран. Более того, именно он ее инициировал еще в 1992 году. То, что она не получила реализации в те годы, вполне объяснимо, но то, что она тормозится сегодня, с позиций логики объяснить довольно сложно. Другой путь — более радикален, но вполне приемлем, а главное — более эффективен. Особенно в случае возникновения проблем с Ираном, а такая перспектива сегодня просматривается. Речь о консолидации усилий постсоветской «четверки», что, скорее всего, и пытались сделать в Актау в сентябре 2009 года. В формате «четверки» стороны смогут достичь консенсуса по тексту Конвенции о правовом статусе Каспийского моря и уже с выработанным решением выйти к Ирану с требованием признать существующий статус-кво. Правовые основания для этого есть. Советско-иранский договор 1921 года никто не отменял, следовательно, согласованная им линия границы остается в силе. Дело за малым — договориться между собой бывшим союзным республикам. Но и это, по-видимому, пока нереально.