Экспансия россиян на казахстанский рынок труда началась уже давно

«Российские HR-специалисты уже давно привлекают своих специалистов на наш рынок труда», – считает рекрутер с 25-летним стажем Алма Жандаулетова. И эта политика работает не в пользу казахстанских кадров. К нам, по ее словам, в поисках работы из России, едут далеко не специалисты экстра-класса.

– Однако не будем торопиться прогнозировать что-то. Так как Россия от нас информационно фактически отрублена, мы не знаем, что там происходит на самом деле, – говорит рекрутер. – Люди пишут в соцсетях, что Россия перекрывает границы с Казахстаном: авиарейсов нет, чтобы приехать на поезде, должно быть специальное разрешение. Официального подтверждения этому я не видела, но если это так, то, закрыв людей в стране, Путин защищает тем самым наш рынок труда.

Насколько мне известно, после закрытия в России филиалов известных иностранных компании, россияне в идеале хотят попасть в США, и те, кто имеет двойное гражданство (таких примерно 2, 7 млн челвоек), туда наверняка и уедут. В Европу – поток будет меньше, потому что там свободные ниши уже заняты украинцами, а среди них, надо сказать, тоже много грамотных специалистов. Есть еще активно развивающиеся Катар и Объединенные Арабские Эмираты, где русские профессионалы давно уже получают солидные нефтедоллары. Часть россиян, возможно, уедет в Узбекистан, где экономика также переживает бурный рост, а на растущих рынках всегда ощущается дефицит англоязычных специалистов. К нам поедут те, кто любит рафинированную, комфортную жизнь. Это с наибольшей вероятностью интеллигенция из Москвы и Санкт-Петербурга. Может быть, среди них и будут неплохие эксперты и аналитики, но они самобытные и пафосные, ожидают высокую зарплату за непыльную работу в качестве консультантов, но у нас таких специалистов и у себя хватает.

Если россияне захотят открывать здесь свои предприятия, то, наверняка, будет наблюдаться национальный перекос в сторону своих соотечественников – вначале на уровне руководства, а потом и среднего звена. Во многих странах перед иностранным инвестором ставят условие: он не просто должен привезти в страну деньги, но и обязательно создать определенное количество рабочих мест для местных. Однако у нас такого требования нет: граждане России или любой другой страны могут работать так, как это удобно им, а не стране, на ресурсах которой они зарабатывают.

– Что такое «аутсортсинг функции к России». А что это такое?

– Дело в том, что в последние годы на казахстанском рынке труда шло негласное замещение местных специалистов россиянами. Казахстанцы, приходящие ко мне в поисках новой работы, с обидой рассказывают, что они много лет работали в филиале иностранной компании, но однажды им вдруг сказали, что их позицию – бухгалтера или, допустим, логиста – забирает Москва. Вот и выходит, что, находясь в Казахстане, компания-инвестор создает рабочие места для граждан другого государства.

– Не совсем понятно – зачем иностранные, но не российские компании, расположенные в Казахстане, пользуются услугами российских специалистов, когда наши дешевле и всегда под рукой?

– Потому что российские HR-специалисты, работающие в крупных мировых компаниях, решают, с какими рекрутинговыми агентствами работать этим иностранным компаниям и кого нужно брать на работу в первую очередь. Вот это и есть аутсорсинг функции к России.

Представьте ситуацию: специалистом по HR (поиск и подбор кадров) в известной иностранной компании является некая Маша. Ей до экономии денег предприятия по большому счету «до лампочки», но у нее есть подруга Вера в Москве. Ради нее она придумывает доклад о том, что в Казахстане нет специалистов и т.д, а Вера, мать троих детей, может заниматься логистикой или бухучетом в режиме онлайн, тем более, что мы, мол, находимся в одном Евразийском экономическом Союзе.

Я сама работаю на рынке по подбору кадров 25 лет. Когда начинала, в Казахстане было всего пять агентств. Потом пришли россияне – кадровое агентство «Анкор». Несправедливые, пролоббированные тендера и договора – это было первое, с чем мы столкнулись с их приходом – они стали захватывать наших клиентов. Когда я пыталась узнать у главы иностранной компании или у их специалиста по HR, почему они теперь работают только с российской рекрутинговой компанией, если у меня и ставки ниже, и рынок мне ближе, и я, зная всех казахстанцев-специалистов чуть ли не поименно, подбираю ни в чем не уступающих россиянам, а, может, и лучше людей, то мне отвечали, что получили из Москвы, где сидят их главные кадровики, распоряжение – сотрудников для алматинских представительств иностранных компании должны подбирать только российские кадровые агентства. И вот когда эта компания объявляет тендер на замещение вакантной должности, то там заведомо ставят требование о наличии опыта работы в России. После этого понятно, кто выигрывает – естественно, российское рекрутинговое агентство.

