Берлин Иришев: «ЕАЭС наугад — это минное поле для конкурентной девальвации и галопирующей инфляции»

12 марта, 2015

Президент России В.Путин поручил ЦБ и правительству изучить возможность создания валютного союза в ЕАЭС. «Определить дальнейшие направления интеграции в валютной и финансовой сферах в рамках Евразийского экономического союза, с проработкой целесообразности и возможности создания в перспективе валютного союза», говорится в поручении. Доклад правительства должен быть представлен до 1 июня. Задание президента России должно быть выполнено вместе с центральными банками государств-членов Евразийского экономического союза (Россия, Белоруссия, Казахстан, Армения) до 1 сентября 2015.

Exclusive попросил прокомментировать эти события известного экономиста Берлина Иришева.

— Это довольно симптоматичное заявление. Соглашением предусмотрено создание наднациональной валюты к 20125 году. С одной стороны, дискуссии о создании валютного союза в рамках ЕАЭС идут спорадически, но впервые обозначаются конкретные сроки ускорения этого процесса. И они достаточно жесткие для столь серьезного шага. По моему убеждению, сейчас еще рано говорить о наступлении благоприятного климата для разговоров об единой валюте. Другое дело, что речь может идти о гармонизации монетарной политики, путем введения фиксированных курсов колебания между национальными валютами. Опыт Евросоюза по использованию «валютной змеи» весьма привлекателен.

— И это на фоне массы вопросов и тревог у населения стран-членов ЕАЭС? Значит ли это, что реальная интеграция становится неизбежной?

— Сама по себе, как модель, интеграция признана более эффективной формой построения экономических отношений между странами-партнерами в торгово-экономическом регионе. В этом нас убеждает Евросоюза. Я не сомневаюсь в том, что создатели нового союза проделали большую и кропотливую работу. Но нынешняя ситуация не исключает допущенных серьезных просчетов в оценках возможных последствий при изменении макроэкономической ситуации, экономического окружения и геополитических изменений. О возможности подобных коллапсов я предупреждал в письме на имя руководителей ЕАЭС в Москве еще в сентябре прошлого года, задолго до запуска союза.

— Как вы оцениваете нынешнюю конфигурацию ЕАЭС ?

— Казахстан с Россией – это безальтернативный союз для обеих сторон. Но вне оптимального формата союза остались Узбекистан, Таджикистан, Туркменистан, Кыргызстан. С их участием мы бы уже назывались не ЕАЭС, а СНГ – Союз нефти и газа, и представляли бы собой большой экономический потенциал, особенно для Китая. Что делает сегодня Китай? Ведет переговоры с каждым из поставщиков энергетических ресурсов в отдельности, навязывая свои условия бывшим странам СНГ, которые не могут согласовать даже между собой единую нефтегазовую политику.

— Как бы вы в глобальном плане определи нынешнее положение ЕАЭС, что нас ожидает в будущем?

— В оценках будущего ЕАЭС мы не испытываем дефицита в политической воле лидеров стран — членов ЕАЭС. Но для экономического союза недостаточно только политической воли. Здесь не обойтись без согласованной правовой базы, экономических расчетов, моделей развития кризисного сценария и согласованных действий в возникающей ситуации. А ситуация складывается весьма и весьма неопределенно. Ее причину я бы определил двумя понятиями: как форс-мажор и фальстарт.

— В каких условиях Путин актуализирует вопрос создания валютного союза?

— К сожалению, когда 29 мая 2014 года в Астане было подписано соглашение о создании ЕАЭС, мы имели благоприятную макроэкономическую ситуацию: 110 долларов за баррель нефти и доллар колебался вокруг 30 рублей. Ровно через полгода ситуация резко изменилась. Цена за баррель упала почти вдвое, а рубль обесценился также в два раза. То есть возникла ситуация форс-мажора, и создание ЕАЭС целесообразно было отложить до ее стабилизации. Но поспешность в принятии решения привела к фальстарту, который сейчас колошматит этот интеграционный союз. К тому же, продолжаются экономические санкции Запада против России, расшатывая солидный фундамент интеграционного союза. Никто не может сказать, что ожидает Россию впереди. Образно выражаясь, сейчас наш корабль плывет среди айсбергов, без четких ориентиров. Именно поэтому западные эксперты не возлагают больших надежд на будущее нашего «дитя». Буду рад, если они ошибаются.

