Сирийский гамбит Путина и «зевок» Обамы

Жванецкий: «Одно неосторожное движение — и ты отец»

Одна неосторожно сказанная фраза о «красной линии» вынудила Обаму подойти вплотную к нападению на Сирию, без санкции Совбеза ООН и вопреки противящемуся новой военной акции мнению большинства американцев. Еще одна неосторожно, «риторически» (!), высказанная госсекретарем Керри на пресс-конференции, идея об отказе от нападения в случае передачи Ассадом химического оружия под международный контроль, была быстро подхвачена Путиным и использована им для политической победы, утверждения своего превосходства над американским президентом. Спонтанно вброшенная в масс-медиа идея Керри, неожиданно для её автора и для Белого Дома оформленная Лавровым, как прорывная инициатива Москвы, была воспринята в мире, как проявление дипломатического искусства российского лидера и быстро принята Асадом к исполнению (думаю, что по согласованию с Тегераном). На самом деле, идея эта не была результатом внезапного озарения Керри в ходе пресс-конференции. Она обсуждалась Путиным и Обамой, Лавровым, и, возможно, еще Хиллари Клинтон, а затем Керри, по меньшей мере, в течение нескольких месяцев до её вброса в медийное поле. Приходится признать превосходство Путина и его внешнеполитического штаба над Обамой и его командой.

На Валдайском show он — переигравший Обаму триумфатор, благорасположенно общающийся с аудиторией, состоящей из отобранных кремлевским аппаратом по известных ему критериям западных «кремленологов» и журналистов, лояльных российских политологов, благонамеренной московской прессы, системной и, осознающей пределы дозволенного, внесистемной оппозиции. Он был в образе великого человека, который может себе позволить себе схохмить, быть простым, доступным, снисходительно дружелюбным. Того и гляди, как другой исторический персонаж, милостиво потреплет кого-нибудь за ухо или встревожит свиту «дрожанием икры левой ноги». Но действительно ли он так уж уверен в себе, в устойчивости своей власти, так снисходительно спокоен? Уверен и спокоен, пока цена нефти за баррель превышает 100 долларов. Впрочем, и при такой цене ситуация не обнадеживает, судя по тому, как мрачно комментировал её Алексей Кудрин на том же Валдайском форуме.

Не хочется это признавать, но будем объективны: ведь он действительно принадлежит к высшей лиге современных мировых политиков, состоящей из случайных выдвиженцев и авторитарных посредственностей. (O tempora! O mores! Ушли в историю эпохи «великой тройки», де Голля и Адэнауэра, Рейгана,Тэтчер и Дэн Сяопина.). Пожалуй, он даже лидирует в ней. А кто еще? Еще, пожалуй, Ангела Меркель. Он, ко всеобщему удовольствию, «разрулил» критическую ситуацию, хотя бы на время отодвинул угрозу непредсказуемо масштабного военного конфликта. Прежде всего, он спасал самого себя: такого рода поначалу локальные конфликты зачастую стремятся к неостановимой эскалации, а в накаленной обстановке региона она была бы неизбежной. И тогда перед ним, патроном Асада, возникла бы альтернатива: или в связке с иранской муллократией и Хезболлой вступить в прямую конфронтацию с Вашингтоном и его союзниками, в том числе, и с ближневосточными монархиями и турецким strong man. Или, благоразумно воздержавшись, потерять лицо, лишиться нажитого политического капитала и сойти с просцениума мировой политики. Это был цугцванг, т.е. положение в шахматах, в котором любой ход ведет к ухудшению позиции игрока. Но он (а может быть многоопытный Лавров?) одним ходом решил задачу: он спас себя, спас Обаму от катастрофического для него поражения в столкновении с конгрессом, спас американский конгресс, особенно демократов, от конфликта с президентом-демократом и, наконец, спас Асада, который из военного преступника, « бандита и убийцы, thug and a murderer», как называл его Керри, в одночасье превратился в договороспособного политика, и речь уже не идет об его уходе, о смене режима, как того еще недавно упорно требовал Обама — «Assad must go!». Ну и, конечно, путинская инициатива сработала на Иран. 17-го сентября Али Хаменеи на встрече с руководством Революционной Гвардии заявил, что отказ Обамы от атаки на Сирию очень укрепил позицию Ирана в его противостоянии с «пятеркой» по ядерной программе.

