Иранский узел

Часть 1

Перечитав предыдущий пост, подумал: а не предвзят ли я по отношению к Обаме, не пережимаю ли? И все-таки нет, не пережимаю, даже, пожалуй, не дожимаю. Его и его внешнеполитической команды, включая, прежде всего госсекретарей Хиллари Клинтон и Джона Керри, внешняя политика — провальная. Если можно вообще говорить о политике в общепринятом смысле, применительно к действиям, обнажающим отсутствие последовательной стратегии, шараханьям из стороны в сторону. В результате — утрата доверия к обязательствам, к пафосным декларациям, отталкивание союзников (Египет, Саудовская Аравия, ОАЭ), чемберленовская уверенность, что обо всем можно договориться, что всегда можно мирным, взаимоприемлемым путем разрешить конфликты. Можно ли? Можно ли, например, таким путем примирить сторонников и противников Асада? Можно ли с помощью челночной дипломатии Керри, убедив израильтян вернуться к границам 1967го года и уступить восточный Иерусалим палестинцам, а палестинцев—признать Израиль «еврейским государством», закончить миром и согласием этот вековой, не имеющий решения, конфликт? Как сказал Маяковский, «из этого роя не выйдет…ничего».

Но разве не пора Америке перестать быть, если не «жандармом», то арбитром, в решении мировых конфликтов? Разве не оправдана сейчас передислокация отнюдь не безграничных ресурсов вовнутрь страны, сокращение расходов на военную активность в мире после двух, скажем честно, проигранных, войн, которые стоили гибели тысяч наших парней, безумных денег? И такова позиция большинства населения. Изоляционизм всегда присутствовал в массовом сознании американцев и все президенты в ходе избирательных кампаний обещали электорату сосредоточиться на внутренних проблемах и отказаться от участия в разборках за пределами континента. Вспомним хотя бы речь Рузвельта в Бостоне в октябре 1940-го, в ходе избирательной кампании: «Я уже говорил это раньше, но я должен говорить это опять и опять : ваши ребята не будут участвовать в каких-либо иностранных войнах». А ведь знал, что уклониться от участия в начавшейся мировой войне не выйдет.

И тогда, и потом не вышло, и в наши дни не получится изолироваться от текущих конфликтов, от хаоса на Ближнем Востоке, от беспредела в Сирии, от напористо завоевывающего позиции Китая и его «младшего партнера»— путинской России. Не стремление доминировать в новом, не поддающемся осмыслению, миропорядке, в котором трудно определить, «оконтурить» собственные национальные интересы, а самозащита диктует необходимость американского присутствия в разных регионах мира, участия, соучастия в военных акциях против рассредоточенных по планете сетевых исламистских военизированных структур. И, к тому же, даже в условиях «неуправляемого хаоса», «столкновения цивилизаций» никто пока не может заменить Америку в роли рефери на мировой арене. И потому так опасна для мира несостоятельность нынешнего американского руководства, проявляющаяся со все большей очевидностью.

Новый внешний вызов Обаме обозначился в минувшем сентябре, наряду с сирийским. Я имею в виду ситуацию в противостоянии с Ираном. Есть совершенно очевидные, простые вещи: в наше историческое время только владение атомной бомбой и средствами её доставки обеспечивают подлинный суверенитет и безопасность страны. Cоздание атомной бомбы—национальная идея Ирана. И ничто не может заставить Иран отказаться от неё, тем более, что на пути к её созданию они так далеко продвинулись. Даже реальная возможность создания атомной бомбы является сильной картой в игре с Западным альянсом, предлагающим всякие блага и гарантии за отказ от неё. Цель Ирана абсолютно очевидна: всеми путями добиваться проволочек, тянуть время до момента, когда бомба будет создана. Цель неизменна, стратегия тоже, но тактика меняется в зависимости от внешних и внутренних обстоятельств. Сейчас они вынуждают проявить сговорчивость, создать иллюзию готовности к компромиссу, в связи с избранием нового президента. Поэтому надо менять стиль игры. Но не ее смысл.