— Несмотря на то, что прошло уже более суток после заявления Кремля, казахстанские официальные лица пока так и не дали какого-либо комментария, отражающего позицию Казахстана. Без ответа остаются и пока наши запросы. Астана продолжает поддерживать искусственный информационный вакуум. Как Вы думаете, Акорда в растерянности?

— Если Акорда в растерянности, то этот вопрос предварительно не согласован. В принципе, подобные вопросы такого уровня должны обсуждаться на самом высшем уровне между главами государств. Что касается вакуума. Когда экономика процветает, это воспринимается, как естественное явление и никого не интересует, чем занимается правительство. Но когда все сильнее проявляются признаки кризиса, общество нуждается в ясности и в четких ориентирах со стороны правительства. Иначе образовавшийся вакуум заполняется слухами и ожиданиями худшего. Любое неожиданное действие правительства или Нацбанка воспринимается с большим подозрением . Кризис – это тот уникальный момент, когда экономические институты государства: Нацбанк, Минфин, Минэкономики и различные исследовательские институты должны проявлять себя четкой программой действий. Общество нуждается в адекватных действиях, с учетом реалий.

— Президент России озабочен развитием кризисных процессов в стране-союзнике своего казахстанского коллеги. Наш же Президент утверждает, что кризиса у нас нет…

— Я бы охотно согласился с утверждением о том, что кризиса нет, если бы не конкретные последствия и формы проявления этого кризиса. Экономические законы и категории проявляют себя в конкретной форме, они не зависят от абстрактных пожеланий власти. В оценках кризиса нужна смелость и объективная оценка возможных рисков. Только тогда можно говорить о правительстве доверия, которое озабочено антикризисной программой и предпринимает конкретные действия. Но этого не происходит. Пока же в официальной прессе читаешь: «зам. премьера или аким области совершил рабочий визит в такой-то регион или село, принял участие в таком-то совещании…» Между тем, ясные и четкие ориентиры, с обозначением их авторов могли бы снять напряжения в обществе, связанные с ожиданиями.

С этой точки зрения, тревожным воспринимается недавнее заявление О. Жандосова о том, что Казахстан вошел в нынешний кризис, не выходя из прежнего. Может, мы вышли «не в ту дверь»? Мы как бы выработали «иммунитет невосприятия» кризиса, когда теряется способность оценивать их опасные последствия.

— Но президент на недавнем совещании призвал прислушиваться только к чиновникам, а не «бла – бла… » остальных.

— Я хорошо знаю президента и мне известно, что он всегда интересуется общественным мнением, мнением экспертов и специалистов. В данном случае он, очевидно, имел ввиду тех, кто без достаточных аргументов делает опасные заявления, которые могут взбудоражить народ. Прогрессивное правительство не считает для себя зазорным интересоваться мнением свободных экономистов и экспертов. Тогда какой смысл проводить международные форумы, с приглашением западных экономистов, с выплатой крупных гонораров? Вот они — то ни за что не отвечают! Надо ставку делать на опытных отечественных экономистов. Но, возвращаясь к сказанному, хотел бы повторить, что слухи возникают только там, где возникает вакуум в дискуссиях, оценках и в высказываниях. Только так можно избежать искажения реальной ситуации. Этому учит и история гибели СССР, когда принципиальные решения, без обсуждения принимались на уровне титулированных чиновников – Политбюро.

— Согласитесь, что одной из главных причин бед в Российской и нашей экономике является резкое падение мирового спроса на сырьевые ресурсы. Как же так получилось, что мы упустили возможность зарождения глобального риска, не было предупреждений и прогнозных оценок?

— Вопрос уместен. Пару месяцев назад подобный вопрос прозвучал на встрече с Послом России во Франции г-ном Орловым А.К. Вы правы, когда со стороны ученых — экономистов ожидаете не простую фиксацию произошедшего, а опережающее предвидение. Полагаю, что дефицита в предвидении кризиса спроса не было. Скорее всего, проявился дефицит внимания и недооценка кризиса со стороны правительственных структур. Чтобы быть конкретным в своих рассуждениях, позволю себе напомнить, что еще в самом начале кризиса я в своих публикациях открыто призывал правительства отказаться от иллюзии независимости от кризиса, и срочно приступить к разработке антикризисных программ. Такая позиция получила отражение в статье «Призрак социализма косит Wall Street» в газете «Аргументы и факты» от 1 октября 2008 г. и в книге «Евросоюз: опыт интеграционной модели», изданной в 2009 г. Комментарии излишни.

