Борис Румер: «Я такой же русофоб, как Гоголь, Пушкин и Герцен»…

Почему в современной России Чаадаев, Гоголь, Пушкин, Герцен, Щедрин и Лермонтов считались бы отъявленными русофобами? Чем еще, кроме золотых медалей, стоило бы гордиться русским? Чем примечательна судьба нашего экономиста Арыстана Есентугелова? Почему российская власть ведет войну с собственным народом? Читайте в эксклюзивном интервью с нашим экспертом.

Г-н Румер, интервью с вами вызывает и раздражение, и позитивную реакцию. Но чаще всего вас обвиняют в русофобстве.

– Что ж, это нормально. Я ведь не претендую на истину в последней инстанции. Но если уж наклеивать на меня ярлык, то не русофоба, а путинофоба, каковым действительно являюсь. Противоестественно быть русофобом, будучи глубоко русскокультурным человеком.

Судя по вашим публикациям, вы на стороне тех, кого русские националисты считают анти-патриотами, врагами России, не так ли?

– Так. Вот только кого считать патриотами, а кого антипатриотами? В моем понимании те, на чьей я стороне, и есть патриоты России. Вот полюбившееся мне понимание истинного патриотизма, высказанное князем Вяземским в письме Пушкину, с которым был дружен. Его стоит процитировать.

«Многие признают за патриотизм безусловную похвалу всему, что свое. У нас можно бы его назвать квасным патриотизмом. Я полагаю, что любовь к отечеству должна быть слепа в пожертвованиях ему, но не в тщеславном самодовольстве, в эту любовь может входиь и ненависть. Какой патриот не хотел бы выдрать несколько страниц из отечественной истории и не кипел негодованием видя предрассудки и пороки, свойственные его согражданам. Истинная любовь ревнива и взыскательна».

Петр Андреевич Вяземский – один из самых просвещенных людей николаевской России. Он был бы «либералом», «либерастом» для нынешних русских квасных патриотов (он, между прочим, автор этого многозначного словосочетания). Они отнесли бы к русофобам Чаадаева, Гоголя, Пушкина, Герцена, Щедрина… Cегодняшние ура-патриоты, «жадною толпой стоящие у трона», и Лермонтова отнесли бы к русофобам: «Прощай, немытая Россия /Страна рабов, страна господ/ И вы, мундира голубые/ И ты, им преданный народ».

А уж как современен Щедрин: «Что-то заговорили о патриотизме, наверное, опять проворовались». Или: «Когда и какой бюрократ не был убежден, что Россия – это пирог, к которому можно подходить и закусывать?». Перекличка времен! Сегодняшняя проблема, однако, в том, что пирога-то остается все меньше, а аппетит, желание закусывать возрастает. Возникла давка у стола, отталкивают друг друга локтями, бьют под дых.

Вас, я вижу, задело обвинение в русофобии.

– Признаться, да. Думаю, что вообще этнофобиями не наделен, а тем более русофобией. Вот, очень радовался недавно, когда российские школьники получили золотые медали на международных соревнованиях по физике и математике. Но… никаких фанфар, скромненько сообщили. По мне, этим надо бы больше гордиться, чем олимпийскими медалями.

Вы считаете, что это путинская власть так расставила приоритеты, до нее было по-другому?

Да, считаю. Считаю, что школьное, да и высшее образование в России за постсоветские годы деградировало. Я, вообще, довольно-таки высокого мнения о советской школе. Это осознание пришло в Америке. Очень большое внимание уделялось поиску юных талантов особенно в физике и математике. По-моему, уже в пятидесятые годы стали создаваться специальные математические и физические школы. В шестидесятые их стало много, во всех республиках шел поиск, отбор способных ребят.

Вот судьба вашего ведущего экономиста Арыстана Есентугелова. Давно и дружески знаком с Арике. Очень ценю его работы. Аульский мальчишка из бедной семьи, пастушенок, в местной школе увлекался математикой, был направлен на математическую олимпиаду. Отличился там и был принят в математическую школу-интернат и после нее в университет. Общежитие, повышенная стипендия. Докторскую защищал в Центральном экономико-математическом институте (ЦЭМИ) в Москве. Совсем нередкая история для того времени.

