Должно ли быть в стране обязательное медицинское страхование?

25 октября, 2019

Как-то перед очередным юбилеем Абе позвонил мне. Нестареющим голосом, с иронией: «Твой сосед дожил до 90 лет, подлец такой. Говори громче, я глохну. Так вот, торжеств по этому поводу не будет. Я Назарбаеву сказал: не надо никаких чествований организовывать. Дома, на Тулебаева, накрою с утра 22-го числа стол с хорошими закусками и качественным алкоголем. Горячего не будет. Кто придет поздравить – всем буду рад. Приходи обязательно с Верочкой …»

… Если Бог дал мне писателя в соседи, если он (не Бог, а Абе) удостоил своей дружбы и порой предлагает почитать свои рукописи, правки текстов – тогда знания о Нурпеисове становятся другими. Об этом в дни его юбилея хочется сказать несколько слов.

Но для начала о другом. Если для определения профессиональных достоинств писателя Нурпеисова уже давно можно использовать какие угодно высокие, заслуженные и даже привычные эпитеты (выдающийся литератор, классик и т.д.), то и сосед он, не побоюсь этого слова, гениальный. Вся моя семья считает: лучшего не придумать. Его неназойливое внимание, приветливое слово, готовность помочь в большом и малом трогают до слез. Его советы всегда точны и уместны. Когда хлопотливая Ажар Керешевна накрывает на стол, Абдижамил Каримович накладывает в мою тарелку лучшие куски. В его вопросе «Как дела?» столько неподдельной заинтересованности. Абе часто повторяет казахскую пословицу «Ағайынның аты озғанша, ауылдастың тайы озсын». (Пусть победит стригунок односельчанина, чем лошадь родственника). Мне порой так хочется завести хотя бы жеребенка, чтобы Абе поболел за него на бегах, как он болеет за все мои «скачки» по жизни.

Словом, соседство – свято. Это один из принципов Абдижамила Каримовича.

Когда я редактировал «Казахстанскую правду», не было у меня более внимательного читателя и советчика, чем Абдижамил Каримович. Он подсказывал темы и авторов, сам часто публиковался в газете. Помню, принес статью к подступающему юбилею Андрея Григорьевича Статенина (как вспомнил?), заслуженного строителя республики, бывшего управляющего делами ЦК Компартии Казахстана. Сказал: «Я очень уважаю этого человека. Он так много сделал, без вины пострадал в годы правления Колбина, был оболган. Хочу сказать об Андрее Григорьевиче доброе слово». Так что свято для Нурпеисова и чувство справедливости.

В 2005 году я готовил к печати книгу «Свет Победы». Хотелось, чтобы в ней была глава, рассказывающая о казахстанских писателях-фронтовиках, о военной теме в нашей литературе. Я знал, что Абдижамил Каримович автор батального романа «Курляндия», в основе которого собственный военный опыт. О войне с Нурпеисовым говорили долго, и как всегда разговор вышел за рамки темы. Как всегда, Абе размышлял о том, как проявляет себя человек в заданных судьбой обстоятельствах…

На фронт будущий классик казахской литературы ушел со школьной скамьи в 1942 году вместе с пятью младшими братьями отца. Все они сложили головы под Сталинградом. Отец погиб в ночном бою под Тернополем. А Абдижамила судьба хранила. Его направили в военное училище. В марте 1943 года получил погоны лейтенанта и направление на Южный фронт. На постое перед распределением в часть жил у старухи, в ее доме была единственная книга – первый том «Войны и мира». Многого тогда не понял, читая Толстого, но, видимо, уже в ту пору стал интуитивно догадываться, что жизнь человеческая не может (да и не должна) складывать из одних только поступков – важно осмысление содеянного. Или того, что сделать не сумел. И почему.

Воевал Нурпеисов, по его словам, скромно. Исполнял штабную работу в дальнобойной артиллерии. «Пушки наши на 24 километра били. Так что в штыковую не ходил». Но однажды в глаза врагу заглянул. Вот как об этом вспоминает. «Осенью 1944 года, как только наша пехота, бросившаяся в атаку, с ходу форсировала небольшую речку Виэпке, разделявшую Латвию от Эстонии, мы, артиллеристы, тоже немедля выбрались на тот берег. Группа из четырех — пяти человек под начальством майора Синяковского, замкомполка по политчасти, заняла окопы, из которых только что вышибли гитлеровцев. Заметив в траншее раненого и насмерть перепуганного немца, майор на мгновение застыл. Раненый судорожно вытащил из кармана фотографию, и с трудом ворочая онемевшим языком, пролепетал что-то, умоляя, видимо, пощадить его ради своей фрау и деток. «Прикончи!» — глухо бросил мне майор и побежал по окопу дальше. Я замешкался, будто оцепенел. Майор обернулся: «Кому сказано?!» Так и не решившись исполнить его приказ, я буркнул шедшему вслед сержанту Качурину: «Выполняй!» и, отвернувшись, побежал. За спиной раздался короткий треск автомата. Я не осмелился спросить сержанта, прикончил ли он раненого немца или выстрелил в воздух. И не знаю по сей день, хотя прошло уже столько лет. Сколько невинных людей загублено за это время в разных уголках земного шара, пресыщенного произволом, насилием и жестокостью! И, зная, сознавая все это, я, однако, и поныне не в состоянии забыть тот случай, произошедший в окопе за речкой Виэпке. Стоит перед глазами тот немец, вымаливающий пощаду. И сейчас мне хочется думать, что сержант все-таки выстрелил тогда в воздух…».