Развивая успех, Путин без промедления сделал следующий ход, опубликовав в Нью Йорк Таймс мастерски, с точки зрения пропагандистской нацеленности, написанную статью. Была ли она импровизацией или тщательно подготовленным экспромтом — не столь уж и важно. Не вдаваясь в её анализ, выделю только два момента, иллюстрирующие демагогию и ханжество этого здорово сработанного (не исключаю, что не в Москве, а в Америке) опуса. Первый—об опасности для американцев убежденности в их национальной исключительности. А как насчет национальной исключительности великороссов, исключительной роли России в истории, уникальной духовности, мессианской роли русских, «Москвы—третьего Рима» и т.п.- сути Уваровской триады, перелицованной дугиными—прохановыми и принятой на вооружение идеологами путинизма?

Второй — о недопустимости военного вмешательства во внутренние конфликты суверенных государств без санкции Совета Безопасности. Предел лицемерия: надо ли доказывать недееспособность Совбеза при непримиримом противостоянии его постоянных членов, при недостижимости консенсуса между ними в случаях возникновения угрожающих миропорядку конфликтных ситуаций? Глубокая вера Путина в незыблемость международного права не помешала ведь ему вторгнуться пять лет тому назад в суверенную Грузию без санкций Совбеза и, несмотря на протесты членов ООН. Сенатор Боб Менендез, возглавляющий сенатский комитет по международным делам, сказал, что его потянуло блевать по прочтении (“ I almost wanted to vomit”) статьи. Но, думаю, не у всех в Америке путинская проповедь вызвала только тошнотворную реакцию. Думаю, что в ряде моментов она созвучна настроениям изоляционистов, либертарианцев, многих, кто, независимо от партийной принадлежности, настроен против участия Америки в каких-либо новых конфликтах после Ирака, Ливии, Афганистана. А они, как показывают polls, оставляют большинство. И статья Путина умело нацелена на них. Путин в роли моралиста, превыше всего ставящего право, закон … Даже скучно ерничать по этому поводу. Внешнеполитический успех Путина, его команды очевиден. Однако ситуация с Сирией, которую бессмысленно рассматривать вне контекста ближневосточного хаоса, в отрыве от главной проблемы—ядерной программы Тегерана и его амбиций стать региональным гегемоном, подвешена в воздухе. Чем она обернется, во что выльется—непредсказуемо.

Но хватит об этом. Для меня важнее другое. Ряд западных политинтеллектуалов и журналистов утверждает, что в последние недели обозначился геополитический поворот, что сентябрь этого года в хронологии новой истории по своему историческому значению не уступает сентябрю 1938-го, когда был подписано Мюнхенское соглашение. Так, во всяком случае, считает известный французский политический философ Бернар-Анри Леви (Bernard-Henry Levy). Другой, тоже известный западный интеллектуал, автор фундаментальной биографии Франклина Рузвельта, член престижнейшей Билдербергской Группы (Bilderberg Group) Конрад Блак (Conrad Black) также ставит текущий сирийский кризис в один ряд с эпохальными событиями прошлого века: « С момента дезинтеграции Советского Союза в 1991, а до этого падения Франции в 1940, не было такой быстрой эрозии влияния в мире Великой державы, как то, что происходит с Соединенными Штатами, чему мы являемся свидетелями». А комментатор британского Телеграфа в номере за 9 сентября договорился до того, что день, когда Обама произнес речь, в которой он “surrender”, т.е. сдался (Путину), был «худшим днем в известной нам истории американской и в целом западной дипломатии — the worst day for U.S. and wider Western diplomacy since records began». Эка, куда хватил!

Думаю, что в этих, как и в других подобного рода пассажах, значение очередного провала американской дипломатии сильно преувеличено. Понятно, чем это вызвано. В сирийском кризисе с полной очевидностью обнажилась профнепригодность Обамы и его команды. И, конечно, это очень выгодный фон для опытного манипулятора Путина, для профессионала-дипломата Лаврова и благодатная почва для их консультантов по обе стороны океана. Просто разные весовые категории. Поражают разнобой, несогласованность между Обамой и Керри, между Белым Домом и госдепартаменом. Только пара примеров: 9-го сентября на пресс-конференции Керри опрометчиво дает Асаду неделю, чтобы согласиться сдать химическое оружие, а Белый Дом сигнализирует, что готов ждать значительно дольше, с учетом необходимости согласования с Россией и Совбезом. Керри говорит о невероятно незначительном « unbelievably small» (!) ударе по Сирии, а Обама тут же не соглашается с ним и заявляет, что военный удар по Сирии отнюдь не будет легким уколом («pinpricks»).