Доля расходов на образование в бюджете СССР в 1965-80 гг. составляла 15-20%, ныне в России – порядка 3% и сокращаются год от года. Совокупная доля расходов бюджета на образование и здравоохранение почти в два раза меньше, чем на военно-силовую сферу и разрыв этот все возрастает. Владимир Рыжков, вернувшись из своего родного Алтайского края, который объездил этим летом вдоль и поперек, воспроизвел на «Эхе Москвы» ужасающую картину состояния школ, нищеты учителей, больниц. И это на фоне навязчивых демонстраций достижений в вооружениях и военных успехов в Сирии, поглощающих львиную долю ВВП. Из года в год идет переливание бюджетных денег из социалльной сферы в военную. Рыжков заключает: «власть воюет с собственным народом».

Ну, в самом деле, должен же возникать у способного к самостоятельному, не навязанному ящиком, мышлению, россиянина вопрос Путину: «А на кой черт нам нужна Сирия, зачем мы там воюем, если, как откровенно сказал премьер Медведев, «денег нет» на образование, на медицину, на индексацию пенсий, если четверть народа живет ниже уровня бедности, если при всем при этом подрядились содержать «наш Крым», вкачивать миллиарды и миллиарды в Чечню, в Керченский мост, в чемпинат мира по футболу и т.п. Иллюстративно: годами строят стадион «Зенит-Арена» в Питере для ЧМ, потратили десятки миллиардов и теперь, чтобы достроить, забирают средства из бюджета на строительства школ и больниц. По оценкам западных аналитиков, война в Сирии обходится российскому бюджету не менее 4-х миллионов долларов в день! Только не вешай нам «лапшу на уши», дескать, мы там, на дальних подступах, Россию защищаем от воинов джихада. Защищай нас на ближних, они уже здесь, их все больше. Озаботься, наконец, не «величием России», то есть своим, а реальной жизнью ее людей, ее будущим. Отбрось ты понты, займись всерьез экономикой! Камо грядеши, куда ведешь нас?.

Не знаю, многие ли задаются таким вопросом. В моем понимании, апатия, охватишая общество после взрыва конца 80-х начала 90-х годов, плюс разъедающий мораль цинизм, плюс демонстрациионный эффект происходящего в послемайданной Украине, плюс эффект изощренной работы «виртуозов пера и акробатов фарса» из кремлевского агитпропа – все это в совокупности влияет на массовое сознание.

Но соцопросы по-прежнему говорят о том, что россияне все еще очень лояльны к власти и к Путину.

Соцопросам не доверяю: американские поллстеры, применяя самые что ни на есть передовые методы, не спрогнозировали феномен Трампа, он явился для них совершенно неожиданным. Переношу недоверие и на результаты российских поллов. Вряд ли их надежность, методы и материальные возможности выше американских. Думаю, что к тому же американские респонденты откровеннее российских.

Вполне допускаю, что Путин получает по спецканалам информацию, которая объясняет его нервозность, проявляющуюся в мерах по укреплению и реорганизации силовых опор режима и его лично.

К чему я это говорю? К тому, что все-таки разочарование в режиме, в нем лично, не говоря уже о Медведеве, который служит ему громоотводом, по-видимому, распространяется все шире. Оно может принимать формы типа «Пикалево». А это ему – ох, как не нужно! Вспомните его реакцию на события в этом небольшом промышленном поселке, как он мгновенно ринулся туда, как ублаготворял рабочих. Подобие «Новочеркасска» – вот где таится погибель его. Хрущев пошел на расстрел рабочей массы. Он на это не решится. Не тот персонаж, не то время, не тот уже народ. Важнейшее событие в новой истории России – августовская революция 1991-го года, стихийное выступление масс, было более чем скромно, я бы сказал с неохотой, отмечено прокремлевской масс-медиа. Очень симптоматично!

Также читайте предыдущие интервью с Борисом Румером:

«Мы живем накануне эпохи новых принципов войны»

«Статус великой державы обходится России за счет здоровья и образования нации»

• 158
• 169