Это рефлексии будущего автора эпопеи «Кровь и пот», в которой показана не только панорама гражданской войны в Приаралье, как считала официальное литературоведение, но и были уравнены в страданиях «красные» и «белые».

В запас уволился в 1946 году. В полевой сумке ехавшего домой двадцатидвухлетнего офицера были припрятаны двенадцать страничек из школьной тетради, аккуратно исписанных убористым мелким почерком. Это было не только началом задуманного романа, но и, по существу, первым сознательным шагом молодого человека, твердо решившего посвятить себя писательству. В его дневнике была цитата английского писателя Дж.Олдриджа: «Лучшее, что можно сказать сегодня о мире, это опубликовать хороший роман о войне».

…Работает Абдижамил Каримович трудно, упорно, кропотливо, можно сказать, каторжно. Хорошо известна его взыскательность к слову, он десятки раз переписывает одну строку или абзац. Не только сам Нурпеисов, но и его переводчики пролили много крови и пота. Более сорока лет переводил Абе Герольд Бельгер. Он эту работу назвал галерной. Много времени, сил и творческой энергии отдал переводу эпопеи Нурпеисова замечательный русский писатель Юрий Казаков. «Работа с ним была для меня школой, — пишет Абдижамил Каримович. – Когда дело касалось творчества, для него не было ничего второстепенного. Касалось ли это отдельного слова или детали, он ни в коем случае не допускал и никому не прощал неточности, приблизительности. Любая фальшь легко выводила его из равновесия».

С русского языка произведения Нурпеисова были переведены на три десятка других языков. Когда в 2002 году подоспел юбилей Юрия Казакова, Казахский ПЕН-клуб (на зависть и в укор россиянам) издал замечательный сборник его рассказов с благодарным послесловием Абдижамила Нурпеисова.

Много раз доводилось сидеть рядом с ним у его рабочего стола, вместе читать и править тексты. Порой раздражала его въедливая неторопливость. «Абе, давайте быстрее!» Он поднимал свою низко склоненную над рукописью голову и с легкой усмешкой говорил «Асыкқан шайтаның ісі». Торопиться — удел черта.

— Если честно, литературе ХХ века не в чем каяться и виниться перед своим читателем, — считает Абдижамил Каримович. – Она как могла, как умела, до конца исполнила и выполнила свой долг. На ее место заступает литература совсем иной эпохи, и кто знает, сумеет ли преемница занять столь же достойное место, найти свою тропу в нынешнем неласковом мире и повести по ней современного читателя? … Но сейчас мы с печалью и смирением должны признавать, что, чего уж скрывать, решительно стали проигрывать безверию и равнодушию и почти не решаемся дать им отпор. Где, скажите, сейчас исполины духа, способные бесстрашно освещать воцарившийся мрак…»

Суровый реалист и неисправимый романтик одновременно, Абдижамил Каримович живет, «возвышая наши святыни» (название одного из сборников его эссе). Самоговорящие заголовки его известных статей и интервью: «У литературы нет границ», «Без духовной опоры общество не может жить», «В культурном пространстве не может быть тесно», «Будить в человеке совесть», «Заветными сокровищами предков были честь и благородство духа», «Когда у человека отсутствует величие духа, он жесток…»

В последние годы на прикроватной тумбочке Абдижамила Каримовича обычно лежат зачитанные томики с письмами и дневниками Льва Толстого. «Вот уже и возраст роднит».

Тиражи книг Нурпеисова все больше прирастают теперь в России и Европе, где у нашего писателя замечательная пресса, много почитателей. В российском издательстве «Художественная литература» вышла обновленная версия романа «Кровь и пот», в которой автор сделал много сокращений, правок и вставок, а последнюю главу практически переписал. Директор издательства Георгий Пряхин сказал, что с этого романа возобновляется выпуск «Библиотеки выдающихся произведений национальных культур на русском языке».

Его слово, его мысль востребованы, созданные им миры и герои живы. Они спрашивают, они вглядываются в нас: готовы ли мы защищать и возвышать наши святыни? Есть ли они у нас?

P.S. Факт, которым я очень дорожу и горжусь. Когда моим внукам-двойняшкам Денису и Даниле исполнился год, мы собрали гостей. Приехали в ресторан «Сохо» и Абдижамил Каримович с Ажар Керешевной. Сказав тост, исполнил аксакал ритуал старинного казахского обычая «тусау кесер» — снятие пут. Примолкшим от всеобщего внимания мальчишкам обвили ноги символическими лентами, Абе, что-то ласково приговаривая, разрезал их ножницами. Так что по жизни они шагают, благословленные великим человеком.

Григорий ДИЛЬДЯЕВ, журналист

Иллюстрация на обложке: visualrian.ru