Новоизбранный президент Хасан Рухани — полная противоположность своему предшественнику—вульгарному, с негативной харизмой и отталкивающей внешностью агрессивному фанатику Ахмадинежаду. Шестидесятипятилетний интеллектуал, с тонким восточным лицом, владеющий английским, французским, арабским языками, исламский богослов высокого ранга ( муджтахид, т.е. имеющий право выносить вердикт, фетвы по важным вопросам религии и мусульманского права), активный сподвижник айятоллы Хомейни, подвергавшийся преследованиям шахской службы безопасности САВАК, арестам, получивший Ph.D. в университете Глазго, после революции 1979-го года занимавший самые высокие посты в Совете безопасности, министерстве обороны, в генеральном штабе, участник войны с Ираком, председатель Высшего совета национальной безопасности, многоопытный дипломат, любезный в обхождении, воспитанный человек с мягкими, вкрадчивыми манерами—таков новый президент Ирана. Возглавляя в 2002-2005 годах переговоры по Иранской ядерной программе, он неожиданно выдал ключ к пониманию своего метода достижения цели: «…создавая спокойную обстановку, мы были способны завершить Исфахан …by creating a calm environment, we were able to complete the work on Isfahan». (Он имел в виду введенные под прикрытием переговоров мощности по обогащению урана в районе Исфахана.) Так что Рухани имеет опыт общения с западными переговорщиками и знает, как «водить их за нос». Гроссмейстер политических шахмат играет с любителями. Его задача: смягчив стиль поведения с «Большим Сатаной», снизив температуру риторики, соглашаясь на косметические уступки, добиться смягчения санкций, но продолжать развивать ядерную программу, допуская для камуфляжа некоторое снижение темпов. Ветры «арабской весны» не могут не тревожить коррумпированную верхушку режима. По утверждению телеканала AL-Arabia Иран переживает самый глубокий кризис со времени образования Исламской республики. Санкции Запада, особенно в финансовой сфере, еще как дают себя знать. Инфляция на потребительские товары порядка 50% и продолжает расти, огромная безработица, особенно среди молодежи. Добавим к этому изоляцию от мира и все прелести тоталитарного режима, в исламской аранжировке. Прагматики, к которым, допустим, относится Рухани, по-видимому, осознают вынужденную необходимость либерализации экономики и общественной жизни, но противостоящие им, и, думается, более влиятельные круги не менее обоснованно считают, что это приведет к краху режима и дестабилизирует страну. И это при усиливающейся, непримиримой конфронтации с суннитским миром.

Повторюсь: ядерная гарантия суверенитета стала неопровержимым фактом геополитической реальности. Это вполне относится и к Ирану. Конечно, не следует отождествлять подлинно национальные интересы страны с эгоистическими интересами режима коррумпированной муллократии, сохранением её возможностей обогащения, тотального контроля над обществом. Мы, на самом деле, не знаем, насколько прочна власть мулл и её охранителей. Вспомним массовые протесты молодежи года три тому назад. Но не стоит и преувеличивать непопулярность режима. На его счету немало достижений в социальной сфере. И обладание атомной бомбой, как единственная реальная возможность безопасности суверенного шиитского государства (около 90% населения—шииты) во враждебном суннитском окружении (доля шиитов в мусульманском мире от 10 до 20% )-это, как мне представляется, национальная идея-фикс, в этом «народ и партия едины».

Иранским policy makers не откажешь в тонком понимании реальности. Не продержался бы режим 34 года без этого. Они будут маневрировать, делать шаг назад, а затем два шага вперед, будут использовать испытанный метод «bad cops-good cops», будут изощряться в изобретении все новых комбинаций, давая Обаме и его партнерам по «шестерке» возможность надеяться, что удастся договориться и убеждать в этом свой электорат. Обама «обманываться рад». Он отталкивает от себя суровую реальность. А она такова: или надо признать правоту его конкурента на президентских выборах 2008 года Джона Маккейна, который несколько лет тому назад заявил, с присущей ему непосредственностью, что единственный шанс остановить Иран—это «bomb, bomb, bomb». Или придется примириться с вооруженным атомной бомбой и средствами её доставки Ираном. C’est la vie — сель а ви.

Осторожным прощупыванием шансов убедить Иран отказаться от создания атомной бомбы Вашингтон начал заниматься еще при Буше-младшем, но при Обаме курс на детант с Тегераном стал более определенным. С самого начала своего президентства он предлагал Тегерану найти путь к примирению (послал два личных письма Верховному лидеру айятолле Хаменеи, убеждая его в своей готовности мирным путем решить атомную проблему), но не встретил взаимности. И осенью этого года предложил встречу с Рухани в Нью Йорке, в ходе сессии Генеральной Ассамблеи ООН, но и это предложение было отвергнуто. Проглотил унижение. Не только Обама, но большинство американской элиты, да и в целом западной тоже, жаждут дипломатических решений, только бы избежать военного удара. И сейчас, после Ирака и Афганистана, это абсолютно мотивировано.

Параллельно с вынужденным введением санкций против Ирана, в стенах ООН на полуофициальном уровне и по линии неправительственных организаций, проводились неформальные встречи и секретные переговоры. Секретность, в которой представителями Обамы велись поиски формулы разрешения кризиса вокруг иранской ядерной программы, объясняется стремлением держать в неведении ближневосточных союзников Вашингтона, Саудовскую Аравию и Израиль, не разделяющих надежды Обамы на оттепель в отношениях с Ираном и на возможность убедить верховного арбитра его внешней политики – Хаменеи отказаться от создания атомного щита. Смешно, однако, думать, что все это не становилось известным саудовским и, тем более, израильским спецслужбам.