И если смотреть глубже, особенно в первые годы прихода россиян на рынок рекрутинга, то большая часть их штата и подбираемого ими здесь персонала были русскими по национальности. Казалось бы – ну и что? Но именно таким образом происходит плавная национализация не в пользу Казахстана.

Теперь, когда ситуация на рынке труда в странах ЕАЭС изменилась, нам, воспользовавшись ситуацией, нужно вернуть те позиции, которые до этого забрали россияне, и тогда, может быть, мы сами будем управлять бизнес-логистикой не только Центральной Азии и Казахстана, но и отсюда – Россией. Для этого Казахстане необходимо быстро создавать управляющие хабы в Алматы или Нур-Султане, обеспечив высокооплачиваемой работой местных менеджеров – например, тех, кто попал под сокращения в холдинге «Самрук-Казына». Образование у них не хуже, чем у россиян – большинство из них отучились по программе «Болашак» в лучших университетах мира. Если мы не сделаем этого, то инициативу перехватит Узбекистан, где рынок труда более плотный и емкий, а рабочая сила дешевле.

К слову, в соцсетях в эти дни также активно обсуждается и такой вопрос, как выход из Таможенного Союза и ЕАЭС. Многие считают, что сейчас для этого появилась отличная возможность. В связи с этим мне вспоминается такой случай. Однажды, ко мне пришел бывший сотрудник КИСИ. По его словам, его уволили оттуда только за то, что он вслух заявил о том, что ЕАЭС невыгоден Казахстану. Действительно, со вступлением в этот Союз мы потеряли больше, чем приобрели. К примеру, компания одного из моих клиентов собиралась экспортировать молочный продукт в Россию, для этого даже была создана ассоциация экспортеров. Однако наш северный сосед так рьяно защищал свой рынок, такие ставил препоны, придумывая мыслимые и немыслимые стандарты, что предприниматель, потратив на это два года, так и не смог пробиться туда. Сегодня в России представлены, может быть, от силы один-два наших бренда, зато в Казахстане вся российская продукция имеется в полном объеме.

– Но если россияне так лоббируют интересы своих соотечественников, то почему также не поступают казахстанские компании?

– Мне кажется, это работает на уровне подсознания. Русские почему-то считают, что все казахи – ленивые, это стало даже частью нашего негласного имиджа. Потом СМИ так часто муссируют темы, связанные с коррупцией, воровством, землячеством, клановостью, жузовостью, кумовством и непотизмом, что мы и сами уже думаем, что это часть нашего менталитета. Но брать «своих» – это общая традиция во всем мире. И этому есть объяснение: зная психологию своего народа, можно гасить конфликты, мотивировать людей на успех, контролировать ситуацию в коллективе, чтобы избежать проблем и т.д. Но в Казахстане, к сожалению, встречаются компании, где весь персонал во главе с руководителем является мононациональным, что нравится далеко не всем в коллективе. Года два назад русская девушка из местных, алматинских, сказала мне на интервью, что полгода работала специалистом по HR на предприятии в Алматы, но ушла, так как ее «бесила» политика российского начальства – нанимать казахов только грузчиками и уборщицами, и то – если нет альтернативы.

– Но вот казахи почему-то куда более лояльны в этом плане…

– Я не социолог, но, думаю, это идет с тех пор, когда Казахстан был колонией России, и приоритет отдавался не туземцам, как нас тогда называли, а господствующей нации. В советскую эпоху Казахстан был в позиции «младшего» брата, а «старшему» у нас принято уступать, и если один руководитель или работник был казах, то другой обязательно русский. Вообще – показать щедрость души и великодушие – это особенность нашего народа. У Ильяса Есенберлина в трилогии «Кочевники» есть такой эпизод: умирающий отец велит своим сыновьям: «Мое имущество разделите на четыре доли». «Но нас трое, – удивились сыновья. – А кому четвертая?». Отец отвечает: «Тому, кто придет к тебе как гость».

– А на чем основано утверждение, что все казахи сплошь ленивые?

– Это, конечно, очень обидное и часто несправедливое утверждение, и все же доля правды в этом есть. Однако, это связано не с национальностью, а с тепличными условиями труда, созданными для «родных человечков». Например, для сотрудников квазигосударственных компаний. Последние два года их как-то немного привели в чувство, а вот лет пять-семь назад я поражалась – за что эти люди получают такие деньги: немаленькая зарплата и плюс годовые премии по 9-20 окладов?!

