Как алматинцам пережить январский стресс?

25 января, 2022

Через несколько месяцев у людей, переживших январские беспорядки в Алматы, могут возникнуть сложности с общением в повседневной жизни, считают психологи.

Зашла «в коробочку»

Реакция на террористические акты, погромы, так же, как и на само понятие «массовые беспорядки» у алматинцев, оказалась разной. Женщины пишут в соцсетях, что просто зашли «в коробочку». Пережив животный страх, они теперь неустанно бдят за своими близкими: никуда не ходи, всё выключай (воду, свет и т.д.), зашторь наглухо окна. Мужчины боятся ещё раз оказаться в состоянии бессилия, неспособности помочь близким, когда за окнами гремят взрывы, воздух пахнет порохом, витрины крупных торговых домов разбиты, а в работающих на свой страх и риск «магазинах у дома» нет хлеба.

– По собственному опыту могу сказать, что самая сложная работа с пострадавшими людьми начнётся не сейчас, а через несколько месяцев, когда отсроченные реакции на пережитую психологическую травму могут возникать с такой остротой, что будут сказываться на повседневном общении, – говорит доктор психологических наук Лейла Асылбекова. – Самая сложная задача сейчас – помочь людям совладать с переживаемым стрессом, чтобы они поверили в то, что завтра будет всё-таки лучше, чем вчера и сегодня. Ведь подсознание тех, кто пережил события начала января в Алматы, всё ещё продолжает находиться в состоянии замершей тихой истерии несмотря на то, что мирная жизнь постепенно налаживается. Одна из причин – недостаток достоверной информации. Винить в этом только СМИ нельзя. Скорее всего, это исходит от того, что разные ведомства не смогли наладить между собой взаимодействие.

И родственники жертв беспорядков, и люди, которые физически не пострадали, но тоже подавлены и испуганы, переживают сейчас сильнейший стресс из-за того, что были лишены информации о жизни близких в момент теракта или же какое-то время находились в невыносимой неопределённости. Плюс к этому им нередко приходится сталкиваться с грубостью и безразличием со стороны ответственных лиц, к которым они обращаются за информацией. Всем, кто сочувствует и хочет эмоционально помочь этим людям, я бы дала очень простой совет: терпение, понимание, соучастие и, если это касается близких людей, как бы банально это ни звучало, не бояться показывать любовь, которая лучше всего лечит израненную душу. Сам пострадавший может помочь себе, изменив отношение к переживаемой трагедии. В этом смысле примером могут стать верующие. Когда я работала психологом в одной из клиник Караганды, то видела людей, которые, узнав, что у них онкология, обращались к Всевышнему: православные шли в церковь, мусульмане – в мечеть. Чудес не случалось, но вера приносила какое-то облегчение их страданиям перед дорогой в вечность.

В любой тяжёлой ситуации для души нужна серьёзная поддержка, которая помогает восстановить собственные жизненные ресурсы, обеспечить комфортные социальные отношения. Только так можно вывести травмированных из зоны отчуждения и непоправимой, как они считают, беды.

Психологическая травма порой бывает столь тяжёлой для человека, что некоторые специалисты, оказывающие поддержку, иногда сами «тонут» в страданиях пациентов, у них происходит так называемое профессиональное выгорание. Ведь идёт постоянное сравнение: у вас-то всё нормально, ваши родные живы, а вот моего сына (мужа, брата) уже нет с нами…

Кроме того, все катастрофы и теракты всегда порождают слухи, которые сразу же заполняют информационный вакуум, частные ютуб-каналы сеют панику и различные бессознательные неуправляемые реакции, то есть массу предубеждений и политических мифов. В таких случаях особенно возрастает роль официальных СМИ, но опять же – здесь тоже надо уметь подавать новостные сообщения.

Правильная информация

– А какой должна быть «правильная информация»?

– Если журналист сообщает только о разрушительных последствиях беспорядков, то тем самым непроизвольно нагнетает панику у миллионов. В той ситуации, какая была в Казахстане в начале января, гораздо важнее сообщать информацию о помощи, которая уже оказывается. В этом смысле казахстанским СМИ респект: по тем немногим телеканалам, которые работали в начале января, бегущей строкой постоянно сообщалось, по каким телефонам нужно звонить, чтобы получить помощь, от имени Президента была гарантирована, в частности, помощь пострадавшим объектам МСБ и т.д. И это было правильно: неопределённость, как я сказала, страшнее любой конкретной угрозы, а здесь люди, даже те, к которым эта информация не относилась, начинали чувствовать себя защищёнными государством.

