Борьба с бедностью или экономический рост?

Политика развития ужа давно разделяется на два подхода. Первый подход предполагает решение проблемы бедности с помощью поддержки доходов, мер в сфере здравоохранения и образования, расширения доступа к кредитованию. Второй подход сфокусирован на расширении экономических возможностей и повышении общего уровня производительности. Это делается с помощью макроэкономической и торговой политики, влияющей на всю экономику, а также с помощью реформ регулирования. Первый подход можно назвать социальной политикой, а второй – политикой содействия экономическому росту.

Эти два подхода обычно дополняют друг друга. Общий рост экономики не всегда помогает каждому, особенно беднякам. И поэтому программы борьбы с бедностью будут необходимы даже в том случае, когда политика содействия росту приносит желаемые результаты. Однако иногда социальный и экономический подходы рассматриваются как заменяющие друг друга.

Например, рост количества рандомизированных социально-политических экспериментов позволил аналитикам сделать выводы о причинно-следственных связях, возникающих благодаря мерам социальной политики, таких как выплата денежных грантов или решения в сфере образования и здравоохранения. Подобные выводы редко возможны, когда речь заходит о макроэкономической или общеэкономической политике. В свою очередь, это заставило многих учёных и практиков понизить практическое значение политики содействия экономическому росту в сравнении с мерами социальной политики.

Это ошибка, поскольку реальные детерминанты бедности могут быть дистанцированы от бедных домохозяйств и групп населения. Для экономического развития нужны производительные рабочие места вне сельского хозяйства. Улучшение перспектив занятости в городах и поощрение миграции из деревень в городские районы позволяет более эффективно увеличивать доходы, чем оказание помощи людям, которые хотят улучшить свои фермы, или предоставление им денежных грантов.

Более того, исторически индустриализация играла важнейшую роль в сокращении бедности. Да, часто требуется время, чтобы выгоды экономического роста, движимого индустриализацией, «просочились вниз». Во время Промышленной революции в Британии условия жизни городских рабочих улучшались очень медленно (или вообще не улучшались) на протяжении почти целого столетия, пока не появились профсоюзы и не произошли другие институциональные изменения, которые исправили дисбаланс сил в отношениях работников с работодателями. Впрочем, новейший опыт быстрой, экспортно-ориентированной индустриализации в странах, называемых «тиграми Восточной Азии», и в Китае резко сократил время этого процесса, явив миру чудеса сокращения бедности наряду с чудесами экономического роста.

Есть чёткие признаки, что сегодня мы вступаем в новую эру, в которой индустриализация уже больше не будет столь же мощной силой распространении в обществе выгод общего прироста производительности в экономике. Глобальные тренды инноваций значительно сократили потенциал для найма низкоквалифицированных работников промышленными отраслями. В этих отраслях резко упала доля труда в добавленной стоимости, особенно доля труда работников с низкой квалификацией.

Да, глобализация ускорила перенос промышленного производства из развитых стран в развивающиеся, однако глобальные производственные цепочки в лучшем случае оказались слабым мотором для создания хороших рабочих мест, потому что они служат приводным ремнём для навыко- и капиталоёмких технологий, и потому что их бизнес-модели опираются на импорт комплектующих и не интегрированы с местной экономикой. Обладающие глобальной конкурентоспособностью промышленные отрасли в развивающихся странах всё чаще работают как замкнутые анклавы, подобно крайне капиталоёмким, экспортно-ориентированным добывающим отраслям. Они могут увеличивать экспорт и доходы узкого сегмента экономики, но обходят стороной большинство работников, особенно наименее образованных.

Такая модель плоха не только с точки зрения равенства или сокращения бедности; она оказывается неспособна содействовать значительному экономическому росту, потому что виды деятельности с более высокой производительностью не могут охватить непрерывно растующую долю в экономике. Экономика стран, богатых ресурсами, редко способна на длительный рост (за пределами бумов, вызванных условиями торговли), и точно так же модель индустриализации больше не может генерировать быстрый и устойчивый экономический рост.

Как же тогда должна выглядеть современная модель экономического роста? Как и всегда, незаменимыми для долгосрочного экономического роста остаются инвестиции в человеческий капитал, инфраструктуру и институциональные улучшения. Это фундамент для экономической конвергенции с богатыми странами. Но стратегия экономического роста, достойная подобного названия, должна повышать производительность уже существующей рабочей силы, а не той рабочей силы, которая может появиться в будущем благодаря таким инвестициям.

Развивающиеся страны сохраняют значительный потенциал для повышения производительности в сельском хозяйстве и для диверсификации выращиваемых культур, переходя от традиционных культур к тем, которые приносят доход или могут быть экспортированы. Впрочем, даже после повышения производительности в сельском хозяйстве (а на самом деле именно благодаря ему) молодые работники продолжат покидать деревни, направляясь в города. Они будут заняты не на заводах, а в неформальных микропредприятиях в секторе услуг с низкой производительностью и со слабыми перспективами роста.

И поэтому целью нового поколения политики содействия экономическому росту должен стать этот сектор услуг, которому надо помогать в поисках способов повышения производительности. Реальность такова: очень незначительное число неформальных фирм смогут вырасти, превратившись в «национальных чемпионов». Но предложив им целый ряд государственных услуг, например, помощь с технологиями, бизнес-планами, регулированием и профессиональным обучением конкретным навыкам, правительства смогут раскрыть потенциал роста тех фирм, которые являются наиболее предприимчивыми. Предоставление подобных услуг может быть обусловлено мониторингом со стороны государства и мягкими целевыми показателями занятости. Это позволит добиться позитивного самоотсева, поскольку на получение государственной помощи согласятся лишь те микропредприятия, у которых есть больше потенциала.

Традиционно промышленная политика в восточноазиатском стиле ориентировалась на более крупные промышленные компании с более высокой производительностью, которые с наибольшей вероятностью могли стать экспортёрами. Будущая «промышленная политика» должна сосредоточиться главным образом на сервисных фирмах меньшего размера, большинство из которых вряд ли когда-либо станут экспортёрами. Это новое поколение промышленной политики, ориентированной на сегменты экономики с меньшей производительностью, может повысить доходы городской бедноты, а также производительность в тех секторах экономики, которые впитывают рабочую силу.

Одно из последствий этого заключается в том, что социальная политика и политика содействия экономическому росту будут всё чаще совпадать. Наилучшей мерой социальной политики, которая делает возможным устойчивое сокращение бедности и повышение экономической защищённости, является создание более производительных и более качественных рабочих мест для тех работников, которые находятся на дне пирамиды распределения профессиональных навыков. Иными словами, социальная политика должна фокусироваться на фирмах в той же степени, в какой и на домохозяйствах. А новые глобальные и технологические условия означают, что добиться экономического роста сегодня можно только путём повышения производительности в фирмах меньшего размера в неформальном секторе, где работает основная масса бедняков и нижней части среднего класса. Политика развития, наконец-то, может стать единой, объединив два существующих подхода.

Дэни Родрик – профессор международной политической экономии в Школе государственного управления им. Джона Кеннеди при Гарвардском университете, президент Международной экономической ассоциации, автор книги «Откровенный разговор о торговле. Идеи для разумной мировой экономики».

Copyright: Project Syndicate, 2021. www.project-syndicate.org

• 32
• 36