Растерянность Президента, парализующая амбивалентность, неспособность учитывать последствия, разброд и шатания в администрации во внешней политике дополняются неразрешимыми внутренними проблемами: бюджет, приблизившийся к 17 триллионам суверенный долг, очередное «бодание» с республиканцами в Конгрессе… Московский мачо все это знает и этим полъзуется. Вообще, его непомерно возросшая самооценка, подогретая рядом западных комментаторов, не говоря уже о своих, выглядит обоснованной в силу контраста с нынешним американским руководством. Профессиональный, циничный вербовщик-душевед гэбевской выучки, должно быть, презирает Обаму. Ну, поартачился он по поводу Сноудена — и что? Проехали. ( Весь казус Сноудена от начала до конца—проявление поразительного политического недомыслия тех, кто его инициировал и провалил).

А что сейчас? Сейчас одни вопросы и главный—не блефует ли Асад, не рассредоточит ли он свой химический арсенал среди братьев-шиитов в Ираке, Иране, Ливане, и бог знает где еще? Затем, памятуя, что “the devil is in the details — дьявол в деталях”, если и не блефует, то как проверять его ликвидацию на охваченной гражданской войной территории, сколько понадобится для этого времени (месяцы, год, больше?), людей, кто будет этим заниматься и кто контролировать и т.д. и т.п. Ясно одно, Асад спасен, выведен из под удара и удара уже не последует, даже если он будет уличен в обмане. Вряд ли решится Обама второй раз пойти на конфронтацию с конгрессом, да и, по всей вероятности, в недалеком будущем нахлынут новые события, новые акты в Ближневосточной драме, а возможно и в других частях света, затмевающие сирийский кризис. Ясно также, что в данное время Россия стала ключевым игроком в регионе, что усилил свои позиции Иран, что гражданской войне в Сирии конца не предвидится: Иран с возросшей интенсивностью продолжит пополнять живой силой и вооружениями своего сирийского сателлита в борьбе за гегемонию в регионе. А по другую сторону размытого фронта продолжится концентрация стекающихся отовсюду всех мастей и этносов суннитских «воинов Аллаха», вооружаемых саудидами и монархиями ОАЭ. При всех колебаниях и сомнениях внутри вашингтонского политистэблишмента, американская поддержка, в той или иной форме, им, по-видимому, будет продолжена. А как иначе? Это ведь не только и не столько внутрисирийская гражданская война, это шиитско-суннитская война, это война с Ираном на сирийском полигоне.

Демонстрация некомпетентности президента во внешней сфере, отсутствие у него стратегического видения, непрофессионализм его внешнеполитической команды, прежде всего министра иностранных дел (дилетантизм, непродуманные импровизации, что странно: он ведь долго возглавлял сенатский комитет по иностранным делам), ведут к падению доверия к Америке, как к мировому лидеру, к растрате её геополитического капитала.

Как заметила Пегги Нунан (Peggy Noonan), американская политическая мысль раздваивается между двумя полюсами: Мюнхен и Вьетнам. То есть, если не используется военная сила для подавления агрессора, то это Мюнхен, умиротворение — appeasement, которое известно к чему привело. Если же Америка использует свою военную мощь, то это Вьетнам со всеми последствиями и бесславным завершением. И сейчас эта раздвоенность присутствует в национальном сознании. Одни считают, что если американский Президент обозначил красную линию и она нарушена, то не должно быть сомнений: атакуй. Другие говорят стоп, хватит. Особенно, когда речь идет о Ближнем Востоке, где мусульмане воюют с мусульманами. Лаконично выразила это настроение Сара Пэйлин (Sara Palin): «Пусть Аллах их разберет», а нам, мол, встревать не надо. Изоляционизм широко представлен в общественном мнении. Что ж, это естественно: пост-Иракско/Афганский синдром. Американцы это проходили в относительно недалеком прошлом: пост-Вьетнамский синдром. Лет через десять преодолели.

Как бы там ни было, но главное следствие сирийского кризиса для Америки—это кризис доверия к ней (credibility crisis), как к мировому лидеру. Насколько обоснованы причитания по поводу утраты ею этой роли? Действительно ли она необратимо утрачена? Я прибыл в Америку в президентство Картера. Экономический спад, безработица, недавний Уотергейт, инфляция, длинные очереди на бензозаправках, захват 52-х заложников в Иране и закончившаяся позорной катастрофой военная акция по их спасению в апреле 1980г., полоса небывалых для Америки национальных унижений. Но уже в 1981 началось президентство Рейгана, изменившего общественный климат, поднявшего общественное настроение и восстановившего не только национальную самооценку, но и представление в мире об Америке, как о сверхдержаве номер один. И, в то же время, как о «мировом жандарме». Но ведь жандарм миру иногда бывает, ох, как нужен! Не жандарм в российском понимании (« и вы мундиры голубые, и ты послушный им народ»), а в изначальном, французском, т.е. блюститель общественного порядка, защитник от преступников. Но эту функцию Америка выполняет крайне редко.

