Не стоит прогибаться под изменчивый мир

Не секрет, что нефтяная подоплека скрывалась за многими вооруженными конфликтами — эфиопо-сомалийского, вьетнамо-китайского, саудовско-йеменского, множества других  вплоть до самой кровопролитной за последние полвека ирано-иракской войны. На нефти же замешивались тяжелейшие внутренние коллизии в Нигерии, Анголе, Индонезии, Венесуэле, ряде прочих, ставших обладателями насколько важного, и, как оказалось, настолько опасного продукта. Но жестокая конкуренция постоянно пронизывала и пронизывает отношения стран-потребителей. Более того, блокирование нефтяных поставок в те или иные государства, манипуляции с мировыми ценами на «жидкое» и «голубое» топливо стали мощными инструментами нажима.
Общеизвестно, например, об атаке Японии на тихоокеанскую базу ВМС США «Перл Харбор» в декабре 1941 года. Это обусловило вступление Штатов во Вторую мировую войну. Правда, не все помнят, что главный мотив удара заключался в наложении США нефтяного эмбарго против Японии. Да и крах одной из супер-держав минувшего века — СССР в 1991 году во многом стал причиной резкого, судя по всему, искусственного снижения цен на «черное золото».  
Обозначенный же резон сыграл злую шутку с Ираком уже в начале XXI столетия. На вопрос – почему в Америке выбрали целью военной операции именно Ирак, а не Северную Корею, где вероятность обнаружения оружия массового поражения была непомерно выше, вице-министр обороны США Пол Вулфовиц ответил: «Давайте взглянем на проблему проще. Самое главное отличие Ирака от Северной Кореи в том, что эта страна буквально купается в нефти. С экономической точки зрения у нас не было выбора». Что касается «оружия массового поражения», как основной причины войны, он признал, что это позволило преодолеть длительные бюрократические процедуры в американском правительстве. «Это повод, который понятен всем и с которым все соглашаются».
Самое непосредственное отношение нефтяной фактор имеет к Арабскому миру, особенно той его части, на которую «свалилось» богатство в виде 2/3 ресурсов этого стратегического сырья на планете. Здесь за исключением ряда северо-африканских стран, речь, прежде всего, идет о зоне Персидского залива (Саудовская Аравия, ОАЭ, Кувейт, Оман, Катар, Бахрейн).
Ведь, именно нефть стала той «волшебной палочкой», которая буквально за одно поколение преобразила некогда пустынные периферии Османской империи в процветающий край. Это стало возможным не только в силу самого факта эксплуатации нефтяных сокровищ. Гораздо более важную роль сыграл рационализм арабских шейхов, грамотное распоряжение подвернувшимся шансом. С другой стороны, во многом как раз таки нефтяной бум предопределил сложную, полную драматизма историю международных отношений в данном субрегионе. Достаточно сказать, что за последние полвека страны в зоне Персидского залива оказались в эпицентре, по меньшей мере, трех крупных военных конфликтов, акций по насильственной смене правящих режимов, прочих деструктивных явлений, и, разумеется, вмешательства ведущих держав мира.
Изначально внедрение западного капитала в нефтегазовую сферу «аравийской шестерки» было экономически и политически обусловленным. В донефтяной период эти страны не располагали даже минимальными финансовыми возможностями, чтобы обеспечить вложения в дорогостоящие геологические работы, успех которых к тому же не был гарантирован. Не обладали технологиями, машинами и оборудованием, которые позволили бы разрабатывать месторождения  в случае их обнаружения. Поскольку ни в одной из этих стран не было предприятий по переработке нефти, встал вопрос о ее транспортировке в сыром виде на зарубежные НПЗ.
Наконец, необходимо было обеспечить сбыт нефти и нефтепродуктов, для чего требовалась соответствующая инфраструктура. Разумеется, можно акцентировать внимание, что империалистические монополии установили, особенно на первоначальном этапе, безраздельное господство в нефтегазовой сфере арабских монархий Залива. Так оно действительно и было. Но нельзя  игнорировать и то, что без усилий западного капитала углеводородные ресурсы Аравийского полуострова если и могли быть обнаружены, то значительно позднее, в иных объемах, а их практическая эксплуатация была бы отложена на десятилетия.
Во главе арабского списка обладателей углеводородов стоит Саудовская Аравия. Она же по совместительству безоговорочный «чемпион» мира по запасам (прогнозные извлекаемые запасы — 25,9% мировых запасов) и объемам экспорта (9,5 млн. баррелей в сутки) стратегического ресурса. Тем и интересен будет обзор нефтяной политики этой монархии. Особенно, учитывая весьма схожие географические, политические и экономические условия Саудии и Казахстана на заре освоения природных богатств.     