Иран, вполне возможно, уже приблизился к такому состоянию, когда ему потребуется лишь несколько недель для завершения проекта, не считая испытаний. Опыт Северной Кореи, которая для отвода глаз, уступая давлению Запада и получая за это жизненно необходимые низкопроцентные кредиты, рис, горючее, и пр., ликвидировала одну nuclear facility и секретно создавала другую, пока не довела дело до конца, вполне может быть воспринят, если уже не воспринят, Ираном. Лишить Иран возможности создать атомную бомбу можно только при условиях, что прекратится дальнейшее обогащение урана, что уже обогащенный уран будет вывезен за пределы страны, что будут закрыты производственные и опытные атомные предприятия и будет гарантирован, доступен monitoring экспертам МАГАТЭ в любое время и в любом месте по их требованию. Все другие паллиативы — мираж.

Можно слышать такое рассуждение: ну так что ж, ну будет у Ирана бомба. Есть же она у Пакистана, Индии, Израиля, наконец, у Северной Кореи. И ничего… Добавлю: пока. (Второй «Карибский кризис» уже назревал в начале века между Индией и Пакистаном. Срочно вмешавшийся тогда в конфликт зам. госсекретаря Ричард Армитэдж предотвратил фатальный исход очередного конфликта двух ядерных держав из-за Кашмира.) Но одно дело, если бомба в руках рационально мыслящей власти: фактор возмездия — США и Союз в годы холодной войны, Пакистан и Индия ныне, или гарантия своего существования — Израиль. Вполне рационально использует наличие у него атомной бомбы и северокорейский режим, обеспечивающий свою неприкосновенность и живущий за счет атомного шантажа. Во всех этих случаях пусковая кнопка не будет нажата, если только не в случае контратаки или, если владелец чемоданчика не впадет в состояние крайнего помрачения (a la Джеймс Форрестол).

Но другое дело — фанатизм шиитских мулл, «революционных гвардейцев», их маниакальная одержимость ненавистью к Америке, к Западу. Это из области иррационального. И не менее, если не более, фанатичная, длящяяся с VII века н.э., подпитываемая комплексами религиозного меньшинства, ненависть к суннитам вообще, но более всего — к суннитским монархиям и светским автократиям региона. Террористическая активность режима (теракты в Рио-де-Жанейро, Берлине, Варне, Вашингтоне и др.)- проявление этой фанатичной, лютой ненависти. Надеяться на здравый смысл «стражей исламской революции» слишком рискованно. Это в Пакистане ядерный арсенал находится под контролем могущественной ISI (Inter-Services Intelligence), возглавляемой вполне трезвомыслящими генералами, а не одержимыми религиозными фанатиками.

Иран ни за что не откажется от создания атомной бомбы. Это condicio sine qua non, т.е. абсолютно непременное условие его безопасности, это объективно так. И учитывая характер правящего режима, нельзя надеяться, что исходящие от него угрозы повиснут в воздухе, что они не более, чем духоподъемная пропаганда. Их приходится воспринимать всерьез. Надо исходить из того, что Ирану, его клерикальной верхушке, атомная бомба будет служить не только гарантией безопасности, но и гарантией безнаказанности режима в его агрессивной, использующей терроризм внешней активности. Сам по себе факт наличия атомной бомбы у Ирана приведет к расширению «ядерного клуба» за счет Саудовской Аравии вкупе с ОАЭ и, вполне вероятно, Турции. По сообщению ВВС, саудиды уже обратились к Пакистану с соответствущей просьбой.

Тогда намечаются два сценария. Один оптимистический: наличие атомной бомбы у Ирана и у суннитских стран региона, у Израиля будет стабилизирующим фактором: паритет страха перед возмездием. Другой, не просто пессимистический, а апокалиптический: владеющие атомной бомбой шиитские экстремисты, доминирующие во властных структурах Ирана, вознамерятся выполнить, наконец, свою историческую миссию — возглавить и активизировать единоверцев в Саудовской Аравии, Бахрейне, Турции, Ираке, Ливане, Кувейте и др. И, конечно же, наконец разделаться с Израилем. Не надо обладать чересчур богатым воображением, чтобы представить себе какая угроза нависнет над миром. И никакой «мировой жандарм» не сможет предотвратить катастрофу, тем более, что жандарм этот отслужил свой срок и собрался на покой. Трудно сказать, какой из этих двух сценариев более реалистичен. Но, опираясь на исторический опыт, в подобных случаях ( «Мюнхен», конечно же, сразу приходит в голову), надежнее исходить из худшего.

Борис Румер

Бостон, США

• 77
• 83