С воцарением в Белом Доме Рейгана закончилась полоса внешнеполитических провалов. Америка подтвердила свое доминирующее влияние в мире. Что же, проявившееся в ходе сирийского кризиса «несоответствие занимаемому служебному положению» нынешнего хозяина Белого Дома и непрофессионализм его команды лишают Америку её мирового превосходства, её superiority? Нонсенс. Не стоит отождествлять Америку с её президентом. Созданная отцами-основателями конструкция выдержала почти за два с половиной столетия немало колебаний и некоторые превышали «семь баллов по шкале Рихтера». Однако выстояла. Америка по-прежнему сохраняет подавляющее превосходство в военном отношении, её инновационная экономика, её технологические наработки, её интеллектуальный капитал, её научный потенциал во всех авангардных областях, её практически уже достигнутая с учетом сланцевого газа энергетическая независимость—все это позволяет полагаться на прочность заложенного тогда фундамента.

Но занимаемая Америкой по праву позиция мирового лидера в последние годы пошатнулась, и Обама немало поспособствовал этому. Дело не только в его провальной внешней политике. Следует помнить ключевую фразу в его предвыборной риторике, сказанную за пять дней до его избрания: «Осталось пять дней до фундаментальной трансформации Соединенных Штатов Америки. (We are five days away from fundamentally transforming the United States of America.)». Думаю, что идея «фундаментально трансформировать» Америку не покидает его. Он пытается реализовать её в своей внутренней политике, в которой принцип «социальной справедливости» (избегает произносить неприемлемое для избирателя слово «социализм», заменяя его эвфемизмом «социальная справедливость»), т.е. перераспределения доходов, занимает целеполагающее место. Казалось бы, печальный опыт греческих, испанских и др. европейских социалистов, увлекавшихся «перераспределением доходов» и закрывавших дыры в бюджете за счет беспрерывно растущего госдолга, должен заставить его усомниться в правильности следования их курсом. Но нет. Никогда еще в мирное время налоговый пресс не был так тяжел, как сейчас. Никогда еще в истории Америки не создавались столь благоприятные условия для социального иждивенчества, для дестимуляции труда, и не была так высока доля неоправданно пользующихся этим. И все-таки не думаю, что за оставшиеся три с лишним года Обаме удастся создать из Америки реплику социал-демократических стран Европы.

Но будем объективны: такой сложности внешние вызовы, как стоящие ныне перед Обамой, не стояли ни перед одним президентом в послевоенной истории Америки. В годы «холодной войны» все было ясно и очевидно. Был один геополитический противник и «Длинная телеграмма» Джорджа Кеннана от февраля 1946-го года на полвека заложила основу политики противостояния с ним. Войны Бушей с Саддамом Хуссейном и Афганская война не требовали от них особой геостратегической изощренности. Сейчас же от Обамы именно она требуется. Но…«не по Сеньке шапка», не соответствует он требованию времени. Ну не Рузвельт он, не Трумэн, не Эйзенхауэр, не Никсон и не Рейган. И Керри — не Ачесон и не Киссинджер. А кто вселится в Белый Дом в январе 2017- го, будет ли новый его хозяин обладать стратегическим мышлением, политическим IQ необходимого уровня?.. Одному Богу известно. Среди потенциальных претендентов фигура такого масштаба пока не просматривается.

Рейган сменил Картера через год после Иранского кризиса. Даже если преемник Обамы будет лидером калибра Рейгана, то его прихода ждать еще более трех лет. Тревожно, конечно. Но не думаю, что за это время Америка лишится её доминирующего влияния в мире, что сирийский гамбит Путина роковым образом скажется на её статусе, несмотря на «зевок» Обамы. Это лишь не очень значительный эпизод в длинной цепи поражений и побед в её истории. Всегда в таких случаях уместно вспоминать мудрое предостережение Пастернака: «Но поражений от победы ты сам не можешь отличить».

Борис Румер,специально для Exclusive.kz
Бостон, США

• 76
• 75