Связи между западными компаниями и Саудовской Аравии берут начало в далеком 1933 году, когда практически сразу после образования независимого королевства, Эр-Рияд заключил контракт с американской «Стандард Ойл оф Калифорния» (ныне «Шеврон»). Она входила в группу нефтяных монополий, известную как «большая семерка», которая добилась  доминирующих позиций в освоении углеводородных ресурсов региона. В нее также входили «Стандард Ойл оф Нью-Джерси» (с 1972 г. «Эксон»), «Ройял Датч/Шелл», «Тексака», «Мобил», «Бритиш Петралеум», «Франсэ де Петроль» («Тоталь»).
 Однако вспыхнувшая Вторая мировая война в значительной мере воспрепятствовала освоению нефтяных полей. Лишь в конце 1940-х была основана знаменитая «Arabian American Oil Company» (сокращенно ARAMCO) — в последующем крупнейший на планете добытчик «черного золота». Держателем львиной доли акций в ней первоначально выступали американские дельцы. Сами договоры о концессии включали 2/3 территории монархии, а срок их действия был установлен до 2005 года! Но уже с 1950-х Эр-Рияд стал добиваться более справедливого распределения прибылей. Промежуточным итогом переговоров стало заключение соглашения о введении налога на доходы от продажи нефти и осуществлении принципа «фифти-фифти» — формально равного деления доходов. Примечательно то, что зачастую формат таких переговоров включал не только саудовское руководство и верхушку соответствующих нефтедобывающих компаний Запада, но и политический истэблишмент стран, резидентами которых они выступают.
И все же претворить задуманное в реальность основатель Королевства Ибн Сауд не успел, в 1953 году он умер. Эту миссию пришлось довершать его наследникам.
К тому времени гремучая смесь «Нефть-Экономика-Политика» уже определяла основный вектор развития международных отношений. Особенно выпукло это наблюдалось в поведении Америки. И сложно было однозначно сказать, который из них является заглавным, в ситуации, когда нефтяные ТНК ковали экономическое могущество США, которое в свою очередь обеспечивало военно-политическую гегемонию. В духе высказывания одного из американских президентов: «Что выгодно «Дженерал Моторс», то выгодно и Америке».  В центре этого феномена и находилась Саудовская Аравия.
Впрочем, старший сын экс-короля Сауд, который воссел на престол, не смог добиться впечатляющих подвижек на нефтяном поприще. Дела реально пошли в гору лишь при следующем короле — Фейсале, который вынудил своего брата отречься от трона, предварительно заручившись поддержкой главного партнера — Америки.
Ставка же Белого дома на Фейсала имела как геополитическую, так и нефтяную подоплеку. Касательно первого пункта в Вашингтоне с едва скрываемым раздражением наблюдали рост в 1960-х революционных, а вкупе с ним антиимпериалистических настроений на Ближнем Востоке. Флагманом подобных явлений выступал Египет в лице его признанного вождя Гамаль Абдель Насера. Сообразно тому требовался веский контраргумент, способный если уж не обратить вспять угрожающую тенденцию, то, по меньшей мере, служить противовесом. На роль такового с точки зрения вашингтонских стратегов и выдвигалась Саудовская Аравия – именно она с их точки зрения обладала достаточным в Арабском мире политическим и экономическим потенциалом, чтобы претендовать на желаемую ипостась. Не менее значимая роль отводилась статусу Саудии в качестве Хранительницы главных мусульманских святынь – Мекки и Медины.
Король Сауд, будучи деятелем инертным и пассивным, не желал что-либо менять в устоявшемся статус-кво. Он признавал лидирующую роль Насера в Арабском мире, от чего и отталкивался в проведении внешней политики. Совсем по-другому обстояло с Фейсалом, который представал в качестве, пожалуй, наиболее амбициозного потомка Ибн Сауда. Он был убежденным сторонником особой миссии своей страны в регионе, и уж конечно не собирался отсиживаться в тени революционного Каира. Более того, антиколониальная и антимонархическая риторика, к которой прибегал Насер, грозила рикошетом ударить по самой Саудии. Что касается обеспечения проамериканской линии, которую ожидали от Фейсала в Белом доме, то для этого требовались не только военно-политические, но и экономические стимулы. В числе последних король твердо настаивал на пересмотре нефтяных контрактов с целью установления полного контроля Эр-Рияда над национальной нефтяной промышленностью. И, в Вашингтоне пошли на компромисс в угоду геополитическим интересам в регионе.
Собственно, с момента воцарения Фейсала в 1964 году стороны договорились о поэтапном возвращении нефтяных активов Саудитам.