Россия как и Казахстан, упустили благоприятную возможность диверсификации экономики и структурных реформ. А программа жесткой экономии, на фоне обостряющегося кризиса, сопровождается ухудшением ситуации. Отсутствие структурных реформ сопровождается деструктивными последствиями. Плюс изнуряющие экономические санкции Запада, которые рассчитаны на изматывание российской экономики, занимающей 85% в ВВП ЕАЭС. И, что самое страшное, на сегодняшний день остается неизвестным время снятия этих санкций. Мы оказались в туннеле, конец которого не виден.

Если мы говорим о внешних факторах, то непонятным остается наша позиция в сельском хозяйстве: каким же образом мы потеряли свои позиции здесь? Стоит посетить Зеленый базар в Алматы, чтобы понять глубину аграрной проблемы: изобилие китайской продукции. Полуторамиллиардный Китай кормит нас, хотя у нас «едоков» в 100 раз меньше, чем у них!

— Большая дискуссия в стране развернулась вокруг очередной девальвации тенге. Речь уже не идет о том, будет или не будет девальвация. Больше спорят о форме девальвации: одномоментная или ползучая.

— Очень жаль, что неизбежность девальвации воспринимается как должное. А что касается методов ее проведения, для простого народа любой из них крайне нежелателен, поскольку сопровождается потерей наработанных благ в форме теньговых сбережений и текущих доходов. Здесь мы как раз видим последствия того форс-мажора и фальстарта, о которых я упоминал. Входя в интеграционный союз, мы одновременно вошли в поле конкурентной девальвации. Теперь вопрос о том, быть или не быть девальвации, зависит не только от состояния национальной экономики, но и экономики стран-партнеров в союзе.

Мы также оказались в едином инфляционном поле. Существует понятие импортируемой инфляции между странами торговыми партнерами. Находясь же в союзе, галопирующая инфляция, возникшая в одной из стран партнеров, может заразить этим процессом и других партнеров. Только за февраль этого года инфляция в России достигла опасного уровня в 16,7%. Теперь мы подвержены не только ползучей девальвации, но и галопирующей инфляции. Эта фатальная смесь крайне опасна своим проявлением, и я очень сомневаюсь в том, что руководители ЕАЭС предусмотрели механизм регулирования возможных последствий. Складывается крайне опасная ситуация, которая может ухудшить социальную обстановку.

— Как решаются подобные вопросы в Евросоюзе?

— Идею единой наднациональной валюты в Европе сегодня разделяют 19 стран. В трудной кризисной ситуации каждая из этих стран хотела бы разрешить свои проблемы также за счет девальвации или инфляции. Однако такая легкая возможность исключена и не вписывается в правила монетарной политики Европейского Центрального банка. Пребывая в жестких рамках исключений и запретов, ЕЦБ вынужден изощряться и применять целый комплекс не конвенциональных (нестандартных) методов, которые удерживают всю еврозону. Опыт ЕЦБ, достаточно обстоятельно представлен в книге «Кризис евро и глобальные риски», и этот опыт подлежит внимательному изучению.

— Как вы оцениваете будущее Евросоюза в связи с обострившимся греческим кризисом?

— С этой точки зрения, я бы сказал, что Еврозона вступает во вторую, более сложную фазу кризиса евро. И эта сложность предопределена непредсказуемостью нового руководства Греции. Перспектива мне представляется мрачной, и может быть разрешена только исключением Греции из еврозоны. На днях выяснил, что еще в 1832 году первыми греческими кредиторами были Англия, Россия и Франция, и их долг Грецией не был возвращен. Такая же опасность возникает в еврозоне. Но весь парадокс состоит в том, что соглашением об единой валюте не предусмотрен выход из монетарного союза. Любой выход означает развал валютного союза и начало развала Евросоюза. Такова историческая ответственность Греции. Эта страна может оказаться оказаться могильщиком всего Евросоюза. Кстати, выскажу предположение о том, что страну, подобную Греции, мы тоже заимели в своем союзе. Будущее покажет, как будет развиваться ситуация.

Экономика — очень сложная сфера нашей жизни. Она требует к себе большого внимания и большой осторожности. Если мы ею не займемся, то мы окажемся жертвой собственной беспечности. На Западе нашу страну считают вожделенной страной, богатой природными ресурсами. Мы имеем огромный аграрный потенциал, который остается вне приоритетов страны. Это богатство должно привести к расцвету Казахстана.

Алма Ата — Париж

12 марта 2015 г

Интервью вела Карлыгаш Еженова