«Технократ» в кресле «харизматиков»

9 февраля, 2016

Вторые 100 дней могут стать более показательными для нового руководства Нацбанка, чем первые.

Оценивать действия нового председателя Нацбанка Данияра Акишева в формате первых « 100 дней» крайне непросто, поскольку они максимально деперсонализированы. Особенно ярко это видно на фоне двух предыдущих назначений глав регулятора, которые были связаны с очень яркой харизматикой. Григорий Марченко вернулся в Нацбанк в январе 2009 года, на пике кризисных ожиданий. Затем последовали решения с его участием в стиле « разрубания узлов», связанные с девальвацией тенге и вхождением государства в проблемный БТА Банк. Очевидно, с фигурой г-на Марченко связывалось сохранение доверия к банковской системе в кризисных условиях, позволившее в итоге избежать массового оттока депозитов.

Назначение осенью 2013 года председателем Кайрата Келимбетова, не имевшего до того прямого отношения к банковскому сектору, воспринималось как приход госменеджера высоко уровня, который, с одной стороны, будет регулятором в стиле « мистера Нет», стоящим над рынком, и, в тоже время, способным в максимальной степени обеспечить поддержку государством процесса снижения уровня проблемных кредитов, отход от модели « зомбибанков» и активизацию процесса кредитования. В реальности же большая часть мандата предыдущего председателя оказалась связана с антикризисной проблематикой и попытками противодействовать давлению на тенге и долларизации.

«Легенда» прихода г-на Акишева на этом фоне гласит, что управление передано технократу, призванному выполнить политическое решение о переходе к свободному плаванию тенге , без «сжигания резервов». При этом, любой глава регулятора, выполняющий такую задачу, обречен на непопулярность и неизбежные сравнения с камикадзе. Речь, безусловно, идет о решении, принятом под давлением внешних обстоятельств непреодолимой силы. Вероятно, переход к политике инфляционного таргетирования во времена с более сильной сырьевой конъюнктурой мог бы быть существенно менее болезненным и нести меньшие проблемы для экономики. Возможности реформ, связанных со свободным плаванием, были упущены в тучные годы. Предшественник г-на Акишева, Кайрат Келимбетов, в мае прошлого года говорил о необходимости трех лет подготовки для перехода к инфляционному таргетированию, если для этого сложатся необходимые условия. Однако, ситуация низких цен на нефть и негативного макроэкономического тренда заставила начать процесс перехода экстренно в августе 2015-го.

Назначение нового председателя состоялось в конце октября после безрезультатных вербальных интервенций предшественника, считавшего, что равновесный курс на тот момент уже был достигнут, а «свободное плавание» в Казахстане не может быть сразу таким же как на развитых рынках. Предпринимались безуспешные попытки приструнить спекулянтов, не прерывая процесс предоставления рынку краткосрочной тенговой ликвидности. Вопрос в том, что означает приход г-на Акишева: смену спикера или смену политики, достаточно быстро стал риторическим, поскольку он критически отозвался о проводившихся валютных интервенциях, уменьшающих ЗВР и качестве решений при переходе к новой денежно-кредитной политике.

Нацбанк, в итоге, как раз почти на сотый день со дня прихода нового руководителя, отказался от незадолго до того введенного в действие механизма базовой процентной ставки, как создающего возможности для спекулятивных и арбитражных сделок. (Вообще наиболее интересными моментами анализируемых 100 дней выглядят скорей отступления от правил , чем полное следование всем процедурам в рамках инфляционного таргетирования). Существенным отступлением, помимо отмены механизма базовой ставки, вызвавшим критику МВФ, была также покупка валюты практически в течение всего ноября, затем это было объяснено налоговым периодом и отсутствием достаточных фундаментальных предпосылок для укрепления тенге, которое произошло бы при отсутствии вмешательства Нацбанка. Многие казахстанские эксперты, принявшие временный отказ от предоставления тенговой ликвидности, увидели признаки манипулирования курсом в ноябрьских покупках долларов и осознанное стремление к слабому тенге. На самом деле эти покупки , вероятно не столь значительно повлияли на достижение бюджетных параметров или условия для экспортеров и, вероятно, речь , шла все же о попытке снизить дальнейшую волатильность и продемонстрировать , что тенге больше не будет поддерживаться искусственно за счет резервов. Менее масштабным вмешательством была стабилизация курса в декабре, когда, после слов главы Нацбанка о том , что тенге фундаментально должен находиться на тех уровнях , где он был в тот момент , последовало укрепление на биржевой сессии . Г-н Акишев тогда говорил о том , что движение в сторону ослабления может последовать вновь в случае снижения цен на нефть ниже уровня в 30 долларов за баррель, что собственно и сбылось в начале января, когда Нацбанк и не думал о том, чтобы торговать против тренда.

Одним из замечаний от экспертов в адрес регулятора и при действующем председателе остается недостаток подробных выкладок и комментариев о том, чем руководствовался Нацбанк при принятии того или иного решения. Важнейшим фактором возвращения доверия к национальной валюте являются как раз коммуникации и безусловное следование декларируемой политики в реальности.

Пока слишком рано говорить , что какой-то значимый эффект уже имеет место, несмотря на довольно заметное укрепление тенге , восстановление механизма базовой ставки и готовности предоставлять тенговую ликвидность в условиях крайне небольших объемов биржевого валютного рынка и предпосылок для спекуляций. Речь пока идет скорей не о том, что рынок до конца поверил в конец манипуляций с курсом, а больше о последствиях « великой сушки», когда была резко ограничена ликвидность в тенге. Развитие событий будет определяться тем, сможет ли Нацбанк быть независимым и последовательным, будет ли реализован институциональный подход, когда сильно ограничены волевые решения руководства и компромиссы? С учетом того, что все основные риски на валютном рынке уже реализовались и какое-то дальнейшее очень сильное обесценение тенге представить сложно, кажется, что основным вызовом этой независимости может быть ситуация в сфере банковского надзора, где «технократам» может быть сложнее, чем «харизматикам». Нацбанку, совмещающему функции регулятора в сфере надзора и денежно-кредитной политики, придется, возможно, столкнуться с процессом ухудшения качества активов и с требованиями банков о более мягком котнрциклическом регулировании. Весьма вероятно, и возникновение конфликта интересов в связи с тем же курсом тенге, и проведением одинаково строгой регуляторной политики и для мелких игроков и для банков из разряда «too big to fail». Вторые сто дней, в нынешней ситуации, когда острота ситуации в секторе может нарастать, не исключено, будут более показательными и «расстрельными», чем первые.

Инфляция в годовом выражении на конец октября 2015 года — 9,4% , на конец января 2016 го- 14,4% , Чистые валютные резервы в ЗВР Нацбанка на 1 ноября 2015 — 20 миллиардов 490 миллионов долларов, на 1 января 2016 –го — 20 миллиардов 497 миллионов долларов. Биржевой курс тенге по отношению к доллару 29 октября 2015 года — 279, 8 тенге за доллар , 8 февраля 2016 — 360,9 тенге за доллар. Уровень кредитов с просрочкой свыше 90 дней, по сектору в целом на 1 ноября 2015 года — 9,35% , на 1 января 2016го- 7,95% .