Важным орудием арабских стран в отстаивании своих интересов перед международным нефтяным трестом стала учрежденная еще в I960 году Организация стран-экспортеров нефти — ОПЕК. Ныне в эту организацию входит 13 стран (Саудовская Аравия, Венесуэла, Иран, Ирак, Кувейт, Катар, Индонезия, Ливия, ОАЭ, Алжир, Нигерия, Эквадор, Габон). При социально-политической неоднородности своих участников ОПЕК, решительно выступила за ликвидацию кабальных соглашений о концессиях. Но поначалу нефтяной картель никто всерьез не воспринимал. Один из западных нефтяных магнатов даже счел уместным пошутить: «Эти парни годятся только для гонок на верблюдах…».
В 1970 году Ливия выступила с требованием резко увеличить отчисления от нефтяной выручки в свою пользу. А когда западные компании, добывающие нефть в стране, заупрямились, ливийский вождь Муаммар Каддафи заявил, что на 25% снизит добычу нефти и полностью прекратит отгрузку за рубеж сжиженного газа. Требования ливийцев поддержали правительства других партнеров по ОПЕК. Полгода длилась эта борьба, и, в конце концов нефтепромышленники Запада пошли на уступки.
Дальше — больше. В 1971 году в Тегеране состоялись переговоры уже между ОПЕК и «семью сестрами». ОПЕК жестко потребовала увеличить налог в пользу стран-экспортеров, предъявив еще некоторые экономические требования. А когда западные компании хотели было припугнуть ближневосточников военной силой, те предупредили, что в случае военного вторжения все нефтепромыслы будут взорваны. Тактика оказалась вполне выигрышной. Через 33 дня после начала переговоров «сестры» сдались.
Тем временем еще в сентябре 1969 года в знак протеста против поджога сионистами мечети Аль-Акса в Иерусалиме, третьей по значению святыни Ислама, в Рабат (Марокко) по призыву  Фейсала съехались почти все мусульманские главы. Собственно тогда и состоялось рождение в свет Организации исламская конференция. На последовавших затем в 1970, 1972 годах съездах ОИК было принято решение о создании фонда «священной войны» против Израиля. Вскоре декларации о борьбе против общего врага и укреплении мусульманской солидарности пришлось доказывать реальными поступками. В ряду первых серьезный экзамен на зрелость пришлось держать Саудовской Аравии.
6 октября 1973 года вспыхнула новая арабо-израильская война. После первых дней успехов, объединенные силы Египта и Сирии, были скованы, затем оказались перед угрозой полного уничтожения. Неоценимую услугу Израилю в критический час оказал Вашингтон. А уже 17 октября Фейсал объявил о прекращении поставок нефти в США, другие страны Запада, потворствующие сионистам. Посыл подхватили Объединенные Арабские Эмираты, Ливия, Кувейт, Катар, Бахрейн, Оман и другие государства региона.
Как итог за Атлантикой цена на баррель нефти с 2 долларов 41 цента в 1972 году в 1973 году взлетела до 10 долларов 73 центов. Были закрыты десятки предприятий, сотни тысяч служащих потеряли работу. Прямой ущерб экономике США составил 15 миллиардов долларов.  Еще более тяжелые последствия нефтяной блокады ощутили европейцы.
Как вспоминал позже в своих мемуарах Министр нефти Саудовской Аравии шейх Ахмед Ямани, «Когда мы применили нефтяное оружие, в Вашингтоне всерьез рассматривали вопрос о  вторжении и оккупации нефтеносных районов Саудовской Аравии, Кувейта и ОАЭ. Но, в конце концов, не рискнули пойти на сей шаг, опасаясь непредсказуемых последствий. Мы ясно дали понять, что в случае агрессии подожжем все буровые установки».
Отношения Эр-Рияда и Вашингтона резко охладились. Американцы, некогда рукоплескавшие Фейсалу и не скупившиеся на лестные эпитеты, не могли никак взять в толк, что взлелеянный ими самими арабский деятель вдруг предстал в образе ярого антиамериканца. Еще с конца 1960-х не без поддержки США он перерастал в знаковую фигуру в Арабском и Мусульманском мире. И это было оправданно в тот исторический момент, когда требовалось урезонить активность Каира. Однако, решая сиюминутные тактические задачи, в Вашингтоне мало задумывались о том, что статус лидера подразумевает не только привилегии, но и сопряжен с вполне конкретными моральными, политическими и финансовыми обязательствами. Зрелость как политика, патриотизм и личные принципы Фейсала оказались достаточны для того, чтобы он понес нелегкое бремя. Бремя, которое  предвещало лучи славы и признания, вместе с тем элементы риска.  