Чтобы сделать материалы о трагических событиях психологически безопасными, всем СМИ, я уверена, нужно иметь в штате профессиональных психологов. Они помогут провести психо-семантический анализ новостных и всех других текстов, чтобы сгладить побочный деструктивный эффект. Я ни в коем случае не веду речь о цензуре, но гласность должна быть более экологичной. То есть СМИ должны не отстранённо констатировать тональность грозной опасности, а поддерживать и консолидировать многомиллионную аудиторию. Приведу пример. У компании «Белый ветер» в Алматы были разгромлены 10 магазинов, два сожжены. И, тем не менее, обратившаяся ко мне за помощью коммерческий директор компании, рассказывая об этом, сделала акцент на хороших, честных и благородных людях. Их никто не просил спасать имущество «Белого ветра», но они заходили в магазины, расположенные на цокольных этажах их домов, и забирали сохранившиеся товары домой, чтобы потом передать их представителям компании. СМИ, если и сообщали об этом, то эта положительная информация, видимо, тонула в море негатива.

Что такое наш мозг? Если внимание граждан фокусируется на разрушениях, и крупным планом показываются покалеченные, беспомощные, обезумевшие от горя люди, это окажет мощный, дестабилизирующий эффект на массовое (особенно у молодых) сознание.

– Не из-за этого ли в Алматы в начале января без малого на неделю был полностью отключён Интернет?

– Наверняка в том числе и из-за этого. Президент Касым-Жомарт Токаев в те дни однозначно дал понять в своих выступлениях, что сейчас не должно быть места домыслам, которыми грешат многие блогеры.

Психология толпы

– В Алматы несколько дней свирепствовали мародёры. Чем можно объяснить поведение этих людей?

– Как специалист-психолог с большим стажем, я не могу назвать их людьми с адекватной психикой, но, с другой стороны, каждый из нас слышал про понятие «психология толпы», а в данном случае речь ведь идёт ещё и о некой вербовке сознания этих людей некими авторитетами.

– Каким образом происходила эта вербовка? С помощью подкупа?

– Деньги зачастую не играют в таких случаях главную роль. Возьмём детей, которые ещё не понимают ценности денег. Взрослые хвалят конкретного ребенка при других детях, сажая на плечи, говорят, что он старший, вся надежда на него и т.д. Точно также можно совершить вербовку средних по своему экономическому уровню людей. И здесь деньги тоже не всегда на первом месте. Просто в какой-то момент те, кому это выгодно, очень высоко поднимают их самооценку, акцентируя внимание на обидах, и подкрепляя это разными другими составляющими – наркотиками, химическими препаратами, не исключается гипнотическое влияние, под воздействием которых людей можно заставить делать всё, что угодно: устраивать поджоги, разрушать здания, грабить магазины… Однако в отношении тех, кто участвовал в беспорядках в Алматы, я не могу этого сказать, я с ними конкретно не сталкивалась. Голословные утверждения могут лишь дезориентировать и разобщить общество, хотя может быть и обратный эффект – мобилизовать и сплотить.

– То есть многотысячной толпой легко можно манипулировать?

– Понятие «психология толпы» – это отдельная и очень серьёзная отрасль психологии, где задействованы первоклассные специалисты. Является ли то, что произошло в Алматы, результатом проведённой ими работы? Этого я тоже не знаю.

– Что вы посоветуете, чтобы не попасть под влияние деструктивных элементов?

– Мы, психологи, стараемся тех, кто трудится на передовой формирования общественного сознания (к их числу относятся и журналисты), научить таким информационным технологиям, чтобы люди не попали под влияние деструктивных элементов. Провоцируемые последними беспорядки и даже террористические акты – это ведь не только разрушения, потеря близких, психологические и физические травмы, нанесённые отдельным людям. Это удар по массовому сознанию. В таких ситуациях как никогда важны слаженные действия специалистов всех ведомств и структур.

Победить эти самые деструктивные элементы – означает не дать им возможности дестабилизировать общество. Ведь их первая и главная цель – разрушить связь между людьми, дезориентировать их, внести панику. Ещё раз повторюсь: январские события будут эхом отдаваться нам ещё несколько месяцев, последствия перенесённой психотравмы будут гораздо более тяжёлыми, чем мы это видим сейчас. Это похоже на то, как мы теряем близкого человека. Занятые хлопотами по отправлению ритуалов, люди забываются, иногда даже шутят и смеются, им всё кажется, что вот дверь откроется и войдёт любимый человек, но всё закончено, все расходятся, рядом остаётся только горе. Поэтому в данный момент требуется создать единую реабилитационную среду не только для жертв, но и для всех людей, принявших трагедию близко к сердцу. Что касается нас, психологов, то нам надо быть в живом профессиональном контакте с пострадавшими людьми не для того, чтобы спасать, а чтобы разделить с ними тяжесть их переживаний. Для этого и нам тоже, естественно, надо повышать собственную стрессоустойчивость.