Вторая категория условно ленивых – люди с дипломами, не обеспеченными качественными знаниями. Я не согласна с предложением президента Токаева о том, что высшее образование нужно сделать для всех доступным. У нас и так слишком много «дипломированных» людей, отсюда проблема – нет уважения к физическому труду. Высококвалифицированные рабочие (водители самосвалов, например) не сидят ведь в соцсетях и не рассказывают о том, что получает раза в три раза больше, чем банкиры. Кстати, банковские служащие сейчас весьма низкооплачиваемые, но родители этих специалистов (именно родители) были нацелены на то, чтобы их чадо, пусть это и будет стоить им немалых денег, должен получить вожделенные «корочки», чтобы отхватить чистенькую офисную работу. Поэтому, мне кажется, высшее образование нужно сделать элитным, но при этом СМИ должны поднимать престиж рабочих профессии. Тем более, что сейчас на рынок туда начала приходить молодежь, чье рождение пришлось на первый бум рождаемости после обретения Казахстаном независимости, это 21-22-летние ребята. Главная их черта – в них нет лояльности и уважения к работодателю, а это значит – и верности компании. Мы, рекрутеры, сталкиваемся с тем, что они часто не приходят на согласованное с ними интервью, если им что-то втемяшилось в голову, перебегают к конкуренту вместе с внутренними фирменными секретами, понятие «20 лет на одном предприятии» для них является чем мифическим и нереальным. Поэтому те ценности, которые раньше давало государство – уважение к труду, постоянство, верность предприятию – теперь каждый работодатель вынужден пропагандировать сам. Как альтернатива профсоюзам сейчас появилась и активно расширяется новая профессия – информатор-пропагандист для работы с населением. Это некий внутренний шпион, который вычисляет потенциальные очаги недовольства и т.д. Без этого им сейчас уже не выжить. После январских событий, которое очень повлияло на сознание и настроения наемных работников (то, что верхи наконец услышали народ, придает им смелости) никто не хочет рисковать.

О том, как они устраивались на работу за границей, рассказывают наши бывшие соотечественники.

Канатжан Алибек, ученый-микробиолог, специалист в области биологии рака:

– Это был 1992 год – тот самый период, когда заниматься наукой в бывшем Советском Союзе было очень трудно. Публично заявив, что разрабатываемая там программа биологического оружия незаконна, я уволился из довольно серьезного управления. Меня пытались вынудить сказать, что это делается в ответ на действия США. Но это неправда. Биологического оружия в Америке не существует, оно там разрушено в интересах человечества. Кстати, рассказы о том, что в Казахстане или где-то еще с моей помощью строится секретная биологическая лаборатория, тоже ложь.

Легко уехал я еще и потому, что гражданства России принимать не стал: к тому времени стали поступать предложения из разных стран. Я выбрал США. Но здесь нет такого: приезжай, мы тебя сразу примем на работу. Дали визу, а дальше я должен был пробиваться сам. Начинал лаборантом в госпитале, по вечерам мыл посуду в ресторане. Жена и дети работали продавцами в маленьком магазинчике. Вот так и выживали. Через год меня взяли на работу в Национальный институт здравоохранения.

Сейчас я старший вице-президент в одной частной американской компании по разработке новых технологий. Успеваю работать и над проектами компании, и над своими идеями, которые связаны с концепцией развития некоторых онкологических заболеваний и новыми методами их лечения.

Гюльнара Нурпеисова, проживающая в Канаде казахстанская журналистка:

– Моя подруга, известный в Алматы врач Женя Б., приехав в Торонто по врачебной программе, готова была пойти работать простым участковым врачом. Но ей, профессору, оперирующему хирургу-ортопеду с большим опытом, ученому, работавшей над научной проблемой в Стэндфордском университете, сказали, что в лучшем случае она может рассчитывать на позицию медсестры. И это можно было считать достижением. Но она не готова была идти на эту позицию вовсе не потому, что презирает профессию медсестры, а потому, что не получила обещанного. Мне было легче. Меня сюда никто не звал и я прекрасно знала, что, как русскоязычный журналист, вряд ли здесь смогу найти работу. Олег, муж, работая, как технарь, и головой и руками, с самого начала зарабатывал хорошо. Благодаря ему, мы и устояли. Но чтобы приобрести тот статус, который он имеет сегодня, ему, дипломированному физику, пришлось пойти учиться в вечерний университет. Многие эмигранты садятся на пособия, живут в копеечной социальной квартире, и годами учатся и учатся, чтобы занять какую-нибудь средненькую позицию»….

• 181
• 150