25 марта 1975 года жизнь третьего по счету короля в династии Саудитов внезапно оборвалась. Во время приема во дворце по случаю мусульманского праздника он был застрелен своим племянником Фейсалом Бен Мусаидом, вернувшимся на родину после обучения в США. Подлинные мотивы инцидента до сих пор остаются неясными. Тщательного расследования не последовало, официальная же версия выглядела малоубедительной — месть и невменяемость цареубийцы. Но если руководствоваться  логикой «кому это было выгодно», то выводы могут напрашиваться совсем иные.
В пост-фейсаловскую эпоху Эр-Рияд старался вести достаточно сбалансированную политику в отношении своих внешних союзников, хотя  вектор в сторону лояльности к Вашингтону зримо усилился. Вскоре после этого многие государственные деятели, известные принципиально жесткими позициями против Израиля, и соответственно против его могущественного покровителя, в том числе упомянутый выше шейх Ямани, были отправлены в отставку. Некоторые западные СМИ опубликовали прямые обвинения в адрес саудовского министра нефти в пособничестве террористам.  Внешнеполитическая риторика нового Короля Халеда и его преемника Фахда также стала четче перекликаться со взглядами Белого дома. Когда, например, в 1975 году вспыхнула война уже в Ливане, местный правящий дом занял двоякую позицию, поддерживая правохристианские формирования и оказывая содействие Палестинскому движению сопротивления.
В Эр-Рияде благожелательно встретили и бескровный переворот Ануара Садата в Египте.
Между тем подписанный в 1977 году Халедом и президентом Фордом договор еще более укрепил американско-саудовское партнерство. Помимо взаимных обязательств, затрагивающих ключевые аспекты военно-политического и экономического сотрудничества, Эр-Рияд обязался не повышать цен на нефть более чем на 5 процентов вплоть до 1984 года и вкладывать значительную часть «нефтедолларов» в долгосрочные ценные бумаги американского казначейства. Штаты, со своей стороны, гарантировали военную помощь Королевству в случае внешней агрессии. Ну а недостатка в поводах для беспокойства не наблюдалось. К тому времени зона Персидского залива, прежде всего благодаря своей нефтяной начинке, фигурировала в образе одной из самых стратегически важных, вместе с тем уязвимых уголков планеты.
Конкретно для Саудии проблематичность положения вытекала из-за соседства с гораздо более мощными по региональным меркам Ираном и Ираком. Особенно на фоне назревающего конфликта сторон за влияние на мелкие княжества в зоне Персидского залива — Катар, Бахрейн, Кувейт и ОАЭ.
Наконец, Эр-Рияд добился полного контроля над нефтяной промышленностью. Поэтому 5-процентный барьер и даже ограничения по квотам в рамках ОПЕК и ОАПЕК не повлияли на стремительный рост производства «черного золота». Показательной в этом отношении является динамика роста доходов монархии. Так, если в качестве базового брать 1971 год, то в 1973 году нефтяные выручка возросла на 208,5%, а в 1976 году — на 1266,2%. Пиковая величина приходится на 1981 год — 4015%. Таким образом, доходы саудовского королевства увеличились в течение одного только десятилетия в 41 раз. В рекордном 1981 году Саудовская Аравия заработала на экспорте нефти 119 млрд. долларов.
Ретроспективный анализ освоения углеводородных ресурсов в Саудии позволяет выявить некоторые закономерности. Очевидно, что первоначально, не обладая достаточным финансовым, организационным, кадровым потенциалом, страна впала в зависимость от западных монополий. На этом этапе она оставалась в роли «статиста», которому доставался малый кусок от «большого нефтяного пирога».
При такой постановке вопроса есть и вполне очевидная «оборотная сторона». В соответствии с концессионными соглашениями аравийские княжества вынуждены были расплачиваться за более достойную перспективу. В любом споре наиболее веским аргументом все-таки служит конечный результат. А потому даже те урезанные доходы, которые все же доставались нефтяным монархиям, оказались весьма действенным экономическим «впрыскиванием», положившим начало качественно новым процессам. Накапливание собственного капитала на фоне благоприятной расстановки политических сил в мире позволило подвигнуть нефтяные монополии на вязкие переговоры по пересмотру явно неравноправных концессионных соглашений, приведших к переходу углеводородных ресурсов под национальный контроль.
Вместе с тем, общей закономерностью для Саудовской Аравии, равно как и для всех государств «аравийской шестерки» является сосредоточение нефтедобычи в руках правительства, а не частного сектора. Это указывает на стратегическую значимость углеводородных ресурсов и слабость национальной буржуазии. Утверждение государственной доминанты имеет и вполне очевидную мотивацию — в рассматриваемых странах это означает монополизацию главного источника благосостояния правящими семействами и родственными кланами.

• 31
• 27